Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

Прямой железный лом.

Любовный треугольник — жар,

Сжигает день за днем.

Кто не сгорел в нем, тот

Прошел крещение огнем.

Роберт приблизился к чугунной ограде перед кривым домишком и принялся ее внимательно разглядывать и ощупывать. У самой земли к левой стойке ворот прилепился, как магнит, четвертый и последний фрагмент неведомой металлической фигурки. Он спрятал его в карман и выпрямился.

Телефон зазвонил вновь.

— Итак, Роберт? Где ты находишься?

— Я смотрю на дом, очертания которого вызывают у меня головокружение. Такое впечатление, что он искривляет пространство вокруг себя.

— Это домик голландского фермера, постройки начала восемнадцатого века. Его перевезли сюда в 1968 году из Верхнего Ист-Сайда, чтобы уберечь от сноса. Между прочим, в нем одно время жила детская писательница Маргарет Браун, и именно в стенах этого дома она написала свои самые знаменитые романы. Загляни во дворик.

Роберт уже не удивился, когда понял, что двор имеет треугольную форму. Разглядывая его через прутья ограды, он вдруг увидел деревянный шест, на макушке которого громоздился скворечник столь же причудливых и неправильных очертаний, что и сам дом.

— Не правда ли, угадывается аналогия с мастер-ключом к Марифату, который я послал тебе? — проговорил Адам. — Изящная и точная миниатюра оригинального устройства. А теперь, дружище, отправляйся прямиком в мою квартиру.

— И кого я там увижу? Тебя?

— Нет.

— Терри?

— Нет, уж извини.

— А кого?

— Там сейчас пусто. Передохни в одиночестве. Пописай.

— Спасибо, я это непременно сделаю.

Роберт пересек улицу, вошел в дом и стал подниматься по лестнице.

— Пятый этаж.

— Я помню.

Он отпер дверь и переступил порог. Ему сразу же бросилось в глаза, что квартира изменилась до неузнаваемости: из нее вынесли всю мебель, в ней не было ничего, кроме голой лампочки, болтавшейся в комнате под потолком.

— Ты исповедуешь минимализм семидесятых, Адам? Уважаю. Скажи, только честно: ты здесь занимался сексом с Терри? А до нее — с другими?

— Вопрос поставлен неправильно. Ты наконец собрал полную колоду на сегодня?

Роберт вынул из кармана и взвесил на ладони четыре идентичных металлических фрагмента.

— Они должны сложиться в цельную фигуру — это очевидно, но я не знаю, в какую именно. Скажи, зачем ты заставил меня подниматься пешком на пятый этаж?

— Погоди, я перезвоню.

И Адам отключился.

Пожав плечами, Роберт направился на кухню и поднял жалюзи. Он обратил внимание на то, что все четыре железки, как магниты, притягивались друг к другу. Он попытался собрать их воедино, перепробовал несколько разных вариантов, но у него ничего не получилось.

А через пару минут Адам вновь позвонил.

— Ну как, собрал?

— В процессе.

— Эх ты, двоечник! Они должны образовать пирамиду.

— А, так я и знал! Мог не подсказывать.

— Роберт, отдай мне ключи. У тебя нет выбора.

— Ошибаешься.

— Кэтрин вчера виделась не только со своей подругой, но и со мной.

— Что?

— Послушай! Я сейчас кину тебе одну фотографию, и ты все увидишь сам. Мы встретились в Вашингтон-сквер-парке. Приглядись к картинке внимательно. Мы с Кэт время от времени общаемся в последние дни, но я просил ее не рассказывать тебе об этом. В прошлом году она пыталась помочь мне. И здорово помогла. А теперь она хочет понять, что происходит и что она может, а что не может. Отдай ключи. Это не угроза, а напоминание о возможных последствиях.

Телефон пискнул, принимая файл. Роберт открыл его и оцепенел.

На Кэтрин действительно было то платье, в котором она накануне отправилась в гости к подруге в Уэст-Виллидж. Она сидела на парковой скамейке, а вокруг ее головы… курилась темная дымка. Приглядевшись, Роберт разглядел внутри ее Око, испускавшее желто-синее свечение. Красивое, безжалостное, неумолимое Око. Взгляд Смерти…

Он потер лоб ладонью, пытаясь держать себя в руках.

Что это? Знак Йуну? Они собираются напасть на Кэт? Или уже напали? Можно ли верить Адаму? Черт, можно ли верить ему хоть немного?

— Адам!

— Если ты не отдашь мне собранные тобой ключи…

В трубке послышались частые гудки.

Роберт подошел к окну и выглянул наружу, борясь с подступавшей к горлу паникой. Так прошла минута или две, а потом за спиной у него раздался короткий шипящий звук. Он обернулся и уставился на газовую плиту. Одна из конфорок вдруг вспыхнула синим язычком пламени, который как-то странно — ненатурально медленно и вяло — забился в разные стороны, будто под сильным ветром, расплавляя вокруг себя воздух.

А в следующее мгновение кухонный полумрак расступился прямо перед глазами Роберта, и он увидел полупрозрачный силуэт человека, материализовавшегося перед ним. Очертания его тела постоянно смазывались, словно в любой момент грозя распасться и истаять.

— Роберт! — услышал он глухой, но странно знакомый голос.

— К-кто… т-ты?.. — пролепетал тот.

— Я смотрю за тобой и защищаю тебя…

Призрак не говорил, а шипел, и голос его удивительно походил на шипение газа, вырывавшегося из плиты.

— Ч-что происходит?!

— Кухня сейчас взорвется. Собственно, реакция взрыва уже началась. То, что происходит между мной и тобой, — это доля секунды в реальном времени. Но не бойся. Я появился вовремя, чтобы предупредить тебя.

— Я не понимаю! Какой-то бред!

— Посмотри вокруг. Ты постепенно учишься видеть вещи.

— Сейчас здесь будет взрыв? Эта квартира взорвется?

— Я ведь сказал, тот процесс, который представляется людям взрывом, уже начался. И если бы ты сейчас остался прежним, то просто не выжил бы и мы с тобой сейчас не говорили бы.

Призрак вновь покрылся зыбкой рябью и вдруг вырос на глазах, сравнявшись ростом с Робертом.

— Ты хочешь сказать, что мы с тобой растянули время и оно движется для нас гораздо медленнее, чем в реальном мире?

— Именно. Реальное время — одна из основ той клетки, которой окружен в жизни обычный человек. Тебе же удалось распахнуть дверь и выйти наружу. Ты уже не тот, что был раньше. Ты оказался способен выйти за рамки законов и бесконечных ограничений физического мира.

— Как мне это удалось?

Вслед за первой воспламенилась и вторая конфорка. Огонь охватил уже всю поверхность плиты, и один из языков пламени, вдруг отклонившись, лизнул бок призрака. Тот заколыхался, и на несколько мгновений его очертания смазались.