Король на именинах - Сергей Зверев

Через два года он уже был подполковником, а еще через три бывшие сослуживцы диву давались, он стал полковником. За какие заслуги в ФСБ получают звания и награды, особо никто не распространяется. О том, чем именно занимается полковник Анохин, знало слишком немного людей. А Анохин то под видом адвоката, то ментовского следователя ездил по российским зонам и тюрьмам, встречался с ворами в законе, говорил с авторитетами криминального мира, был среди них и Пашка-Крематорий, собирал материалы, анализировал сложнейшие комбинации, которые давали возможность службам безопасности контролировать финансовую, не всю, конечно, но важную составляющую деятельности криминального мира.

Со страниц газет, журналов пестрели снимки застреленных, взорванных в собственных автомобилях, убитых за границей, привезенных в наручниках в Россию руководителей криминального мира. И во всем этом была немалая заслуга полковника Анохина. Он умел где железной логикой, а где жестокими угрозами принуждать к сотрудничеству. Не гнушался полковник Анохин никакими, даже самыми грязными методами: шантаж, подкуп. А если кто-то упирался, не соглашался, Анохин устраивал так, что свои же убивали непокорного авторитета. Просто вовремя через надежных людей сливал братве нужную информацию.

Все складывалось на пользу Андрея Андреевича. Провальных дел за последние несколько лет у Анохина не случалось, были не очень удачные. Но попадались и громкие победы, правда, о них знали только избранные люди. Войны в криминальном мире, как правило, устраивают не сотрудники уголовного розыска, а такие, как полковник Анохин из ФСБ. Они все просчитывают, готовят каждый шаг, выверяют каждое движение, строят сложнейший механизм, долгоиграющую комбинацию, которая, в конце концов, должна дать желаемый результат. А докопаться до причин практически невозможно.

* * *

Полковник ФСБ Анохин появился в Главном управлении внутренних дел у полковника Петрищева в день убийства бизнесмена Анатолия Железовского на тихой московской улочке. Петрищев не ожидал такого гостя, Анохин явился без звонка. Одет он был слишком просто, простачками и любят прикидываться всемогущие. Никакой показухи, все незатейливое: брюки дешевые, тапочки, куртка, маечка, будто на распродаже купленные. А вот часы, авторучка и мини-компьютер говорили совсем о другом. Но не каждый станет обращать внимание на мелкие детали.

Полковник встретил Анохина недружелюбным взглядом. Но Андрей Андреевич Анохин умел располагать людей к себе. Пара шуток о погоде, пара колких замечаний в адрес милицейского начальства, и Петрищев уже смотрел на Анохина совсем другими глазами. Он уже забыл о первом впечатлении и о том, что к сотрудникам иных спецслужб, кроме своей собственной, следует относиться настороженно.

Полковник расплылся в широкой улыбке, расстегнул китель с тремя звездочками на погонах:

– Что, Андрей Андреевич, тебя интересует?

– Пара пустяков, кое-какие детали дела по убийству Железовского.

– Ну, я тогда сейчас свяжусь с ребятами, и поезжайте к ним. Машина есть? Еще сам многого не знаю.

– Да, есть сегодня машина, – скромно заметил Анохин, как будто последние пару лет он на работу и по служебным делам пешком ходил.

– А то могу дать, подкинут.

– Нет, спасибо, я сам управлюсь.

Петрищев позвонил прямо при Анохине на Петровку, поговорил с коллегами, и Анохин отправился в уголовный розыск. Там его встретили как положено, раздражение в глазах ребят из уголовного розыска к незнакомцу из ФСБ читалось с первого взгляда. И были на то веские причины. Вражда между спецслужбами была давней, закоренелой, никто не знал, когда она началась и когда закончится. Чисто милицейские дела – это бытовуха да кражи. Любое другое дело, в котором фигурирует серьезное огнестрельное оружие, поддельные документы, где есть настоящая загадка, может быть передано в ФСБ. Обычно эфэсбэшники, а раньше сотрудники КГБ перспективные дела забирали себе, причем обычно в тот момент, когда все основные улики были собраны, уже готовились аресты и до окончания операции оставались считаные дни. Слава, и медали с орденами, и звезды на погоны, естественно, доставались эфэсбэшникам, а тем, кто добился результата, приходилось рассчитывать лишь на благодарность собственного начальства, нервно курить и материться в коридоре, проклиная на чем свет холеных сотрудников ФСБ.

