Полукрылые. Черные песни забвения - Дарья Урбанская

воспользоваться, слишком уж тот шумел. Так что, когда он наконец подошел к двери, ведущей на крышу, телефон показывал почти одиннадцать часов ночи. Только сейчас Титову пришло в голову, что нужно было ответить Элле. Что он помнит и что придет. А то ведь она могла и не дождаться.

Артем аккуратно потянул дверь на себя, не стал распахивать ее широко, скрипнет еще, и боком проскользнул в приоткрывшийся узкий проход. Прямо над ним тускло светил фонарь. Артем интуитивно сделал несколько шагов влево, оказавшись в тени, и только тогда осмотрелся. Насколько он мог видеть, крыша была пуста. Этого следовало ожидать, Эл не дождалась. Он еще раз мысленно обругал себя за тупость.

Прохладный ночной воздух показался ему неожиданно вкусным. Не соленый морской бриз, конечно, но после дня, проведенного в палате, было приятно вдохнуть полной грудью. Он с шумом выдохнул, не боясь выдать своего присутствия неосторожным звуком. Ведь на крыше никого кроме него не было.

Но он оказался неправ. В тени на противоположном конце перехода что-то внезапно шевельнулось.

– Титов, иди сюда, не стой столбом! – прошептала Эл и, чуть подавшись вперед, помахала рукой.

Артем вздрогнул, но, оправившись от удивления, направился в ее сторону. Он двигался аккуратно, стараясь не шуметь и держаться в тени, хоть окна действующего больничного корпуса и не выходили на эту сторону.

Элла сидела на краю крыши, в этот раз без своей неизменной черной куртки, свесив ноги в ночную пустоту. Она не обернулась и ничего не сказала, когда Артем подошел и встал у нее за спиной, засунув руки в карманы.

– Не боишься свалиться?

Вихрева молча пожала плечами. Артем подождал, но она так ничего и не ответила. Тогда он сделал еще одну попытку:

– Милена Игоревна сказала, что ты срочно улетела в Волгоград. Во всяком случае, она так думает, – саркастически добавил он, выделив голосом последнее слово.

– Да, пришлось так все обставить… Но на самом деле я тут, – и Эл снова замолчала.

Это начинало раздражать Артема. Он и так с трудом представлял себе их встречу. Что бы ни сказала одноклассница, он вряд ли бы теперь смог ей поверить. Но если придется вытягивать каждое слово, то смысла в таком разговоре не имелось.

– Если ты не собираешься ничего говорить, то я пойду спать, – резко бросил он и развернулся.

– Подожди! – Вихрева тяжело вздохнула. – Мне просто сложно подобрать слова. На самом деле я хочу… хочу извиниться!

– Извиниться? – Артему показалось, что он ослышался. – Извиниться?! За то, что врала все это время? Или за то, что помогла организовать похищение моей мамы и ее подруги? Или, может быть, за то, что вы с твоим отцом подчистили всем память?

– Тем…

– Что «Тем»? – вскипел Титов. – Еще скажи, что ты не специально, что тебя заставили!

– Дай мне объяснить!

Вихрева повернулась к нему полубоком, подтянув под себя одну ногу, и умоляюще взглянула снизу-вверх. Отблески фонарей блестели у нее в волосах, и Артему захотелось взъерошить ее аккуратную прическу, чтобы вплетенные бусины и цепочки звякнули друг об друга. От этого неуместного желания он разозлился еще сильнее. Уже и сам не мог бы точно сказать – на нее или на самого себя.

– Да ты… ты… – прошипел Титов, сжимая и разжимая кулаки. – Ты не гарпия, ты подсадная утка! Вот ты кто!

Он замолчал, выплеснув свой гнев. Элла тоже молчала, пережидая бурю, но уголки ее губ подрагивали, словно она изо всех сил пыталась сдержать улыбку.

– Посиди со мной? – наконец произнесла она просительно.

– Ничего смешного! – буркнул Артем. И раздраженно добавил, как будто свободного места на краю крыши больше не было: – Подвинься!

Он вздохнул, успокаиваясь, и сел рядом. Теперь они вместе болтали ногами на высоте третьего этажа, и это придавало ситуации легкий адреналиновый привкус.

– Давай, объясняй. И не надейся, что ты уйдешь отсюда, пока не ответишь на все мои вопросы.

– Я и не собиралась. Так, э-э-э… – Элла прочистила горло. – Про моего отца, значит, ты уже понял, да?

Артем кивнул.

– С чего же тогда начать…

– Начни с того, как ты вообще оказалась в такое время в больнице?

– Использовала родственные связи. Напросилась в гости с ночевкой, – Эл дернула плечом, словно ей не особенно хотелось обсуждать эту тему. – Когда с мамой случилось это… ну ты помнишь, я рассказывала… она некоторое время лежала в Елизаветинке, отец поспособствовал. Можно сказать, взял нас под свое крыло.

Она невесело усмехнулась и подтянула одну ногу, обхватив ее руками.

– Так что я проводила тут много времени. А когда Глеб рассказал мне про Полукрылых, у меня даже появилась надежда, что все можно исправить. Но нет, оказалось, что его суперспособности не имеют отношения к лечению, хоть он и врач по профессии. А вот дальше… дальше он объяснил, что хоть и не может сам вылечить маму или хотя бы вывести ее из комы, но у него есть идея, как это сделать.

– Его исследования энергии психео? – догадался Артем.

– Ну да, – кивнула Эл. – Он давно этой теорией занимается. Настолько давно, что это стало настоящей навязчивой идеей, как по мне. Даже разработал экспериментальные модули, которые энергию сначала собирают, а потом излучают. Но когда он заикнулся о своем проекте на городском слете, старейшины сразу же запретили проводить дальнейшие эксперименты. Отец тогда жутко со всеми разругался, особенно с Афанасием Петровичем. Помнишь его? Такой противный старикан. На открытии олимпиады речь толкал.

– Что-то они не выглядели как заклятые враги, – пробормотал Артем.

– Отец потом сделал вид, что осознал свою ошибку и перестал заниматься этим проектом. А на самом деле не перестал, просто ушел в подполье. У него почти все готово было, но в одиночку сложно такое провернуть. Нужен хотя бы один надежный помощник, на которого можно положиться, как на самого себя. А в идеале – чтоб лично был заинтересован в успехе. Ну и вот она я, – неловко закончила она и шутливо развела руками, как будто раскланиваясь.

– Я не понимаю… – Титов окинул неприязненным взглядом ее кривляние и нахмурился. – Зачем так сложно? Если уж все равно похитили каладрия и заставили сотрудничать, так и вылечили бы сразу твою маму!

– Это было бы идеально, но, к сожалению, договор звучал по-другому: я помогаю завершить исследования, делаю, все, что он скажет, и когда его теория будет проверена на практике, он применит к маме собранное психео каладрия. Таково было его условие, и, как ты понимаешь, отказаться я не могла.

– Ну да, коготок увяз, всей птичке пропасть, – язвительно пробомортал Артем.

– Сейчас как раз тот самый