Царица амазонок - Энн Фортье

– Вот только не надо ее перехваливать! – воскликнула Ребекка, приподнимаясь на стуле, чтобы взъерошить мне волосы. – Просто это у нее в крови. Она настоящий маньяк-дешифровщик.

Тут как раз зазвонил ее сотовый, и Ребекка, извинившись, поднялась из-за стола. Пока ее не было, официант принес наш заказ, и я принялась за еду, но тут же ощутила, что Ник изучает меня взглядом.

– Чего? – наконец спросила я, больше не в силах выносить эту назойливость.

Но Ник лишь покачал головой и продолжал смотреть на меня. Хотя деревянные стулья в этой таверне были довольно примитивными и неудобными, Ник умудрился сидеть весьма расслабленно; похоже, это было его особым даром. Закинув руку на спинку своего стула, а обутую в сандалию ногу положив на стул Ребекки, он выглядел весьма непринужденно, – вот только задумчивое выражение лица не соответствовало его позе.

– Мне ужасно жаль, – сказала Ребекка, возвращаясь к столу в облаке нервной энергии, – но я должна уйти. Руководитель раскопок что-то должен мне сообщить, и, похоже, – она поморщилась и быстро сделала пару глотков кофе, – это не может ждать.

И с этим она ушла, оставив нас перед горой вкуснейшей еды, при виде которой у меня внезапно сжался желудок. Потому что, несмотря на все мои прекрасные намерения, это маленькое путешествие на Крит обернулось полной катастрофой. Я обзавелась шишкой на голове размером с Сицилию, горькими воспоминаниями о потерянных десяти тысячах долларов, у меня остался зарядник, но не было ноутбука, и, без сомнения, дома, в Оксфорде, лекции Ларкина уже успели кому-то передать. И как будто этого было недостаточно, я еще умудрилась связаться не с теми людьми, причем один из них как раз смотрел на меня, подозрительно прищурившись, явно забыв, что это именно он плохой парень, а вовсе не я.

– Интересно было бы знать, – произнесла я, тыча вилкой в яичницу-болтунью, – сможете ли вы отыскать там, в своей команде, кого-нибудь, кто мог бы объяснить всю эту связь с амазонками?

Ник резко передвинулся на стуле. Он до сих пор не прикоснулся к еде, только вертел в руке стакан с апельсиновым соком.

– Напомните мне, что это за связь?

– Ну… – Я почувствовала, как во мне нарастает раздражение. – Совершенно очевидно, что кто-то, с кем вы работаете, решил, что вам в Алжире нужна именно я… Возможно, именно этот кто-то и отправил в Оксфорд мистера Людвига, чтобы тот соблазнил меня разговорами об амазонках. Далее, как выяснилось, и вам я тоже была нужна… И тем не менее я продолжаю гадать, что такого чертовски важного было в тех жрицах подземного храма. Были ли они амазонками? Если так, то как до этого додумался мистер Людвиг? А раз уж вы причастны ко всему этому, – я показала на синяк на собственном виске, – то уж спросите вашего дорогого мистера аль-Акраба, с чего это я должна постоянно страдать?

Некоторое время мы сидели молча, пока Ник не отодвинул от себя тарелку, как будто наш разговор требовал его безраздельного внимания.

– В ту ночь у костра, – наклонившись вперед, начал он, – я слышал, как вы рассказывали об одном легендарном герое, похитившем голову горгоны Медузы. Вы сказали, что этот миф напоминает вам об Афине, которая происходила откуда-то из Северной Африки. У вас есть еще какие-то соображения по этому поводу?

Вопрос застал меня врасплох.

– Нет, а что?

Ник пожал плечами:

– Я просто пытаюсь разгадать загадку. Кем были те женщины… Куда они отправились потом… Как они превратились в амазонок в голове Джона Людвига? Думаю, все это как-то связано. А самое забавное здесь вот что. – Он взял вилку, нацепил на нее помидорчик черри и ткнул им в мою сторону. – Думаю, вам уже известен ответ. – (Я была поражена.) – Ну же, давайте прямо с этого места, – продолжил Ник, засовывая помидорчик в рот. – Жрицы покинули Алжир и приплыли на Крит. А куда они отправились потом? – Заметив, что я просто таращусь на него, Ник умоляюще вскинул руки, прямо с вилкой. – Вперед! Скажите мне что-нибудь такое, что я могу передать хозяину. Что-нибудь.

