Опальные воеводы - Андрей Богданов

Семён Елизарьевич говорил с Инкой всю ночь и научил, что рассказать басурманам:

— Слышал-де он, Инка, у своего хозяина игумена Кирилла тайные речи, что сего часа идёт Астрахани в помощь князь Пётр Серебряный, с ним на судах ратников 30 тысяч. А за ним идет к Астрахани полем сам большой московский воевода князь Иван Дмитриевич Бельский, с ним храбрых воинов 100 тысяч и Большие Ногаи с ним же под Астрахань будут. Станет российское воинство всех турецких и крымских людей рубить без остатка.

Ещё наказал Мальцев Инке говорить басурманам о тайных вестях:

— Присылал-де кызылбашский (персидский. — Авт.) шах к великому государю московскому послов, что турецкого султана люди через Астрахань дороги на государства их ищут; и им бы, владыкам московскому и кызылбашскому, вместе на турок наступать. А в помощь себе просил шах 100 пушек и 500 пищалей да просил прислать к нему посла Алексея Хозникова для договора.

Наутро повели Инку на допрос и поставили перед турецкими и крымскими начальниками. Стали его Девлет-Гирей и Касим-паша спрашивать, а служка отвечал, что в Астрахани воинов видимо-невидимо и запасов в достатке. Тогда велели его пытать: огнём жечь, и водой поить, и ножами резать. С пытки говорил Инка басурманам те речи, что наказал ему Семён Мальцев.

Хан и паша с агами и мурзами велели Инку пуще пытать, потому что надеялись, что он их обманывает. Мучали его лютыми муками весь день. Он же говорил одно:

— Идёт на выручку Иван Дмитриевич Бельский с великими полками, а впереди у него князь Пётр Серебряный — будет всем вам, поганым, без пощады смерть!

И к вечеру тот Инка умер. Палачи пошли начальству донести, что, видно, правду язык сказывал, а начальники басурманские начали вновь совещаться в беспокойстве.

Тем временем упала на Астрахань тёмная ночь. Подошли к волжскому берегу суда, и выпрыгнули из них храбрые казаки, ударили безвестно на крымские и ногайские становища. А на других судах переправился к городу Мещёрский полк: стал янычар в шатрах и в шанцах саблями рубить и ножами резать. Славно погуляли ратники — обошли они весь город Астрахань, усыпали валы и окопы буйными янычарскими головушками.

Вскоре опомнились турки, начали Мещёрскому полку и казакам крепко противиться. Не выпускал Касим-паша из укрепленного лагеря тяжёлую конницу, боялся в ночном сражении до конца поражённым быть. Посылал он к стенам Астрахани своих воевод и новые янычарские полки. А из города воевода Карпов выводил Серебряному в помощь стрельцов и городовых казаков. Теперь осаждавшие и осажденные поменялись местами. Мусульманское воинство уже не нападало на город, но лишь защищало свой стан.

Схватились во тьме супротивники так люто, что трупы в великой тесноте на землю не падали. На второй час сражения поднапёрли русские, и дрогнули ряды турецкие. Князь Пётр Семёнович все время был в первом ряду, кольчуга его насквозь пропиталась кровью вражеской.

Как пошли турки в отход, попытался задержать русских богатырь — франк с Родоса, да не сдюжил: пополам разрубил его Серебряный. Встал на пути русского полка храбрый санджак-бей анатолийский, только людей потерял и сам голову сложил на казачью саблю. Три аги янычарских тут погибли и иных командиров множество. Крымские татары на помощь туркам не пришли.

Гнали храбрые российские ратоборцы турок чуть не до самого их лагеря. Здесь неприятель вновь усилился и начал людей князя Петра Семёновича одолевать. На каждого россиянина послал Касим-паша турок по двое и по трое. Зело искусны были турки в пешем бою и оружие имели лучшее.

Уступали ратоборцы шаг за шагом до самых городских стен, стали думать, что здесь им головы сложить. Но вышли из города в помощь жители, кто мог оружие в руках держать, так что на стенах и башнях Астрахани никого не осталось. Вновь нажали на турок мужественные воины, янычар и прочих султанских людей от стен отбили, раненых в город внесли и своих павших подобрали.

* * *

Наутро затворился князь Пётр Семёнович с товарищами в городе Астрахани, а басурмане принялись убитых хоронить по своему мусульманскому обыкновению. И похоронив, на другой день рано поутру зажгли свои понастроенные окрест Астрахани крепости и пошли скорым шагом прочь дикими безводными местами на Азов.

Дивно было астраханским защитникам и людям Серебряного видеть, как уходит от города тьмочисленное воинство, покрывая степь сверканием лат и потрясая землю скоком ещё свежих конных полков. Хоть и положили российские ратоборцы в приволжскую землю врагов многие тысячи, могучее войско всё ещё оставалось у Касим-паши; сами же они из своих малых сил потеряли половину, да и оставшиеся были переранены. Молча глядели воины вслед уходящему неприятелю, не чая себе столь скорого спасения, пока князь Серебряный не приказал благовестить.

Когда поплыл над Астраханью благовестный звон, возрадовались все великому над неприятелем одолению и славы Русского государства своими слабыми силами утверждению. А бывшие в городе и в окрестных степях ногаи и черкесы изобиженные вскочили на коней и пошли за турками и татарами в угон, желая неприятелю мстить.

* * *

Сложным путём повёл турок к Азову крымский хан. Месяц волочил он рать Касим-паши по самым труднопроходимым и безводным местам в предгорьях Кавказа. Степь за лето так выгорела, что превратилась в пустыню.

На третий день отступления пришлось бросить повозки. Волы и лошади дохли массами. Вскоре начался падёж боевых коней. Спешенные сипахии брели, волоча на себе тяжёлые латы, вместе с янычарами. Стали умирать и люди.

Семён Мальцев спокойно готовился к смерти, радуясь погибели турецкого воинства. Но его не бросили в степи вместе с ненавистной пушкой. Посла расковали и даже посадили на татарского коня, лучше переносившего бескормицу и ударившие морозы.

Пользуясь тем, что Касим-паше было не до пленника и турки думали лишь о спасении, крымские военачальники принимали Мальцева в своих шатрах и вели с ним тайные разговоры. Сам Девлет-Гирей хотел через него уверить Москву, что в турецком походе он русскому царю служил и дружил.

Из Казыевых ногайских улусов с гор неоднократно приезжал к Семёну Елизарьевичу сын Девлет-Гирея царевич Мухаммед-Гирей, просил посла:

— Когда на Руси будешь, скажи про меня царю и великому князю, чтоб меня находил своим жалованьем, как и моих братьев.

Мальцев отвечал на это:

— Много вас, царевичей, у отца, вот и роздал он вас по людям. Живёшь ты здесь волочась, не сыт, не голоден. Поедь к государю нашему — и государь тебя пожалует великим своим жалованьем, так что не только братья, но и отец твой станут тебе завидовать!

Вновь говорил царевич Мухаммед-Гирей:

— Пусть московский государь ко мне посла пришлёт с тайной грамотой про своё жалованье. И как узнаю я о его милости — с радостью поеду на Русь служить со всеми своими людьми!