Перевоплощение - Филип Жисе

Джессика удобнее улеглась на кровати, прижала кота к телу и закрыла глаза. Дэниел же смотрел в темноту комнаты и размышлял над тем, что сказала ему девушка.

«Она призналась, что любит меня, – думал Дэниел. – Конечно не так, как Энтони, но все же любит».

Почему-то от этой мысли Дэниелу стало грустно. Казалось бы, надо радоваться тому, что тебя любят, но Дэниела это обстоятельство нисколько не радовало, наоборот, с каждой новой секундой ему станосилось все грустнее.

«Животных любят как дорогие вещи, людей же как… как… как даже не знаю что, – размышлял Дэниел. – Но намного сильнее. Когда умрет любимое животное, о нем, если повезет, поплачут день-второй и забудут, а вот если умрет любимый человек, плакать и скучать по нему будут до конца жизни. Джессика сама говорила – плакала по коту всего лишь неделю, за Энтони она убивалась бы намного дольше. К тому же любит она не меня, Дэниела, а кота Мью. Кот, наверное, был бы рад, а мне как-то совсем не радостно. Прыгать от счастья совершенно не хочется… Ладно, перестань ныть, вспомни, о чем ты думал раньше. Джессика ничего тебе не должна. Запомни это хорошенько. Не будь Энтони. Уважай ее чувства и желания. Главное, ты ее люби, а она – как получится. Сказала, любит. Вот и радуйся. И нечего заморачиваться по поводу того, кому она это сказала, коту или тебе. Считай, что сказала тебе, человеку. Про остальное не думай, здоровее будешь. Кстати, в отличие от Энтони она тебя сейчас прижимает к груди и проводит с тобой все ночи, а не с Энтони. Так что радуйся», – Дэниел издал тихий вздох. Минутка самовоспитания пошла на пользу, на сердце стало легче, черные тучи едва не сковавшие его сознание отступили. Дэниел плотнее прижал кошачье тело к Джессике. Тепло ее тела оказалось, словно бальзам на душу.

«Одно не дает мне покоя, – Дэниел навострил уши. Тихое сопение над головой подсказало ему, что Джессика заснула. – Может, это глупо, но я хочу, чтобы Джесси знала, что и я люблю ее. Только как это сделать. Сказать не могу, а если не могу сказать, остается написать. Только вот рук у меня нет, а лапы в этом деле не сильно и помогут, – Дэниел посмотрел на свои кошачьи лапы. – Ручку ими не удержишь. Надо придумать что-нибудь другое».

Какое-то время Дэниел лежал и слушал дыхание Джессики, разглядывал лапы и пытался придумать способ, который позволил бы ему дать знать Джессике, что и он ее любит. Вряд ли это было разумно или необходимо, но Дэниел так хотел. Ему хотелось хоть как-то выразить любовь к девушке.

Спустя некоторое время Дэниел, стараясь не разбудить Джессику, начал выбираться из-под ее руки, а затем и из-под одеяла, которым вместе с собой накрыла его Джессика. Выбравшись из-под одеяла, Дэниел обернулся, девушка спала. Дэниел спрыгнул на пол и направился к столу. На мгновение он задержался в лужице лунного света, образовавшейся на полу под окном. Взгляд Дэниела устремился вверх. Луна, усеянная серыми пятнами, словно прокаженный язвами, да к тому же окутанная желтой, густой, словно каша, дымкой, казалась пришельцем из другого мира, таинственным, опасным и зловещим. Дэниела даже передернуло от отвращения. Опустив взгляд, Дэниел запрыгнул на стул, со стула перебрался на стол и замер, обводя взглядом вещи на столе. Монитор и клавиатура ему вряд ли могли помочь, несколько книг, выстроившихся стопочкой, также. Взгляд Дэниела задержался на ручке и карандаше, валявшихся рядом с несколькими листками белой бумаги, переместился на парочку маркеров – красный и черный, лежащих по другую сторону листов. Будь у него руки, Дэниелу не составило бы труда черкануть пару слов Джессике, но вот с лапами. Дэниел посмотрел на лапы, затем на ручку, карандаш, бумагу и маркеры, снова взгляд переместился на лапы. Из глубин памяти Дэниела выплыла картинка: кошка, толкающая коляску, в которой находились другие кошки. Когда-то он видел этот цирковой номер в интернете. Чем он хуже той кошки? К тому же ему толкать ничего не надо, надо всего лишь немного времени выстоять на двух задних лапах, пока передние будут держать ручку. Нет, маркер, он толще, значит удобнее для лап.

