Чувства наизнанку - Даша Коэн

только улыбнулся своей фирменной улыбочкой и закинул руки за голову.

— Ну, если вы не в состоянии ей правду сказать, то мне нормально, нигде ничего не давит. А вообще, — и подмигнул мне, — расслабься, Татьяна, завтра прикупим тебе первую кошку. Так уж и быть, лоток за мой счет.

— Не слушай его, Таня, — со всей дури стукнула в плечо Рому Агата и ободряюще мне улыбнулась.

— Да, отличный совет, — кивнул Ветров, — не слушай меня, не слушай Марка, не слушай логику.

— Ты хочешь меня обидеть? — спросила я и мой голос дрогнул.

— Да ты сама с этим великолепно справляешься, Тань. Кстати, играть с нами будешь?

— Буду, — кинула я с очевидным психом свои вещи на пол и прошла за игровой стол.

Вот только у меня ничего не получалось. Мысли, то и дело, ползли в сторону Марка. Он уехал. Просто взял и уехал, так что ли?

И злые слезы навернулись на глаза. Еще немного и я просто разрыдаюсь на глазах у всех ребят. Тряпка! Жалкая, безвольная, влюбленная тряпка!

Но я оставалась сидеть и ждать. Кого, спросите вы? Его — мудака, что разрушил мою жизнь! Потому что да, я не верила, что он уехал с концами только по причине того, что я его прогнала. Зачем тогда надо было приезжать? Веник этот тащить злосчастный?

Он вернется! Обязательно! И снова примется планомерно пить мне кровь!

Я верила в это, но с каждой минутой моя убежденность таяла на глазах, пока не испарилась окончательно.

Меня хватило всего на пару часов, а затем я, разбитая и потрепанная, все-таки извинилась и ушла к себе наверх, где свернулась на кровати в клубочек и снова разрыдалась.

Он уехал! И больше не вернется!

— О, Боже, ну и слава Богу! — яростно прошептала я.

Да только его слова снова и снова набатом звучали в моей голове, складываясь в слишком вожделенную картинку, где я нужна Марку. По-настоящему нужна…

…я ведь даже расстаться на ночь был с тобой не в силах…

…я заблуждался! Обманывал себя, что ты ничего для меня не значишь…

…смирился с простой истиной — ты мне нужна…

Господи, что есть правда? Что, если сейчас я поверю ему, а потом он провернет со мной нечто подобное, что сотворил с Лианой. И окажется, что я — это просто дырка для его утех.

Что я тогда, черт возьми, буду делать? Меня уже вывернули наизнанку, дальше только смерть.

В таких страшных думах я и забылась беспокойным сном. В нем мне снился улыбающийся Марк. Рыдающая Лиана. Кричащий от голода и холода ребенок. И я бы еще долго варилась в этой жуткой агонии, но тут что-то изменилось.

Невидимые руки заключили меня в крепкие объятия. Мне стало тепло и хорошо. Спокойно, как за каменной стеной.

И я наконец-то провалилась в глубокую кроличью нору. А когда проснулась не поняла, что именно вижу перед собой. Но это абсолютно точно было почти голое мужское тело в одних только боксерах.

И я лежала на этом теле! В одних лишь трусиках и тоненькой футболке.

Мама дорогая!!!

Осторожно подняла голову и чуть не заорала в голос. Это был Марк! И он спал, пока я сама уютно умостилась на его груди, закинув на него свою ногу.

Как это вообще случилось? Когда? Почему?

За что???

Аккуратно выпуталась из его объятий и поползла к краю кровати, принимаясь тут же одеваться. А там уж и слинять из этого сумасшедшего дома.

— Куда собралась? — вздрогнула я, услышав позади себя хриплый голос.

— Подальше от тебя.

— Подальше от меня больше не получится, Тань.

Ничего не отвечаю на эту показушную дерзость, встаю и скрываюсь в уборной. Но Марк упорно следует за мной. Встает за спиной так, что мы полируем друг друга в зеркальном отражении. И сердце стучит где-то в горле, а я сама — словно взведенный курок, готова выстрелить всем, что во мне накопилось за последние три недели.

О, там столько всего!

Чуть отклоняется в сторону, проводит носом по моей шее и шумно вдыхает, а я ничего не могу поделать, я пялюсь на его идеальные кубики пресса и совершенно точно собираюсь изойти слюной от этого вида.

А вот и хрен ему! Все, у меня иммунитет к его телу — я так решила — значит, так будет.

Хмыкнула, дочистила зубы и двинула на выход. А Хан за мной, надевая на ходу свою одежду и потягиваясь.

Молча спускаемся. Дом еще спит…

Резко разворачиваюсь к Марку и задаю вопрос в лоб.

— Ты что опять приперся?

— Потому что люблю тебя, — отвечает просто, смотря мне прямо в глаза, а я от этого ответа теряюсь и зависаю, не в силах постичь того, что он только что сказал.

— Не шути так, — бормочу все же и прижимаю руку к груди, за которой бесконечно взрываются петарды.

— Я. Люблю. Тебя.

— Перестань…, — пячусь назад и зажимаю ладонями уши.

— Всегда любил. В школе втрескался. В институте забыть не мог. Сейчас с ума схожу.

— Ничего не хочу слушать, — трясу головой.

— А мне это больше и не надо, — хмыкает и неожиданно закидывает меня к себе на плечо, словно куль с мукой.

И идет к машине Стаса, стоящей за высоким забором.

А я ору. Брыкаюсь. Даже пытаюсь извернуться и укусить наглеца, но его не остановить. Он добирается до внедорожника без особых проблем, а потом просто стряхивает меня на переднее сидение. Через пару мгновений сам садится за руль, блокируя мне все выходы. А потом трогается с места и выезжает на дорогу.

Я задыхаюсь от возмущения, а Марк молча достает с заднего сидения какую-то папку и кидает мне ее на колени.

— На вот, ознакомься, грымза моя любимая. Это материалы уголовного дела против семьи Разумовских, а также официальные данные о причине увольнения врача-гинеколога Элеоноры Карловны Либерман из клиники «Мать и дитя». Почитай, просветись и прекрати уже пилить меня, Таня. Я тебя люблю! Ясно? Я больше никуда от тебя не денусь. И это не обсуждается! Мы начнем все с начала — правильно. И это — факт.

— Марк…

— Все, я рулю, ты просвещаешься.

И я нерешительно открыла папку, а потом потонула в море фактов и обличающих свидетельств.

— Значит, никакой беременности не было? — спросила я, устало потирая лоб, спустя примерно сорок минут.

— Да. Я весь твой был, есть и буду. Разбирай по запчастям, если хочешь. Ори, ругайся, только больше не гони и не прячься от меня.

— Но это не отменяет…

— Ничего