Слава, любовь и скандалы - Джудит Крэнц

— У джина отвратительный запах, бурбон слишком крепкий, смешанный виски просто ужасно, но тот, кто изобрел шотландский виски, был человеком добрым и искренним, — громко объявила Тедди. Она чувствовала, что совершила величайшее открытие.

— Роберт Грейвс выжил в окопах Первой мировой войны только потому, что выпивал по бутылке шотландского виски каждый день, — сказал Лютер, сосед Гарри по комнате. — А мне хватит и половины.

— А ты даже писать не можешь, — поддел его Гарри.

— Но я могу петь, правда, Гарри?

— Лютер, разумеется, ты можешь петь. Мы все можем петь чертовски здорово, что и делаем! И сейчас мы тебе споем, Тедди!

И ребята в самом деле запели, сначала негромко, нежно выводя старинные лирические баллады, настолько приглушая голоса, что было слышно пение птиц. Тедди улеглась на спину и наслаждалась музыкой и покоем. Потом студенты запели футбольные песни, уже не замечая, что их голоса громко разносятся по всему лесу. Тедди вскочила на ноги и исполнила какой-то дикий танец на еловых иглах. Пятеро певцов зааплодировали.

— Еще, Тедди, еще!

— Спойте песню Йеля, и я станцую.

— Ни за что.

— Ты предательница Гарварда, Теодора!

— Тогда спойте боевую песню ирландцев, — настаивала Тедди, чуть покачиваясь.

— Какого черта?

— Мы же не ирландцы!

— Да ладно вам, порадуем красавицу, а она пускай танцует.

Голоса взмыли вверх в боевой песне, а Тедди закружилась по поляне, неукротимый демон в шортах, удивительно грациозная и совершенно пьяная.

Именно во время выступления «на бис» ее увидели преподаватель философии и его жена, когда, привлеченные шумом, заглянули во время привычной послеобеденной прогулки в «Арборетум».

Через два дня Тедди уехала из Уэллесли. Ее исключили. Дело было немедленно расследовано, приговор вынесен и обжалованию не подлежал. Совершенное ею преступление оказалось слишком серьезным.

Садясь в поезд, Тедди помахала на прощание виновато понурившимся певцам из Гарварда, пришедшим ее проводить. Но когда поезд набрал скорость, она уронила голову на руки и закрыла глаза. «Глупая сука, глупая сука, безмозглая корова! Сама во всем виновата. Почему я решила, что мне все сойдет с рук? Дура, дура, чертова дура! Я все потеряла, все… Меня выбросили из рая пинком… И навсегда. Я никогда больше не буду счастлива». Она бы застонала или выругалась вслух, но вокруг сидели другие пассажиры. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной. Тедди и раньше не сомневалась, что ее жизнь в колледже слишком хороша, чтобы быть правдой. Ничто столь прекрасное не может длиться вечно. И вот теперь все подсознательные страхи, все мучившие ее предчувствия сплелись в один плотный комок, душивший ее.

Наконец она немного пришла в себя и заказала сандвич и кофе. Во время еды она осмотрелась по сторонам, впервые с той минуты, как вошла в вагон. С ней вместе путешествовали бизнесмены, и куда бы Тедди ни взглянула, она всюду наталкивалась на чужой взгляд, полный одобрения и восхищения. Мужчины смотрели на нее со жгучим интересом, их взгляды притягивали к себе, звали. У Тедди впервые отлегло от сердца с того момента, когда профессор Томкинс изумленно окликнул ее: «Мисс Люнель!» Тедди встала и медленно прошла по всему вагону до туалета. Оказавшись в узком пространстве, напоминающем шкаф, она встретилась глазами с собственным отражением. Неважно, что чувствовала Тедди, внешне за последние два дня она ничуть не изменилась. Поезд неотвратимо приближался к Нью-Йорку, а значит, все меньше времени оставалось до разговора с Маги, которого Тедди панически боялась. Было так страшно, что она даже не пыталась себе представить, что скажет ей мать.

