Бури - Галина Мишарина

Ева поморщилась. Вот она, изнанка безумного мира.

— Я убежала только потому, что ты усомнился в правдивости моих слов.

— Да, но ты действительно не сказала мне всей правды.

— Почему я должна тебе всё рассказать? Мы едва знакомы!

— Ева, я не спрашиваю вежливо. Обычно я требую немедленного ответа — и мне отвечают. Я беру всё, что захочу.

— Ну ты… — она даже задохнулась от возмущения, — засранец!..

Он шагнул к ней и взял за плечи.

— У меня такая работа. Если бы я был мягок и доброжелателен, я бы пошёл лечить зверушек.

— Найар! — она упёрлась ладонями в его грудь. — Чего ты хочешь от меня?

— Ты поможешь мне, Ева, — сразу ответил он.

— В чём?

— Поможешь выследить тех, кто покушается на Безовалов. Ты спасла меня от смерти, и я благодарен тебе. Сделай одолжение, помоги мне ещё раз.

— Да я же ничего не умею! — воскликнула она.

— Умеешь. Ты красивая и умная, а ещё упрямая. Этого пока хватит.

— Что я должна сказать?

— Ничего. У тебя нет выбора. Или мне вернуть тебя вниз, к наемнику? — Он склонился над ней. — Там у тебя нет будущего, поняла? Я помогу тебе, а ты помоги мне.

— Какого рода помощи ты ждёшь от меня?

— Ты проникнешь в сердце светской жизни и выследишь для меня одного типа. Вот и всё.

— Просто так проникну? Я же никто!

— Станешь кем-нибудь. Мы это устроим.

— Ну, хорошо. И что дальше?

— Дальше — ложись спать. Завтра всё расскажу подробнее. Кухня там. Спальня и ванная здесь. Доброй ночи. — И он ушёл, оставив её растерянно хлопать ресницами…

…Эван с удовольствием вдыхал морской ветер. Наконец-то свежо и душисто! Ниланэ молча стоял рядом с ним, раздумывая, как поступить. Он собирался вернуться домой, хорошенько перекусить и лечь спать, но незнакомец разворошил его планы. Бесстрашие, отменное чувство юмора и обаяние этого парня определенно говорили о его хорошем происхождении, но они же могли и сослужить ему дурную службу. Ниланэ знал таких парней — веселых путешественников, свободных, как ветер. И еще он знал, как легко было подрезать им крылья. В своей жизни он никогда не становился объектом пристального внимания хранителей порядка, так как сам был амбрийцем, человеком с материка темнокожих людей, а туда не совался без нужды ни смелый, ни тем паче трус. С амбрийцами считались. С их воинами тоже. Он был торговцем, но и к нему не сунулся бы ни один правоохранитель. А вот к этому молодому шалопаю — запросто.

— Ты это, белобрысый, куда теперь? — наконец спросил он.

— Не знаю, — улыбаясь, ответил Эван, — еще об этом не думал.

Его нисколько не обижало это прозвище. Видел бы Ниланэ Фрэйу! — мелькнула забавная мысль.

— Не думал он… Подумай, пока мозги из тебя не вышибли, — пробурчал амбриец. — Будешь шляться здесь без дела — как есть тебя оприходуют.

— Кому же я сдался?

— Кому, кому… Работорговцам, вот кому.

— Работорговцам? — переспросил Эван беззаботно, и амбриец уставился на него в немом изумлении.

— Эге, парень!.. Все сложнее, чем я думал. Пошли, угощу тебя завтраком, да заодно о жизни поговорим. А то тяжело тебе придется, может, так хоть толк будет от моей болтовни.

А поболтать он любил. Эван успел наесться до отвала, слушая рассказы Ниланэ о его родине, о кораблях, о людях хороших и плохих. Торговец говорил о своей семье, о доме, что ждал его там, за океаном:

— Не то что эта прогнившая халупа. Как хорошо ни торгуй, в порту ничего лучше не найдёшь. Не умеют аргонцы строить, так я скажу, и не вздумай меня переубеждать!

Эван хмыкнул:

— И мысли такой не было. Мне и самому здесь не особо нравится. Грязно.

— Грязно не то слово, парень! И этой грязью со временем пропитываешься. Одежды я прежде носил красивые, а потом плюнул на это дело и хожу в чём придётся. Но ты… вообще-то странновато одет. Не пойму, вера тебя, что ли, учит так одеваться? Ползадницы торчит, ни плаща, ни накидки. Ну, я понимаю, у нас на Амбре так шлёндать, но здесь… Бывал я на островах, так ведь и там подобного не носят. — И он глянул на Эвана пытливо. — Боги твои не прогневаются?

— А я вероотступник, — сказал Эван, и Ниланэ растерялся от такого ответа.

— Ты поосторожней с этим… — смутился он. Смелость белобрысого проходимца простиралась куда дальше, чем он было решил.

— А чего осторожничать? — широко улыбнулся Эван. — Подумаешь, чего-то там торчит из-под одежды. Во что хочу, в то и одеваюсь. Богам, думаешь, есть до меня дело? У них своих забот хватает.

Ниланэ покачал головой. Непростой житель островов сидел рядом с ним, ох и непростой! И красивый, несмотря на то, что светловолосый и светлокожий.

— Идём-ка со мной, Эван, — наконец выговорил он. — Переночуешь под дружеским кровом, а наутро решишь, что дальше делать.

Эван жил в доме торговца уже две недели. Ниланэ взял его в помощники из жалости, но теперь благодарил родную землю за то, что свела его с таким расторопным и толковым парнем. Эван был быстрым, исполнительным и честным. Казалось, ему нет дела до тех денег, что пересчитывали возле его носа. В конце концов амбриец убедился, что более искреннего и бесхитростного человека он в своей жизни ни разу не встречал. Все его прежние помощники были не без грешков: один каждый вечер напивался до бесчувственного состояния и в итоге сгинул неизвестно куда, второй припрятывал что мог из товаров, пока не получил за это и не был с позором отправлен восвояси, третий… третий оказался порядочной скотиной. Он не воровал и не обманывал. Он подставил Хушаба, подставил подло и жестоко. Ниланэ отыскал его и поквитался. Это было давно, но память о прежних лишениях никуда не делась.

Эван казался амбрийцу неземным существом. Этот парень делал самую трудную работу и не уставал, он был чудаком, каких поискать. Не пил вина, не ел благословенного мяса, ни с кем не ругался и не вступал в драки. Он словно жил в каком-то своем собственном, потаенном мире. И мир этот, судя по всему, был прекрасным. Ниланэ, сам отец двоих пацанов, иногда ловил себя на мысли, что очень бы хотел, чтобы его мальчишки походили на Эвана. Он уже давно не видел их и свою супругу, Амилану. Он даже перестал скучать по ним. Но время летело быстро, и он понимал, что вскоре ступит на порог родного дома и обнимет их всех — и старика отца. Если только тот еще был жив.

Ниланэ торговал несравненным красным золотом и всем, что делали из него: оружием, украшениями и утварью. Это было прибыльное дело, ведь подобные вещи могли себе позволить только зажиточные люди. Амбриец не знал нужды в деньгах и был уважаемым человеком, но помимо уважения было и ещё что-то, и Эван вскоре понял, что. Страх. Ниланэ не просто уважали, его боялись. Хушаб не был злым человеком. Раздражительным и грубым — пожалуй, но не злым. И откуда исходил этот страх, Эвану пока что определить не удалось.