След на стекле - Линвуд Баркли

Я сгорбился на стуле, сунув руки в карманы. У меня пересохло во рту, но я готов был скорее умереть от жажды, чем попросить этого типа принести стакан воды.

– Только теперь, когда этот мальчишка сделал свое заявление на вас, не удивлюсь, если за ним последуют и другие, – продолжал Бриндл. – Потому что едва ли он стал единственным, кого вы напугали до сырости в штанах. И если это произойдет, если мы получим еще несколько жалоб – а Рассел утверждает, что знает по крайней мере еще одну вашу жертву по имени Лен Эджертон, или Эглтон, – то дело может принять совершенно иной оборот. Вот почему самым умным шагом с вашей стороны сейчас…

В комнату громко постучали. Два отдельных, но очень четких стука. Бриндл успел повернуть голову, чтобы увидеть открывавшуюся дверь.

На пороге стоял Огастес Перри.

– Добрый день, шеф, – произнес полицейский.

– Здравствуйте, офицер. – Перри вошел и занял стул рядом с Бриндлом. На меня он смотрел со смесью презрения и удивления. – Я случайно проходил мимо помещения для опознания и не мог не заметить знакомого лица.

– Я как раз провожу допрос, сэр, – сообщил Бриндл, нисколько не робея и не смущаясь при появлении босса. – Мне известна ваша личная связь с мистером Уивером, но я тем не менее…

Огги поднял руку, подавая сигнал замолчать.

– Я все понимаю. Вы заняты своей работой, и это очень хорошо. Я бы меньше всего хотел, чтобы пошли слухи, будто к кому-то здесь особое отношение в силу родственных отношений со мной.

При этом в воздухе повисло почти ощутимое «но». По крайней мере, я уловил его (мне хотелось так думать), и Бриндл тоже.

– Офицер, – продолжал Огги, – мое внимание только что привлекли к жалобе, поданной на мистера Уивера. Обвинения очень серьезные.

– Да, сэр. Так и есть. Податель жалобы выдвигает вполне конкретные обвинения.

– В какое время, по его показаниям, имел место данный инцидент?

– Два дня назад. Между восемью и девятью часами вечера. Мистер Уивер позвонил ему ранее и назначил встречу, якобы желая приобрести наркотические средства.

– У вас есть подтверждение их разговора?

– Имеется, сэр. На мобильном устройстве Рассела Тэпскотта. Ему позвонили с телефона-автомата.

– С телефона-автомата, – повторил Огги.

– Так точно, сэр.

– Назовите еще раз время предполагаемого события.

– Между восемью и девятью часами.

Шеф полиции задумчиво кивнул:

– Что ж, офицер Бриндл, боюсь, в таком случае вам придется отпустить мистера Уивера.

– Простите, не понял, как это – просто отпустить?

– У нас есть свидетель, который может подтвердить, что мистер Уивер в указанное вами время находился в совершенно другом месте.

Донна.

Все сходилось. Куинн рассказал Кейт, она сообщила Донне, которая, в свою очередь, явилась к брату и заявила, что весь тот вечер я провел дома вместе с ней. Ну, не весь, но примерно до десяти часов, когда, по моим собственным признаниям, я у бара «Пэтчетс» посадил в машину Клэр Сэндерс.

Жены слишком часто лгали, чтобы защитить мужей, а потому показаний Донны могло оказаться недостаточно для спасения моей задницы.

Бриндл яростно затряс головой:

– Сомневаюсь в этом, сэр. Думаю, присутствующий здесь мистер Уивер уже упомянул бы о своем алиби, если бы имел его. Но на данный момент он страдает тяжелым случаем провала в памяти. – Он негромко фыркнул.

– Может, мистер Уивер посчитал нарушением субординации указание лица, которое готово подтвердить его алиби?

– Что вы имеете в виду, шеф?

Бриндл оказался в полном замешательстве. И, кстати, не он один.

– Мистер Уивер находился в моем обществе, – сказал Огги, одаривая меня самой холодной улыбкой, которую я когда-либо видел. – И именно в упомянутое вами время. Он гостил у меня дома, и мы гоняли шары на бильярде в подвале. Верно я говорю, Кэл?

– Господи, совершенно забыл об этом, – тут же нашелся я. – Мне почему-то казалось, что это было вечером ранее.

– Нет, как раз позавчера, – усмехнулся Огги. – И к слову, ты самый паршивый игрок из всех, с кем мне доводилось соревноваться. – Он повернулся к Бриндлу. – Так что вам придется провести беседу с тем пареньком и его родителями, объяснив им, что произошла досадная ошибка.

– Шеф, но это же откровенная чепу…

– Простите, что вы хотите сказать? – крикнул Огги. – Уж не собираетесь ли вы назвать мои слова чепухой?

Бриндл открыл было рот, но не произнес ни слова.

– Нет. Конечно же, нет, шеф, – ответил он потом, однако в его голосе отчетливо прозвучало неуважение.

– Прекрасно. Займитесь этим немедленно, а мне придется провести здесь с мистером Уивером еще несколько минут, чтобы принести глубочайшие извинения в связи с прискорбным недоразумением. Тэпскотты, насколько я знаю, все еще ждут в холле.

Бриндл с шумом отодвинул свой стул от стола и поднялся, побагровев от злости. Он, разумеется, не поверил объяснению, данному начальником.

– Слушаюсь, сэр. Я выполню распоряжение.

– Кстати, можете упомянуть в разговоре, что мальчишке грозило бы обвинение в даче ложных показаний, если бы я не был столь благодушно настроен сегодня.

Бриндл выглядел так, словно его отхлестали по щекам сырой рыбиной, однако и я сам еще не отошел от изумления, чтобы в полной мере насладиться зрелищем. Предстояло разобраться, какую игру со мной затеял Огги.

– Так точно, – сказал Бриндл. – Я незамедлительно сделаю это.

Повернувшись к выходу, он зацепился за ножку стула, а потом еще и в сердцах поддел его носком ботинка. Стул перекатился по полу и ударился в стену. Бриндл покинул комнату, не оглянувшись, но хлопнул дверью с такой силой, что мы оба чуть вздрогнули.

Какое-то время мы молчали. Просто сидели и смотрели друг на друга.

– Мне хотелось бы вернуть свой телефон, – первым нарушил молчание я.

– Забирай, будь любезен, – отозвался Огги. – Но нам с тобой нужно поговорить.

Было время, когда я работал, питая иллюзию, что придерживаюсь кодекса человека чести.

Считал себя не лишенным идеалов и высоких принципов, которыми руководствовался в своих поступках. Однако с годами пришло понимание, что жизнь вынуждает ежедневно идти на компромиссы. И небольшое отклонение от правил еще не повод, чтобы страдать от бессонницы.

Я точно знаю, когда пересек запретную черту. Чуть больше шести лет назад. Однако я еще мог сделать шаг назад и встать с нужной от этой черты стороны. Дать себе зарок никогда больше так не поступать. И, наверное, какое-то время мне это удавалось, но за последние два месяца я не просто перешел черту. Фигурально выражаясь, я перепрыгнул через нее с шестом. Хорошенько разбежался и сиганул. Я угрожал швырнуть одного молодого человека в реку, запер другого в багажнике, облил третьему брюки бензином и готовился чиркнуть спичкой. Четвертому – ему, кажется, исполнилось только шестнадцать – я заявил, что его правый мизинец станет украшением моей коллекции отрубленных пальцев.