Ашхабадский вор - Александр Бушков

Старик, подумав, кивнул.

– Да, Иван.

– Ништяк, уже и чурки разгребли ситуевину, –сказал Иван не без удовлетворения. – Будете сидеть тут безвылазно, никтовас не тронет. Поехали дальше. Что делать нам, если вы выйдете за пределы этогодома... А ты как мыслишь, Узбек?

Иван обратился к третьему – крепышу с борцовскими ушами,похожими на капустные листья, в дороженном костюме. Названный Узбекомнеторопливо слазил в карман, достал четки.

– Узбекские и туркменские воины поступали одинаково. Вдень битвы они надевали бежевые шапки и халаты, садились на бежевых лошадей.Получалось войско-призрак, сливающееся с пустыней. Оно возникало как из-подземли и после как сквозь землю проваливалось. – Щелк камешек окамешек. – Военная хитрость всегда отличала узбекских и туркменскихвоинов.

– Он всегда начинает с баек, – сказал Иван,заговорщицки подмигнув. – Ничего, мы привыкли, тут главное перетерпеть,обычно потом он дельное говорит…

– Мы с вами воины и мы понимаем, что такое военнаяхитрость, – Узбек продолжал говорить так, будто его и неперебивали. – Никто же не клялся, что мы доставим их на самолете, –еще раз щелкнул четками. – До Ашхабада, где будет назначена встреча снашими русскими друзьями, иногда не так-то легко добраться. Всякое можетслучиться. – Щелк. – Скажем, могут напасть нехорошие люди и отбитьпленников. Мы, конечно, будем защищаться, но мы же не легендарные воиныДжелал-ад-Дина, наши силы имеют предел. – Щелк. – И на поле бояостанутся...

– ...например, трупы боевиков Батыра. Мне почему-токажется, что нападут именно они, – подхватил мысль Узбека Дангатар.

– Да, – произнес Узбек с такой искренней печалью вголосе, будто он уже узрел поле отгремевшего боя и сердце его переполнилосьскорбью, – от этих шайтанов всего можно ожидать. Очень плохие люди.

– Я против, – сказал старик.

– Послушай, Факир, – поморщился Иван, – Узбекдело говорит. А ты уже однажды настоял на своем, помнишь? Я имею в виду черныхорлов Юсуфа из Ходжамбаса…

Не иначе, Иван напомнил старику что-то неприятное. Старикпотемнел лицом и что-то резко и зло ответил Ивану. Иван в долгу не остался –выдал ответную реплику. И старик замолчал, гневно сопя.

Карташ начинал понемногу разбираться в иерархии среди этойтроицы: двое, Иван и Факир, держатся на равных, Узбек же, похоже, занимаетступеньку малость пониже. Хотя и не шестерка, но явно и не авторитет.

– Значит так, – сказал Иван, как провел чертуперед словом «Итого». – Пока тормозим на варианте Узбека... пока незасветило ничего лучше. И давайте перейдем к нашим делам...

Этим составом участников расположились за достарханом. И вдругой комнате. Как пить дать, в комнате приема азиатских гостей. Где мебельотсутствовала напрочь. Ковер на полу, ковры по стенам.

Кстати, все ковры были украшены похожим орнаментом, поповоду чего Карташу припомнился рассказ Джумагуль о том, что каждая влиятельнаясемья в Туркмении, сиречь тайп, имеет свой орнамент. Поэтому разбирающийсячеловек с ходу скажет: ага, эта работа из дома Атармамед-оглы, а этот выткан всемье Джумгалиевых.

Расселись за достарханом. Карташу и Гриневскому пришлосьподогнуть под себя ноги на туркменский манер.

«Наш хан – достархан», – принимая малоудобную позу,Карташ вспомнил пословицу, на которую обогатила его все та же Джумагуль,неизвестно куда запропавшая. Вот Маша – та известно где. В комнате своей.Может, и хотелось бы девице молодой посидеть с мужичками за столом, пардон, задостарханом, да вот нетушки. Раньше надо было сидеть-посиживать, когда отдыхалипо западным понятиям. Сейчас жисть пошла сугубо по понятиям восточным, гденикак ей не попасть на мужское за-столье, еще раз миль пардон, на достархан.

Таксист во время исторической разборки во дворе перекуривал,видишь ли, сидя на лавочке с обратной стороны дома, и ни о чем не подозревал.За ним сходил Дангатар и по дороге обратно, надо думать, посвятил своегофронтового друга в тонкости сложившейся ситуации. Оттого Гриневский,примкнувший к компании, являл собой саму серьезность: насупленное лицо,сведенные к переносице брови.

Ассортимент яств, расставленных перед гостями, был иной:сплошная местная кухня, и яств этих было заметно меньше, чем давеча за столом.Может, так требует старинная традиция, может, что-то тем самым специальноподчеркивается – например, деловой характер встречи. Впрочем, никто так ни кчему не притронулся. Только пили. Кто-то чай, кто-то пепси.

Еще когда только рассаживались, Иван о чем-то спросилпо-туркменски у Дангатара. Последний коротко ответил с секундной заминкой,рефлекторно мазнув взглядом по Карташу и Гриневскому. Алексей, впрочем, безтруда догадался, что за разговор от них секретят. Не бином Ньютона. Иван: «Приних говорить обо всем откровенно?» – Дангатар: «Да».

– Вы меня знаете, я не люблю долго водить барана наверевке. Сразу перейду к делу.

Иван рубанул воздух ладонью, как пламенный революционныйкомиссар на митинге.

– Мы согласились с твоим предложением, Дангатар,поэтому мы здесь. Мы помогаем тебе поставить хякимом Ахмурата вместо Батыра,ты, выражаясь на современный манер, лоббируешь наши интересы в велаяте.Разумеется, ты сам становишься правой рукой нового хякима. Нас это целиком иполностью устраивает. Хотя нашему уважаемому Факиру и не нравится слово«лоббировать»...

«Вот так и происходит сращивание власти и криминала, –подумал Карташ, – которого все почему-то боятся. Особенно стращали другдруга этим сращиванием во времена развитого ельцинизма. Кругом развал, бардак,нищета, а демократы кричат-надрываются, что де, не пустим криминал во власть!»

– Однако, по меткому выражению нашего уважаемогоУзбека, – продолжал Иван, – когда крыша дома вот-вот рухнет ипридавит всех в доме, ремонтом комнат не занимаются. Комната – наши интересы ввелаятах, а крыша – это главная наша «крыша» и есть. Хрястнется Сердар – сразустанет не до мелочей. Мы же здесь не карманники, которым до фонаря какаявласть, стырят не у тех, так у этих...

– Плохо шутишь, Иван! – вскинулся старик. –Ты сам с карманника начинал!

– Это я к тому сказал, уважаемый Факир, что намприходится заниматься и делами, которые, увы, весьма подвержены политическимпогодам. Уйдет Сердар, кто может стать вместо него? Саидов или Гусак. Только кто-нибудьиз этой парочки.

– Кто указал дорогу – авторитет, а кто не показал пути– ничтожество, – выдал, как вырубил на камне, старик. – Сердар – вавторитете, те двое – ничтожество.

– Согласен с уважаемым Факиром, – сказалИван. – Добавлю, что Саидов – это исламисты, это талибы. Гусак – этоТурция, а с тамошней мафией, бляха, тягаться силенок у нас пока маловато. А сприходом талибов однозначно накроется весь наш приграничный бизнес. Короче, нитак, ни этак нам не в масть. Ты же должен понимать, Дангатар... э-э...