Чёрный, как тайна, синий, как смерть - Елена Бриолле
Шрифт:
Интервал:
Вильгельм фон Шён оправился от первого потрясения и сказал:
– Вам ничего не удастся доказать, господин полицейский. Все ваши умозаключения высосаны из пальца.
– Лаборатория Отто сгорела, но мы отправим часы Софии на экспертизу в Женеву. Уверен, что в них найдётся последний кусочек этой мозаики.
Глава 53
Воркование голубей
28 мая 1912 г., вторник
Когда они договаривались вместе позавтракать, Люсьен де Фижак не предполагал, что Ленуар постучится к нему уже в семь утра.
– Ты откуда так рано, демон? – спросонья возмутился художник.
– Из кошмара твоих снов. – Габриэль самодовольно улыбнулся и, обняв Люсьена за плечи, взъерошил его и без того взлохмаченные волосы. – Я принёс венские булочки, старик! Они ещё горячие. Где у тебя тут кофейник?
Де Фижак подошёл к столу, смахнул рукавом халата половину тюбиков с красками на пол и поставил вместо них две чистые кружки. Потом он сел на стул и, пока Габриэль чем-то гремел в кухонном закутке, снова закрыл глаза. Именно в таком положении и застал его сыщик, когда вернулся в комнату с завтраком и ароматным кофе.
– Если ты сейчас же не укусишь свою булку, то, пожалуй, я откушу тебе ухо! – заревел неожиданно близко Габриэль.
Люсьен проснулся. Сыщик распахнул окно и устроился рядом уплетать завтрак. Робкие розовые лучи солнца уже прокрались в комнату, но ещё не успели притащить за собой жару. Дышалось на удивление легко. На перекладину балкона сел голубь. Люсьен отломил кусочек булочки и бросил на пол. Птица повертела головой, а потом спустилась, склевала угощение и, громко захлопав крыльями, улетела. Художник улыбнулся. День начинался хорошо.
– Слушай, Люсьен, а с чем у тебя ассоциируется мир? – спросил Габриэль.
– Мир?..
– Да, мирное время, когда нет войн, нет страха…
– Хм, ну у тебя и разговорчики под утро… Ты что, всю ночь не спал? – подмигнул другу Люсьен.
– Ты же меня знаешь…
– Мир у меня ассоциируется с плодородной почвой, молодыми побегами, новой жизнью… Когда природа показывает нам, что всё проходит, что пустота не вечна и что рано или поздно все раны затянутся…
– Хм, забавно. – Габриэль взял один из листов бумаги и начал рисовать. – А у меня мир ассоциируется с голубем.
– Почему? – спросил Люсьен.
– Наверное, потому, что он быстро прилетает, поворкует и тут же улетает.
Габриэль набросал на бумаге голубя с раскрытыми крыльями и показал Люсьену. Художник взял другой карандаш и подрисовал этому голубю в клюве маленькую веточку с зелёными листиками.
– Смотри, пусть тогда твой голубок хотя бы засеет мой город чем-нибудь полезным! Парижу так не хватает зелени!
Габриэль рассмеялся, посмотрел и отложил рисунок.
– Кажется, на прошлой неделе, выйдя из больницы, твой покорный слуга сумел спасти половину Франции!..
– Габриэль, как я рад, что теперь ты стал инспектором Жювом, спасающим мир от Фантомаса! Может, ты поэтому и пришёл сегодня ко мне? Я ведь тоже живу на улице Бонапарта, как комиссар Жюв…
– Брось читать эти бульварные романчики! Нет, мне просто хотелось позавтракать и поведать кому-нибудь о своих заслугах перед отечеством…
Люсьен вздохнул и кивнул.
– Валяй… А я пока порисую.
Через полчаса красочного монолога Габриэля Ленуара о своих подвигах Люсьен оторвал глаза от своего рисунка ещё одного голубя и спросил:
– Кстати, с чего ты решил, что у фон Шёна психология шахматиста?
– Майерз говорил, что играл с ним однажды в сальто, его как раз называют «немецкими шахматами».
– И же что теперь стало с нашим послом Германии?
– А что с ним станется?.. У него ведь дипломатическая неприкосновенность, такого не арестуешь. Только после подобного фиаско я думаю, что его теперь задвинут в долгий ящик. Всерьёз его уже никто воспринимать не будет. Во всяком случае, в Париже. Лепин на всякий случай приставил к нему филёров. Официально смерть его дочери на руках Казимира Отто, а тот из поляков, так что честь Франции осталась незапятнанной.
– Вот это профессор… Ай да фантазёр… Надо же такое придумать! Хранилище всех болезней! Захотел – передал вирус на разработку вакцины, которая спасёт полмира, захотел – создал биологическое оружие, которое эту половину мира уничтожит… А что художники? Они ему помогали?
– Нет, их использовали как красивую ширму с китайскими картинками. Фон Шён с детства не выносил художников. Вероятно потому, что его отчим тоже был художником…
– Правда?.. Наверное, мать больше любила отчима, чем бедного Вильгельма… И что теперь? Твои бывшие подозреваемые создадут новый клуб?
– Нет, Хоппер вообще решил вернуться в Америку. Его и след уже простыл. Русский из врача-абстракциониста решил стать просто врачом и учиться в Институте Пастера бороться с болезнями. Аоки – свободный электрон, стремящийся к фиксации мимолетных впечатлений, так что, вероятно, так и останется учеником импрессионистов… Пьерель теперь рисует афиши, обещал даже нарисовать пару иллюстраций для статьи Николь. Краузе переживает очень сильное разочарование в своих менторах, так что его будущее остается очень туманным, но он точно не командный игрок… Если кто-то и захочет организовывать новый клуб, то только Барди с Саламанкой, но это уже будет совсем другая история…
– А часы? Ты сдал их в архив или оставил себе?
– Нет… Часы мы прошляпили. Турно отвёз их к Майерзу, чтобы официально потом отправить на экспертизу в Женеву. Однако на следующий день, ещё до приезда брата Майерза, часы кто-то украл. Не удивлюсь, что к этому приложил руку сам владелец галереи, но это уже не важно. Не может же в таком маленьком тайнике прятаться какая-то большая опасность. Я даже не уверен, что там ампула с вирусом. Майерз сам говорил, что туда от силы поместится записочка или прядь волос. Думаю, что часы заказал не кайзер, а сам Вильгельм фон Шён, иначе бы на них была не баронская, а императорская корона. Хотел подарить сыну или дочери, а заодно и вложил туда подарочек. Немцы любят подобные сентиментальные штучки… Кстати, сколько уже времени?
– Пять минут десятого.
– Тогда мне пора. Кажется, сегодняшний день
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!