«Ты должна что-то сделать, — мрачно сказала она себе. — Ты не можешь вот так явиться и сообщить, что три года учебы пошли коту под хвост. Ты должна придумать, чем займешься в будущем, составить какой-то план. Три года изучения истории и отсутствие диплома — это не плюс, а минус на рынке труда. Выходит, у меня ничего нет, кроме лица. Но я не могу приехать и просто так сидеть дома».

Тедди принялась рассматривать себя, вспоминая, что говорила Маги, отбирая фотографии моделей. Тедди помнила ее комментарии с тех пор, когда проводила много времени в агентстве еще девочкой. Прошло семь лет, сменилось целое поколение моделей. Их место заняли новые лица. И все это время Тедди лишь мельком просматривала глянцевые журналы, не обращая внимания на снимки. И все же она не забыла того, что должно быть в лице фотомодели. Маги слишком часто повторяла это, рассматривая снимки.

Уставясь в мутное зеркало, Тедди принялась перечислять требования, и ее сердце забилось быстрее. Высокие скулы, широко расставленные глаза, точеный нос, но не слишком маленький и не слишком большой, волосы, которые можно уложить в любую прическу, чистая кожа, длинная-длинная шея, маленький подбородок четкого рисунка, высокий лоб, линия волос хорошего рисунка, нетипичное лицо… О да, у нее все это есть. Тедди знала, что достаточно высока ростом и достаточно костлява, но вот фотогеничное ли у нее лицо?

Только камера могла это выяснить. Вопрос заключался в том, как выглядела на черно-белой фотографии сумма всех вышеперечисленных черт, представленная всего лишь в двух измерениях, лишенная объема и природных красок. Маги никогда не проявляла излишнего оптимизма по поводу потенциала новой модели, пока не увидит фотопроб, потому что многие девушки в жизни выглядели лучше, чем на снимках. И точно так же многие чувственные и красивые модели оказывались совершенно неинтересными в жизни.

«Нет, я ни в чем не могу быть уверена», — решила Тедди и вернулась на свое место. Но можно хотя бы попробовать. И мама, вероятно, одобрила бы ее выбор. «Глупая корова, кого ты пытаешься обмануть? Если бы она хотела, чтобы ее дочь стала фотомоделью, то почему она ни словом об этом не обмолвилась? Зачем тогда ей было посылать меня в Уэллесли? Но лучше соломинка, чем вообще ничего».

Маги была разгневана, Маги была расстроена, но позже она неожиданно задала себе вопрос: стоило ли так сурово наказывать дочь только за то, что она немного выпила на территории колледжа. Сама Маги в возрасте Тедди жила в грехе с женатым мужчиной и ждала незаконного ребенка. «Не забывай о прошлом», — с мрачной иронией обратилась Маги к самой себе. Да, Тедди не получит диплома, но она от этого не умрет. Пусть немного поработает моделью, это приучит ее к дисциплине.

Девушки из агентства «Люнель» были целеустремленными и неиспорченными, и труд их не был веселой игрой. Никто бы не догадался, глядя на красивые глянцевые фотографии, оживлявшие рекламные объявления и модные фасоны, сколько сил, энергии и готовности терпеть неудобства скрывается за игривыми улыбками и непринужденными позами.

Почти все успешно работающие модели рано ложились спать, чтобы отдохнуть не меньше восьми часов и быть готовыми к тяжелому трудовому дню. Деловые, настолько жизнерадостные, насколько это было возможно, они вставали утром и отправлялись на первую съемку. Пунктуальность была необходимым качеством. Модель должна быть полностью готова к съемке. Никто не мог отменить фотосессию под менее серьезным предлогом, чем госпитализация. И даже если модель валилась с ног от усталости, она не имела права это показывать, пока камера была направлена на нее. Усталость воспринималась как нечто неотделимое от денег, получаемых за работу. Топ-модель получала сорок долларов за час.