– Я не имею ни малейшего представления… – начала было я.

Но Ник покачал головой и снова откинулся на спинку стула:

– Вы никогда не работали в больших корпорациях, да? Корпорации похожи на правительства: мелкие сошки только и имеют что некие суммы, отданные в их распоряжение. А поскольку вы распоряжаетесь чужими деньгами, – Ник протянул руку и наколол на вилку еще один помидорчик, – в глубине души вам становится наплевать. Это просто работа. А они только и хотят услышать на своем совещании, что деньги потрачены не впустую.

Я была так потрясена прозаическим объяснением Ника, что даже не могла понять сразу, врет он или говорит правду.

– Значит, вы просто мелкая сошка? – спросила я. – С большим дорожным бюджетом?

Ник улыбнулся так, словно ему очень нравилось такое определение.

– На самом деле я мелкий клерк, перегруженный работой. Очень хотелось бы получить отпуск. – Он огляделся по сторонам, посмотрел на других посетителей таверны так, будто ему искренне нравилось находиться здесь. – Я всегда любил Крит. Люди здесь добрее.

Добрее, чем где? – с любопытством подумала я. И неужели это был тот самый человек, который наорал на меня, потому что я не должна была прикасаться к его саркофагам? Тот самый человек, который отобрал у меня телефон, словно был тюремным охранником? И неужели вот такому одержимому трудоголику действительно было плевать на свою работу? Нет, одно с другим просто не сочеталось. Конечно, Ник мог выглядеть вполне убедительно, играя роль мальчика на побегушках при аль-Акрабе, мог устраивать грандиозное представление, наряжаясь в грязное рванье, но на этот раз он меня не одурачил. Я уже достаточно времени провела с ним, чтобы понять, что все это – сплошные личины, под которыми скрывается манипулятор, единственной задачей которого – по крайней мере, в последние дни – было следить за мной.

– Что ж, представим, что это так. – Я внимательно смотрела на Ника, сидевшего напротив меня, а он наконец-то принялся за тост. – Вы в отпуске. Полагаю, вам приятно видеть, как бьют других людей.

– Да уж… – Ник нахмурился. – Мне очень жаль, что я буквально заставил вас спуститься в лабиринт в одиночку. И как я мог? – Ник сделал вид, что задумался, а потом сказал: – Давайте вот как сделаем: вы мне скажете, что написать в отчете, а я дам вам чек, чтобы вы возместили свои потери.

Я была уверена, что чего-то не поняла.

– Вы что… предлагаете мне еще десять тысяч долларов?

Ник кивнул:

– И стоимость ноутбука.

В ответ я расхохоталась:

– Отлично! В чем подвох?

– Никаких подвохов. Просто ответьте на мой вопрос. Кем были те люди на черных кораблях? Куда потом отправились жрицы?

Я уставилась на него во все глаза, пытаясь – в который уже раз – разгадать его игру.

– Хорошо, – сказала я, не обращая внимания на тихий голос в моей голове, твердивший, что все это какая-то ловушка, что где-то под веселой болтовней Ника заложена тикающая бомба. – Вы можете написать в своем отчете, что все стрелки указывают на Грецию. Персей, отрубивший голову Медузы, богиня Афина… – Я принялась загибать пальцы. – Но самое важное – черные корабли, о которых мы знаем из текстов Гомера… Я не утверждаю, что права, но если все же права и если мы позволим себе поверить в то, что древние мифы содержат в себе долю истины, тогда пираты, напавшие на храм богини Луны, были греками. В античные времена греки были силой, с которой приходилось считаться, – империей, состоявшей из множества мелких государств, самое сильное из которых называлось Микены. В Микенах, само собой, располагалась резиденция царя Агамемнона, который, как известно, собрал флот из тысячи кораблей и начал Троянскую войну. Почему? Потому что троянцы похитили из Спарты Елену Прекрасную… А поскольку супруг Елены был братом Агамемнона… Скажем так: троянскому царевичу Парису следовало быть более разборчивым, решая, какую женщину похитить. Ну как, заработала я свои десять тысяч долларов?