Сенсеры. В агонии - Ольга Арсид

Эллен видела ее безразличие, но не верила своим глазам. Джиллиан знала, где прячутся ее дети, но не сказала об этом Виктору, значит, ее безучастный взгляд врет. Она притворяется!

Но делает это так искусно, что душу Эллен рвет на части.

Прокашлявшись, Тимур сказал:

– Эллен, если ты когда-нибудь увидишь Алису, передай ей, что я до последнего…

– Нет, нет! Замолчи! Ты сам ее увидишь! Уже скоро!

Она обратилась к Виктору.

– Я все сделаю. Все! Прикажи, чтобы его отпустили!

Виктор мгновенно оказался рядом, до боли сжал ее за предплечье. Он угрожающе навис над Эллен, словно медведь-гризли. Она чувствовала его алкогольное дыхание, видела, сколько злости горит в карих глазах.

– Деточка, не тебе мне указывать, что делать. Я научу тебя разговаривать со взрослыми. Вот посидишь здесь с недельку и по-другому заговоришь, – рычал медведь-убийца.

– Вить…

– Ты думала, я буду с тобой нянчиться? Не маленькая уже, пора бы…

– Витя!

Виктор замолчал, ослабил хватку, но не перестал убивать Эллен взглядом.

– Да, Джил.

– Отпусти девочку.

Он послушался. Отошел на шаг назад и посмотрел на сестру.

– Чего ты хочешь добиться угрозами? Я не дала тебе убить парня, чтобы ты использовал его с большей пользой. Выдели ему комнату, пусть поест, искупается, выспится на нормальной постели, пообщается с Эллен. Отпусти его, сделай ей подарок в честь возвращения в семью, и она будет благодарна.

Виктор недоверчиво поглядывал на сестру, но потом улыбнулся краешком губ.

– Хорошо, Джил, сделаем по-твоему. Эллен, сегодня можешь провести вечер с другом. Завтра я отпущу его, если ты пообещаешь пройти очищение. Что скажешь?

Эллен посмотрела на Тимура. Он цеплялся за решетку, вертел головой, казалось, что-то хотел сказать, но ему не давали это сделать.

Алиса ждет его. Олег и родители ждут его. Он столько вынес, находясь в заключении! Разве можно ставить свои чувства превыше его жизни?

– Я пройду очищение, – с горечью сказала Эллен.

– Замечательно, – выдохнула Джиллиан и обратилась к брату: – Ты доволен? Теперь я могу отдохнуть?

– Конечно, дорогая.

– Если понадоблюсь, я буду у себя, – сказала она и, подарив Эллен беглый взгляд, зашагала к выходу.

– Останешься здесь? – с подозрением спросил Виктор.

Джиллиан остановилась. Обернулась.

– Тебе ведь может понадобиться моя помощь с Эллен. Разве нет? Я могу уехать. Ты знаешь, я не люблю здесь спать.

Виктор сосредоточенно смотрел на нее, будто читал мысли.

– Конечно, конечно, Джил. Если что, я позову тебя. Отдыхай.

Она кивнула и пошла прочь, оставив дочь в компании опасного медведя.

***

Эллен сидела на кровати и не отрывала взгляд от круглых настенных часов. Виктор сказал, что за ней придут через час. Оставалось семь минут.

Это был волнительный час. Мысли роем кружили в голове.

Эллен думала о маме. Не понимала: ее безразличие – искусное притворство или же результат опустошенного сердца. Если последнее, то почему она не рассказала о Доме?

Эллен думала о Тимуре. Сдержит ли Виктор обещание? Отпустит ли его?

О Нелли было страшно подумать. Оценивающий взгляд Виктора напугал Эллен. Еще больше напугала реакция мамы. Она словно знала его грязные мысли, поэтому заранее осуждала. Эллен никогда не отрицала, что Нелли красива. Даже слишком. Нельзя было ей оказываться здесь, среди шакалов, которые буду пускать слюни. Их дурманит вседозволенность и безнаказанность, оттого они такие дикие. Нелли сама подписала себе смертный приговор. Они разорвут ее, деля.

Эллен думала о брате и Диме. Алекс кричал: «Если мы не уйдем, то никогда не поможем ей». Они не отступят и не бросят ее. И это пугало ее больше всего. Даже всем вместе взятым, кто остался жив, не справиться с «Элитой». Теперь Эллен понимала, каким смешным было их желание вытащить маму из этой трясины. Ей, оказывается, это и не нужно. Ее засосало, но она не против.

Длинная стрелка дошла до заветной цифры. Эллен вскочила с шелковой постели и кинулась к выходу.

– Эй, час прошел! – Она застучала по двери.

– Жди, – послышался глухой мужской голос.

У Леси рабочий день закончился, и теперь Эллен блокировал кто-то из охраны.

«Можно подумать, я могу сбежать». Седьмой этаж, на окнах решетки, лифт открывается только по специальному доступу. Виктор все же посадил Эллен в тюрьму, только замаскировал ее роскошью.

Вскоре ее проводили на пятый этаж, в комнату, откуда доносился кашель.

Свет внутри не горел, только настенный светильник у изголовья кровати. И мебель, и обстановка в целом здесь была скромнее, чем в ее клетке. Тимур стоял у окна, на всю ширину которого были распахнуты шторы.

– Не думал, что еще раз увижу небо.

Эллен не спеша подошла к другу. На нем были рубашка, брюки и туфли. Отросшие волосы блестели чистотой. Больше от Тимура не пахло затхлостью и кровью – только свежестью. На столе стояли пустые тарелки.

– Спасибо, Эллен, – не отрывая взгляд от окна, сказал Тимур.

– Не надо меня благодарить. Не смей. Если бы не я, ты бы тут вообще не оказался.

Тимур повернул голову. Эллен торопливо опустила взгляд.

– Пожалуйста, не отворачивайся, а то я чувствую себя жутким уродом.

– Прости, я не могу. Это все из-за меня.

Эллен заплакала. У нее сердце кровью обливалось. Синяки у Тимура, конечно, пройдут, и вес он со временем наберет, но шрамы останутся не только на его теле, но и в душе. Глядя на него – частично сломленного, потерявшего озорной блеск в глазах, – Эллен ненавидела дядю еще больше.

– Только не плачь, прошу тебя. Хочу провести этот вечер с тем, кто будет мне искренне улыбаться.

Эллен заставила себя хихикнуть и стерла слезы.

«Тимка. Неужели это Тимка?! Живой».

Уголки его губ лишь немного приподнялись, но Эллен и не ждала, что после всего пережитого, она снова увидит его лучезарную улыбку.

– Иди сюда, – он взял ее за руку и потянул к себе.

Обнял, прижался щекой к макушке. Эллен не хотела сделать ему больно, однако побоялась, что Тимур воспримет отчуждение, как признак отвращения, поэтому осторожно обхватила его за талию.

– Расскажи мне все. – В тихом голосе кричала печаль. – Алиса правда в безопасности?

Эллен вздохнула.

– Да, она больше не могла жить в Доме, поэтому ушла к твоим родителям, но я не знаю, где они сейчас живут. Когда тебя забрали, им пришлось быстро исчезнуть.