Дэниел приблизился к чистым листам бумаги, взяв один зубами, спрыгнул с ним на пол, положил листок посреди комнаты и вернулся на стол за красным маркером. Некоторое время Дэниел стоял над листом бумаги и маркером, решая, как к этому всему подступиться. Наконец Дэниел взял маркер в зубы, но тут обратил внимание, что на маркере был колпачок. Бросив маркер на ковер, Дэниел поставил передние лапы на маркер, а зубами принялся снимать колпачок. Колпачок ни в какую не хотел сниматься. Словно приклеен был, но Дэниел не сдавался и вскоре наслаждался победой – колпачок валялся в стороне, а передние лапы сжимали маркер. Стоять на задних лапах также было не сложно, сложно оказалось писать, согнувшись над листком бумаги. Дэниел то и дело припадал на передние лапы с маркером, чтобы удержать равновесие. Из-за этого белый лист оказался утыканным множеством красных точек, тем не менее, несмотря на мучения, полчаса спустя Дэниел наслаждался результатом от проделанной работы. На листе бумаги кривыми линиями было выведено три слова:

«Я Тебя Люблю».

Полюбовавшись надписью, Дэниел оставил лист лежать на полу, только повернул его так, чтобы он сразу бросился в глаза Джессике, едва она спустит ноги на пол, когда решит встать с кровати. Разобравшись с листом, Дэниел надел колпачок на маркер, а маркер отнес на стол, после чего забрался на кровать к Джессике, посмотрел сверху на лист бумаги со словами «Я Тебя Люблю», удовлетворился увиденным и улегся, прижавшись боком к телу девушки. Дэниел был счастлив. Эмоции переполняли его еще долго, именно поэтому он все никак не мог заснуть. Но эмоции кратковременны и изменчивы, как погода. Прошло время, и Дэниел успокоился. Согретый теплом тела Джессики он вскоре заснул.

На следующее утро Дэниел проснулся рано, потянулся, зевнул и принялся ждать, когда проснется Джессика. Как и любому влюбленному, ему хотелось побыстрее увидеть реакцию любимой на результат своего ночного труда. Ждать пришлось долго. Как и многие девушки Джессика любила поспать подольше. Но Дэниел готов был ждать сколько угодно, лишь бы увидеть, как Джессика воспримет его ночное творчество. Пока Дэниел ждал пробуждения Джессики, он успел снова заснуть, когда же вновь проснулся, солнце поднялось высоко и успело нагреть подоконник с вазонами. Дэниел решил вклиниться между вазонами и погреться в лучах летнего солнца. Спрыгнув на пол, он задержался на минутку у листа бумаги, улыбнулся и двинул к окну.

Запрыгнув на подоконник, Дэниел посмотрел за окно. Небо оказалось безоблачным. Солне лениво катило по небосводу, заливая все вокруг своим белесо-желтым светом. Солнечный свет был настолько ярким, что Дэниел даже зажмурился. Пение птиц за окном, стрекот кузнечиков и жужжание летающих туда-сюда жуков настраивало на мажорный лад. В какой-то миг Дэниелу захотелось оказаться во дворе, подурачиться в траве, погреться на солнышке, вдохнуть полной грудью аромат цветов.

Звук двигателя заставил Дэниела открыть глаза и бросить взгляд на дорогу. Едва увидев, кому принадлежала машина, подкатившая к воротам усадьбы Нэвилов, Дэниел расстроился. Он совсем не ожидал увидеть Энтони, да еще так быстро. Только вчера они с Джессикой поссорились, а уже сегодня Энтони тут как тут: приехал замаливать грехи, да еще приволок огромный букет цветов, будто Джессике и своих мало. И, судя по ночному монологу Джессики, он своего добьется. Дэниел подумал, что ему и вправду не тягаться с Энтони, и эта мысль омрачила его.