Пограничники Берии. «Зеленоголовых в плен не брать!» - Владимир Першанин

– Нам не выжить. Иди, а мы друг друга застрелим.

Босиком, разодрав в кровь ноги, кое-как добрался до своих. Много чего насмотрелся в Испании, где гражданская война не уступала по жестокости нашей российской.

Видел, как под рев толпы вешают в Мадриде на фонарных столбах каких-то людей, заподозренных в шпионаже. Расстреливают без разбора подозрительных мужчин, задержанных на улицах после комендантского часа.

Майор многое бы мог рассказать о войне, которая шла в здешних местах. Как распиливали живьем его коллег-чекистов, попавших в руки бандеровцев. Как приветливо улыбался ему парень, похожий на студента, а затем дважды выстрелил в упор из старого револьвера.

Лескова не щадили, и он не щадил врагов. Не пускался в рассуждения, когда целыми семьями выселяли крестьян, не подчинившихся новой власти. И когда наступала его очередь приводить в исполнение смертные приговоры, шел куда положено, не глуша переживания стаканом водки.

– Ладно, иди, Мальцев. Смотреть на тебя тошно. И пастушка пожалел, и бычка забрать постеснялся, чтобы людей на ноги поставить. Такой уж ты добрый!

Когда остались вдвоем, Журавлев не выдержал:

– Ты чего, Михаил Андреевич? Спокойнее нельзя вопросы решать? Николай Мальцев лучший сержант на заставе.

– Ты тоже добрый? – вскинулся особист. – До какой степени распускать людей будем? Бойцы слоняются без дела, оружие почищено кое-как. Сегодня ночью застал двоих спящих постовых. Разбудил, извини за грубость, кулаком в ухо. А сегодня буду в ухо спящим стрелять. Иначе порядка не наведем, и перебьют нас даже не фашисты, а толстомордое кулачье с хуторов.

– Угомонись! – оборвал его Журавлев. – Порядки наводить решил! Пока я здесь командир.

Наскребли по карманам остатки махорки пополам с мусором, молча курили. А затем высказали, перебивая друг друга, то, о чем думали оба.

О том, что отряд ослаблен. Бои, которые вели хоть и с потерями, но решительно, нанося урон врагу, сменились помалу на главную заботу о выживании. Сунулись в одно-другое место, кое-как выбрались, потеряв четверых убитых.

– Надо кончать эту бодягу, – сжимал громадный кулак Лесков. – Мы на фронте, нам положено воевать, а не шарить по закуткам в поисках жратвы. Бойцов, особенно раненых, надо поднять на ноги любыми способами.

Прикинули количество боеприпасов. Молодец Николай Мальцев, обеспечил отряд патронами.

– И давай слово «отряд» забудем, – сморщился, как от кислого, Журавлев. – Существует по-прежнему шестая застава, командир, политрук имеются, начальник особого отдела, даже гербовая печать.

Построили отряд, объявили, что несмотря ни на какие обстоятельства, шестая пограничная застава будет выполнять положенный долг. Пробиваться к своим, уничтожать фашистов.

– Служба идет по законам военного времени, – говорил Журавлев. – Спящие на посту будут расстреливаться на месте. Дезертирство карается так же.

Втолкнули на поляну перед строем парня, самовольно ушедшего на поиски еды. Так он сам пояснил. А может, убежать пытался, винтовку и патроны бросил. По приказу Журавлева его, как дезертира, расстрелял из маузера старшина Будько.

Люди разошлись, какое-то время обсуждали расстрел. Затем подоспел ужин, он же и обед. С жадностью хлебали жидкую похлебку, приправленную затхлым жиром и пшеном.

Ночь прошла спокойно. На следующий день сформировали группу, назначив старшим Федора Кондратьева. Заместителем, неожиданно для некоторых, а особенно политрука Зелинского, поставили Николая Мальцева. Инструктировали коротко и жестко.

– У вас имеется пулемет, достаточно патронов и гранат. Федор Пантелеевич, ты человек опытный, найди место для засады и ударь как следует. Объекты имеются. И машины по проселку ходят и повозки. То, что нам надо, отобьем своими руками и двинем дальше. Ясно?

– Так точно.

Мальцеву вместо пулемета ДТ с единственным диском выдали «дегтярева-пехотного», к которому имелись запасные диски. Перед уходом лейтенант Кондратьев вместе с Мальцевым на десяток минут забежали в санчасть проведать Костю Орехова.

– Да и Ольга Голубева о тебе спрашивала, – сказал лейтенант. – Видать, глянулся ты ей.

Костя Орехов пришел в себя. С утра ему снова чистили рану. Он лежал ослабевший, бледная кожа обтягивала скулы.

– Опять пойдете? – спросил он, кивнув на пулемет за плечом Мальцева.

– Пойдем.

– А я вот здесь валяюсь. Ноги что-то не держат, и рука не сгибается.

– Зря я этому пастуху поверил.

– Ладно, чего теперь.

Ольга Голубева, небольшого роста, круглолицая, сочувственно поглядывала на Николая. Знала, что из тех, кто уйдут, вернутся вечером не все. Мальцев в ее сторону старался не смотреть.

– Косте уже получше. Даже встает сам, – сказала она, но Мальцев никак не отреагировал. Посидев минуту-другую, поднялся.

– Ладно, пойду я.

– Счастливо, Никола, – слабо пожал ему руку Костя.

Отойдя на пяток шагов, обернулся, перехватил взгляд медсестры. Через силу улыбнулся. Девушка тоже улыбнулась, помахала рукой:

– Возвращайся, Коля. Буду ждать.

* * *

В те первые июльские дни еще не говорили о борьбе в тылу врага. Верили, что тыл временный, скоро последуют мощные удары Красной Армии, и врага будут бить «на его территории малой кровью». Но бои на оккупированной территории уже шли повсеместно. С разным успехом, с большими потерями. Немцы быстро почувствовали, что даже спешно отступавшие, ослабленные части не прекращают сопротивления.

Еще два дня назад Журавлев ставил своей главной целью дать бойцам передохнуть, подлечить раненых, достать хоть какой-то еды. Сейчас группа шла в бой, а завтра, несмотря ни на что, предстояло продолжить путь к своим.

У лейтенанта Кондратьева через плечо трофейный автомат. Василь Грицевич со своей неизменной «снайперкой», Зиновий Лыков, кроме объемистого мешка, обвешан пустыми флягами. Старшину Будько на этот раз с собой не взяли, да он и сам не стремился.

У Николая Мальцева вторым номером расчета шагает молодой пограничник Никита Дергач. Прибыл на заставу в мае, а через месяц уже война. Но парень вроде держится уверенно, учился пулеметному делу еще у покойного Миши Колчина. В случае чего заменит.

Еще пятеро ребят с винтовками и гранатами. Двое пограничников, два сапера из взвода Кондратьева и высокий худощавый сержант из штаба дивизии. Боец так себе, без опыта, винтовка висит как костыль, зато учился в институте, немного говорит по-немецки.

Зовут Олег, но прозвище сразу получил Студент. Тоже нужный человек, хотя в бою от него пользы мало. Зато сможет перевести, если возьмут пленного, как и что происходит на фронте. Пока же никакой информации кроме листовок, которые каждый день рассеивают с немецких самолетов.