Счастливый час в «Каса Дракула» - Марта Акоста

— Тиффани? — удивилась я.

— Привет, я твой сосуд. Забирай у меня прану, энергию, пей меня, восстанавливай свою темную силу и естество.

Я повернулась к своему спутнику.

— Иэн, что ты хочешь этим сказать?

— Хочу тебя угостить. Человеческая кровь во много раз лучше крови животных, а твоя… — ах, Милагро! — Он обнял меня. — Я никогда не знал, что существует нечто похожее на это. На тебя. — Иэн погладил меня. — Конечно, эта девушка и близко не похожа на тебя по вкусу, но все равно неплохая. Я бы предложил тебе себя, но последствия могут быть непредсказуемыми.

Ну да, все мужики извращенцы. Возьми любого и подпусти поближе — он тебе такое изощренное желание выскажет, что мама не горюй. Например, Себастьян. Для них это естественно, и я могу это понять, даже несмотря на то, что соглашаюсь исполнять далеко не все их безумные требования.

Иэн подошел к кровати и взял в руки старинную бритву. Тиффани поежилась и приоткрыла рот. Он уже собирался было сделать надрез на ее коже, как я, отдернув его руку, крикнула:

— Прекрати!

— Что ты делаешь? — удивленно спросил он. — В этом нет ничего такого. Она хочет этого. Ей это нравится. Верно ведь, Тиффани?

Тиффани покивала головой в знак согласия.

— Мой темный лорд может делать все, что ему заблагорассудится. Моя единственная мечта — потакать всем его желаниям и быть его сосудом.

— Эта девушка сама не знает, чего хочет, — сказала я. Взяв Тиффани за руки, я помогла ей принять сидячее положение. — Тиффани, — сурово произнесла я, — никакой он тебе не темный лорд. Этот парень просто хочет использовать тебя.

Иэн налил себе коньяку.

— Разве это необходимо, Милагро? — осведомился он. — Почему ты не хочешь смириться со своей ролью в этом мире? Некоторые из нас хищники, а некоторые — добыча.

— Это круто, — заявила Тиффани. — Темный лорд может использовать меня для подпитки своей потаенной, то есть как там… окаянной силы.

— Нет, это совсем не круто, — возразила я. — Во-первых, можно заразиться инфекцией, которая переносится с кровью. Во-вторых, ты можешь заработать шрамы. — Взглянув на ее руки, я поняла, что мое предупреждение явно запоздало: на ее предплечьях красовались застарелые метки и довольно-таки свежие болячки. — В-третьих, ты ему нравишься совсем не в том смысле, в каком он нравится тебе, muchacha'[85]. — Сказав это, я заметила, как вспышка сомнения наконец-то мелькнула в глазах девушки. — А в-четвертых, если уехать из этого городка, можно найти массу занятий поинтересней дурацкого поклонения дьяволу. А еще тебе стоит выбрать подходящую религию. Я слышала много хорошего об унитариях.

— Ты закончила или как? — поскучневшим голосом спросил Иэн.

— Да.

Двигаясь так быстро, что я не успела остановить его, Иэн подошел к кровати и слегка надрезал бритвой кожу на груди Тиффани. Из ранки тут же начала сочиться кровь.

— Пей, Милагро, пей! — велел мне Иэн.

Я покачала головой, а он произнес спокойно:

— Разве это отличается то того, что ты позволяла делать мне?

Он склонился над девушкой и принялся сосать ее кровь. Мне было невыносимо смотреть, как Тиффани извивается в экстазе, но, едва я собралась уходить, Иэн протянул руку и крепко схватил меня за запястье. Когда он привлек меня к себе, чтобы поцеловать, я заметила, что его рот испачкан кровью девушки.

— Нет! — закричала я, уворачиваясь и стараясь вырваться из его объятий.

Отпустив меня, он изучающе взглянул мне в лицо.

— Ты даже не представляешь, что значишь для меня. Я готов сделать для тебя все что угодно. Я буду заботиться о тебе и выполню любое твое желание, сделаю все, чтобы тебя порадовать. Буду беречь тебя, как большую редкость, ведь ты и есть редкость. Только скажи мне, чего ты хочешь.

Он был очарователен, и его речи звучали убедительно. А еще, когда он приезжал, мне было весело.

— Я хочу, Иэн, достичь чего-нибудь самостоятельно. Я пока еще не знаю, чего именно, но твердо уверена в одном — я не желаю, чтобы со мной обращались как с сосудом или рабыней, относились как к собственности или любимой игрушке.

— Ну, если ты действительно хочешь этого… — Он не без удовольствия смотрел на Тиффани, но, обратившись к ней, сказал: — Одевайся и уходи, девочка.

Она стала неторопливо собирать свои вещи. Выражение ее лица напоминало застывшую физиономию байкера Арти.

— Иэн, этого не будет. Я прощаюсь с тобой и ухожу.

Тиффани возилась со своими ботинками. Я помогла ей справиться с ними. Потом Иэн внимательно наблюдал, как я с трудом засовываю безвольные руки Тиффани в рукава свитера.

— Мое сердце, — проговорил он. — Я спрашивал тебя, чему ты угрожаешь — моему уму, телу или душе. Моему сердцу — вот ответ.

Я вспомнила, как в своем видении чувствовала сердцебиение Освальда. Мне хотелось ощутить это единение снова, пусть даже оно было выдумкой.

— Не знаю, плохой ли ты человек, Иэн, но что хороший, не думаю.

Открыв дверь, я поджидала Тиффани. Ее глаза наконец остановились на Иэне, и она вдруг заныла:

— Позвольте мне остаться, мастер!

Я оставила их вдвоем.

На ранчо я возвращалась пешком по длинной и пыльной дороге, размышляя, почему меня совсем не смущало то, что Иэн режет меня, и почему меня так расстроило то, что он режет Тиффани, когда она сама так этого хочет. Может, потому что мне кажется, будто она ничего не понимает и вообще не в своем уме, но ведь для меня все это тоже темный лес.

Какая-то машина притормозила рядом со мной, и, подняв глаза, я увидела седан Освальда.

— Тебя подвезти? — спросил он, опустив стекло.

Я дернула ногой, вытряхивая камешек из своей босоножки, и поинтересовалась:

— Что ты здесь делаешь? — А потом залезла в машину.

— Сегодня снова покалечили животное, и я забеспокоился. Позвонил Иэну, а он сказал, что ты ушла.

— Кто покалечил? Где?

— На одном из ранчо недалеко от нас у нескольких овец перерезали глотки. — Он взглянул на меня, и я сразу ощутила его беспокойство. — Эрни говорит, что из них выкачивали кровь.

— Дейзи! — воскликнула я.

— Похоже, это произошло не случайно. — Потрясающее лицо Освальда приобрело озадаченное выражение. — Милагро, почему ты сегодня отправилась домой пешком? Почему Иэн не отвез тебя обратно?

— Иэн был занят, — ответила я. — Но я не хочу говорить об этом.

Освальд повел себя тактично, выполнив мою просьбу и позволив мне молча поразмышлять о злосчастном происшествии в пристройке гостиницы и о смерти животных. Кругом одна кровь.