Вэйкенхерст - Мишель Пэйвер

с кабинета. Слуги уже занавесили окна, и ее окутывала полутьма, вонявшая известью так, что жгло глаза.

Мод почти сразу нашла книги на полке и унесла их в библиотеку. Тут до окон еще не добрались, но едва она устроилась в кресле, как деловито вошла Айви с корзиной влажных простыней.

— Попозже повесишь, — сказала Мод.

— У меня указания от хозяина, — огрызнулась Айви.

— Я сказала: попозже! И не смей со мной спорить. Может, ты и считаешь, что у тебя надежное положение, но ты просто служанка. Когда-нибудь хозяйкой этого дома буду я.

Айви фыркнула:

— Ты просто ревнуешь, потому что я заполучила Клема.

— Не сказать чтобы это было заметно.

Айви залезла на стул и повесила простыню на рейку для картин.

— Ну, это только меня и Клема касается, — усмехнулась она. — На следующей неделе он купит мне кольцо на ярмарке.

Мод уставилась на красотку-служанку, на ее грудь и бедра. Вот чего хотят мужчины, подумала она.

Она еще никогда настолько не ощущала разъедающую силу ревности. Ей хотелось, чтобы Айви умерла. Лучше всего от какой-нибудь мучительной болезни, которая сначала постепенно уничтожила бы ее красоту. Оспа отлично подойдет.

А еще она поняла, что если вдруг ошибается и отец считает одержимой не ее, а Айви, то Мод и пальцем не пошевелит, чтобы ей помочь. Если отец «изгонит дьявола» из Айви, Мод будет только рада.

Тогда обе ее проблемы решатся одним махом — из ее жизни исчезнут и Айви, и отец. Один выстрел убьет двух зайцев.

* * *

«Римский ритуал» описывал некоторые обряды католической церкви, включая ритуал экзорцизма. Он был на латыни, и отец пометил некоторые отрывки: Exorcizamus te, omnis immundis spiritus, omni satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica…[23]

Все это занимало множество страниц и ничего не говорило Мод о том, как отец собирается уничтожить демона, хотя она была совершенно уверена, что он собирается не только молиться.

В книгу была вложена брошюрка с полным списком памятных дней всех католических святых; Мод предположила, что именно там отец нашел дни поминовения апостола Варфоломея и архангела Михаила. К сожалению, никаких других дат он не отметил. А поскольку практически на каждый день календаря приходились десятки святых, это опять-таки не дало ей ничего.

В тексте «Искусства и иконографии позднего Средневековья» встречались только отдельные упоминания чертей, но иллюстрации одна за другой изображали ад с такой садистской изобретательностью, что пытки на «Вэйкенхерстском Возмездии» начинали казаться чуть ли не гуманными. Множество разновидностей чертей подвергали проклятых бесконечным мучениям. Птицеголовые чудовища засовывали обнаженных грешников в мясорубки и поджаривали их на углях, надев на вертела. Мужчинам прибивали к ногам раскаленные подковы. Женщин распиливали вдоль туловища или совали как бледных мошек в огромные пылающие фонари.

Мод уже встречала подобные изображения в отцовских книгах по средневековому искусству и не понимала, чем эта книга от них отличается. Почему отец считал ее настолько важной?

Последней подсказкой, которая у нее имелась, было упоминание Мильтона в отцовском дневнике. Раньше Мод о Мильтоне не слышала, но мистер Хиббл сказал ей, что он поэт. Он продал ей два увесистых тома, «Самсон-борец» и «Потерянный рай». Мод начала со второго, потому что ей понравилось название, но вскоре в отчаянии бросила чтение.

Как вообще можно что-то найти, когда не знаешь, что ищешь?

* * *

Даже после заката прохладнее не стало. Мод раздвинула и подвязала пропитанные известковой водой простыни, которые Дейзи повесила на окнах ее спальни, и отодвинула рамы, насколько смогла. Она заперла дверь и положила под подушку нож. Больше ничем она защитить себя не могла.

Лежа на боку и подтянув колени к груди, Мод ждала, пока взойдет луна. Перед глазами у нее вертелись картины пыток.

Говорят, если спать под светом луны, это сведет с ума. Был ли отец в своем уме? Ни речь его, ни поведение невменяемыми не казались. И он находил объяснения всему, что делал.

Она подумала про то, как в прошлом году у него вечно оказывались открытыми окна спальни. Мод всегда считала, что он сам их открывал во сне, а может, Айви его разыгрывала. Но как быть с водорослями на подоконнике и у него на подушке? Сам он их во сне достать не мог. И на Айви это было непохоже. И вообще, Айви не знала про Лили, так что не могла догадываться, насколько сильно на него подействуют водоросли.

Было очень душно, нигде ни ветерка. Мод страшно хотелось, чтобы прилетела сипуха и села ей на подоконник, как в детстве, до того, как все пошло не так.

* * *

Проснулась Мод от удушающей жары и запаха болотной бузины.

Еще до конца не проснувшись, она осознала, что кто-то отвязал простыни на окнах. Они висели неподвижно и слегка светились.

На потолке у нее над головой что-то двигалось. Сквозь полуопущенные веки Мод разглядела движущиеся полосы, напоминавшие подводный свет.

Это никак не может быть подводный свет, подумала она. Разве что болото добралось до самых стен дома, но такие вещи снились отцу, а не ей.

Ночная рубашка у Мод прилипла к спине. Собрав ее на талии, она передвинулась на не нагретый участок кровати. Болотной бузиной запахло еще сильнее.

Она лежала на боку, тяжело дыша, и вдруг заметила, как посреди простыни, закрывавшей левое окно, появилась маленькая серая тень. Тень становилась все больше и больше.

Это же голова, вдруг поняла Мод.

Она села. Голова прижалась к простыне. Мод разглядела лицо с раскрытым ртом и слепыми глазами, закрытыми простыней.

Кто-то закричал. Теперь Мод проснулась по-настоящему. Она стояла посреди комнаты. Простыни были подвязаны, как и вчера вечером. Крики доносились из соседней комнаты, где спал Феликс.

Еле отперев дверь неловкими от испуга руками, Мод выскочила в коридор и столкнулась с няней. Мод почувствовала волну жара, исходившую от ее тяжелого тела, вдохнула кислый запах ее волос.

— Жарко ему, бедняжечке, — прошептала няня. — Иди спать, я к нему подойду.

Мод снова заперлась в спальне и подошла к окну. Сон ее потряс, настолько реальным он казался.

Болото в свете луны выглядело неподвижным и безмолвным. Она любила его за скворцов и стрекоз, шуршание тростника и блеск воды в водоемах — но все это было на поверхности. Она не задумывалась о том, что находится в глубине.

Болото было глубоким — говорили, что в некоторых местах до дна не добраться. Болото было старым — ему уже тысячи лет. Кто знает,