Вел дело Железовского немногословный, с виду туповатый майор. Он представился, как того требовал устав, но даже кофе гостю не предложил, лишь показал на стол, старый, шатающийся, и на стул, протертый, грязный.

– Устроит, полковник? – спросил майор.

– Вполне, спасибо. Очень даже комфортабельные условия.

Он поставил на стол спортивную сумку, вытащил ноутбук, раскрыл его и попросил все бумаги.

– Бумаг, собственно, у нас хватает, – сказал майор, – только они и нам нужны. У меня люди ночь не спали, свидетелей опрашивали, по грязным дворам и крышам ползали, подворотни обыскивали.

– Да я понимаю, – сказал Анохин. – Свидетели убийства есть? Я бы хотел именно этот аспект изучить.

– Кое-что есть.

– Вы на меня зло не смотрите, я ваш хлеб отбивать не собираюсь. Стрелял снайпер, это бесспорно, значит, и для меня работа найдется. Помощь вам не помешает.

Майор из уголовного розыска на информацию был скуп. Он понимал, что полковник, приехавший к ним на Петровку, лишь прикидывается простачком, а на самом деле хитер. За годы работы в уголовном розыске он научился разбираться в людях и знал наверняка, что простота, с которой полковник разговаривает с ним, показная, как и шмотки на нем. А вот компьютер, стоящий на столе, стоит не меньше двух тысяч. Да и машина, на которой Анохин приехал на Петровку, тоже не добитые «Жигули» шестой модели.

И майор понемногу начал раздражаться. Но Анохин его остановил, не дав искре разгореться в пламя.

– Майор, знаешь что, – встав со своего места и закрыв компьютер, сказал Анохин, – думаешь, мне это дело надо? Так вот, я тебе скажу, мне оно еще меньше, чем тебе, надо. Я, как и ты, работу выполняю. Мне начальство приказало, я и занимаюсь. У тебя два или три таких дела в производстве, а у меня двадцать три. Ты меня понял? Из них в Москве всего лишь десять, а остальные в Москве начались, да рассыпались по России. И если ты думаешь, что только ты и твои ребята ночами не спят, вкалывают до седьмого пота, так я тебе скажу, и мои люди, и я сам спим через раз и живем на колесах. Я в своем кабинете если раз в неделю бываю, и то слава богу. А ты, майор, даже кофе меня не угостил.

Майор поначалу хотел что-то возразить, но лишь слюну сглотнул.

– А вы не наезжайте на меня, товарищ полковник.

– Можно называть и Андрей Андреевич, – сказал Анохин, улыбнувшись. – И дело мне твое не надо, и результаты меня тоже не интересуют. Я тебе как офицер офицеру говорю, это дело, может быть, три процента, может быть, пять занимает в моей работе. Так что давай не будем ругаться и норов друг другу показывать. Я, между прочим, по зонам и по тюрьмам поездил, иногда по месяцам из командировок не вылезал. И не по заграницам, майор, не на солнышке на берегу моря жарюсь, а на Колыме, за Уралом чаще, чем в Москве, бываю. И звезды получаю за результат, который даю вместе со своими людьми. Надеюсь, ты понял меня? Я такая же серая лошадь, как и ты со своими ребятами. И воз мы тянем один и тот же. Впрягли нас в оглобли и погоняют. А если кормят кого-то чуть лучше, так это же не я пищу распределяю и клок сена у тебя изо рта вырывать не стану.