Чародейка на всю голову - Надежда Николаевна Мамаева

– А кого хоть поймали-то? – заинтересованно вопросил мелкий в конце рассказа. И вот что самое поразительное: карлик умудрился ни разу не солгать, рассказать все, как было, но под таким углом… М-да… чувствовался у Молоха за плечами немалый опыт. Такой, что многие имперские шпионы наверняка удавились бы от зависти.

Сумеречный лишь зыркал недовольно то на меня, то на цверга, но понять, в чем подвох, так и не смог. А когда захотел задать уточняющие вопросы, карлик заявил, дескать, еще немного – и ночь закончится. А он так и не получил удовольствия от белокурой красотки Римни.

Красотка в моем лице улыбнулась. Видимо, слишком призывно. Потому как гончий, покидавший комнату последним из законников, остановился рядом со мной, спросив:

– А что вы делаете сегодня вечером? Вы только не подумайте ничего дурного… А если подумаете, то как вам идея… Только не за такую плату, я все же человек. Скажем, за взаимозачет по долгу Родине.

– И сколько Родина мне должна? – с интересом уточнила я, давая понять: в силу его мундира страсть законника не может быть безответна. Просто ответ порой может быть отрицательным.

Гончий от досады сплюнул и вышел. Мы остались с Молохом одни. За окном разгорался рассвет. Его лучи скользнули по осколкам выбитого окна, по копоти, размазанной на полу.

В публичном доме с уходом гончих воцарилась столь обманчивая тишина, что ни, я ни Молох не поверили ей ни на медьку. Новый день начинал свой неумолимый бег. И я боялась только одного – не угнаться за ним.

– Ну, что думаешь? – деловито поинтересовался Молох, откидывая одеяло, под которым оказались волосатые ноги без чулок, зато в кружевных розовых панталончиках. Тех самых, в которых карлик щеголял, изображая девчушку. А рядом с коленом мелкого лежало два увесистых мешочка. Надо полагать, с тем самым золотом, что ему заплатили за кражу орчанки. И тут меня осенило…

– Думаю, что мне пора становиться крауфиней Уикроу и возвращаться в особняк. Так что тебе придется меня украсть и потребовать выкуп.

– У тебя? – Молох озадаченно почесал затылок, не иначе как прикидывая, не поехала ли у меня крыша.

– Нет, у моих родителей, – пришлось пояснять. – Я не могу просто так заявиться в дом после стольких дней отсутствия. Это, мягко говоря, вызовет подозрения. Так что самый логичный вариант – я была похищенной, при смерти, но вот сейчас пришла в себя. Не отдала богам душу, так сказать. А значит, можно требовать выкуп.

– Самопохищение… – смакуя идею, произнес карлик, задумчиво потирая подбородок. – Это новое слово в кражах…

Я лишь невесело усмехнулась: ну вот, приличные попаданки, оказываясь в другом мире, занимаются прогрессорством. Строят железные дороги или вводят моду на трусы, в конце концов. А я… Я даже в анналы местной истории войти не сумела. Исключительно вляпаться. И будет в учебниках у воровской гильдии способ обогащения путем сговора с жертвой имени меня.

– Значит, первым делом надо подкинуть записку с требованиями, – хлопнув в ладоши, заключил цверг.

– Угу, – поддакнула я. – И лучше это сделать побыстрее, пока Хель рядом нет. А то она может нам помешать.

– Ты в этом уверена? – лишь уточнил мелкий.

И вот за это я была цвергу отдельно благодарна. Он, руководствуясь принципом «у каждого есть свои тайны», не стал вдаваться в расспросы: почему да как. Мне не пришлось рассказывать ему о сделке с костлявой, по условиям которой я должна была ликвидировать двух строителей и лишь после этого вернуться в особняк Уикроу.

– Абсолютно.

– Тогда тикаем, пока здесь все кролики сидят по своим норкам. А то скоро они престанут бояться, и тут будет очень шумно. У меня же есть укромное местечко, где можно и пересидеть, и письмецо нарисовать…

Вот только едва мы оделись и хотели выйти из комнаты, как услышали из дальнего угла:

– Ну и куда это мы собрались?

Обернувшись, я увидела Смерть.

– О, а мы тебя только что вспоминали, – вырвалось у меня.

– Угу, все вы говорите, что постоянно меня вспоминаете, – она возмущенно скрестила костлявые руки на груди, – а сами ни позвонить первыми, ни письма написать… только скрыться норовите. Я вас, между прочим, уже все утро ищу.

– Зачем? – насторожилась я.

– Затем, поганка мелкая, чтобы выразить тебе восхищение, – убийственным тоном припечатала Хель.

– А не возмущение? – не поверила я.

– И его тоже, – подтвердила Смерть.

– Давай ты по пути все расскажешь, – поторопила я костлявую, которая от таких слов аж поперхнулась. Но, как ни странно, поплыла за нами следом.

Мы покинули дом терпимости, когда город просыпался: неспешно где-то на соседней улице цокали лошадиные подковы, перекликались двое горожан, а звонкий утренний воздух доносил до нас обрывки фраз, откуда-то тянуло свежей, только-только выпеченной сдобой… А ушлые мальчуганы-газетчики уже вовсю голосили на перекрёстках.

– Сенсация! Сенсация! Публичный дом, возводимый на месте старого алтаря, хоть и не достроен, открылся! Место куртизанок заняли покойницы!

Смерть, услышав звонкий голос пацана, лишь зло сплюнула:

– Тьфу ты! Поганец! Такую новость испортил…

И Хель, ворча, пояснила, в чем дело. Как оказалось, мысли могут быть материальны. Мои так точно. Этой ночью несколько поднятых зомби не пожелали упокоеваться под заклинаниями доблестной магической стражи и каким-то чудом умудрились дезертировать с кладбища. И направились прямиком на… стройку. Сначала они слегка подправили фасад будущего филиала разврата, повесили вывеску «Любовь до гроба» (м-да, у зомби чувство юмора оказалось во всех смыслах убийственным), и самозваные жрицы любви не просто заняли апартаменты, а еще и занялись активной рекламой заведения. Не иначе как под лозунгом «первый раз бесплатно», они перетащили нескольких клиентов (на своих костлявых плечах, и мужики отбивались, но это уже детали) у живых конкуренток по бизнесу из соседнего квартала…

На дебош репортеры и стражи порядка прибыли почти одновременно. Бедолаг вызволили из загребущих рук нежити, самих зомби выдворили со стройки, но скандал получился знатный. Самая пикантность оказалось еще и в том, что среди восставшей нежити оказалась одна настоящая (правда, в силу обстоятельств уже давно мертвая) жрица любви, ударница нелегкого постельного труда Матильда. При жизни она была элитной куртизанкой. Но, видимо, даже могила не смогла ее исправить. Как про последнее прознали репортеры, даже для Смерти осталось загадкой.

– Так что за организацию скандала и творческий подход хвалю, – резюмировала Хель. – Не думала, что это скажу, но это даже лучше, чем парочка несчастных случаев.

– Почему не думала? – заинтересовалась я.

– Потому что обычно все, что вас, людей, не убивает, делает меня грустнее. Но не в этот раз. Так скандалисто и устрашающе