Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - Леонид Фиалковский

Глубокой ночью как-то загрузились. И я закинул медицинское имущество в одну из грузовых машин. Прибыли Саркисян и старшина Николаев. Вскоре поступила команда дополучить зимнее обмундирование и всем получить чистое белье, портянки, надеть их и сдать грязное. Стали получать белье, переодеваться в холодных кошарах, многие так и не заменили, ибо были заняты. По тому, как надели чистое белье, поговаривали, что это знак о предстоящих боевых действиях. Провозились до утра. С минуты на минуту ждали команду на марш. Чем встретит нас грядущий день?

Четверг, 19 ноября 1942 г. Наступление началось!

Всю ночь в напряженном ожидании просидели в перегруженных машинах, кто поверх груза или между ним, кто в летучках. Нас окутал густой туман. Влажный холодный воздух пропитал насквозь одежду. Страшно промерзли на бортовых машинах, крытых брезентом и еще хуже — на открытых машинах. Под брезентом и плащ-накидками тело не согревалось, коченело. Костры разводить не разрешали. Периодически делали пробежки вокруг машин, играли в «отгадай кто?» — выставляли одну из ладоней через подмышку к спине и ждали по ней удара кулаком одного из играющих людей. При этом другой ладонью закрывали глаза. Участвовавшие в игре выставляли кулак с отведенным большим пальцем. Если отгадаешь, кто нанес удар, тот становился в круг. От удара, случалось, темнело в глазах, все внутренности встряхивались и тепло разливалось по телу.

С рассветом почти все уже были на ногах. Ждали завтрака, возможности согреться, ждали новостей. Команда на марш так и не поступала. Неизвестность угнетала. Что-то должно произойти или уже произошло, но до нашей глуши не доходило. Не зря нас и все имущество погрузили на машины. Не зря навезли накануне столько боеприпасов и горючего. Под вечер прибыл командир из штаба бригады и сообщил, что войска Юго-Западного и Донского фронтов северней и северо-западней Сталинграда перешли в наступление на врага на ширину этих двух фронтов и что ждут приказ войска Сталинградского фронта и нашей 51-й армии.

И мы, входящие в ее состав, также выступим. Это известие встряхнуло людей. Вокруг царило оживление. Апатия спала. Ясность всегда лучше безвестности. Наконец-то наступаем! Разговоров и догадок много. Кухня дымит, горячую пищу выдают, жизнь продолжается.

Главные силы 51-й армии находятся в междуречье Цаца, Барманцак. Туда предстоит прибыть и нам или укажут другой маршрут. Жизнь отшельников кончилась. Выходим из подполья!

Пятница, 20 ноября 1942 г. Плодовитое в наших руках!

И вторая ночь прошла на нагруженных машинах. Зарылся под брезент в плащ-накидке. Холод не давал уснуть. Коченели ноги. Боль в пояснице от неподвижного лежания в неудобной позе заставила выбраться из-под брезента. Шел мокрый снег. Позавтракали и на рассвете вышли колонной в направлении Зергента. Главные силы 51-й армии ушли из межозерья на Плодовитое. В ее составе участвует и наша танковая бригада. К вечеру добрались и расположились на окраине поселка. Наши войска только сегодня овладели этим населенным пунктом, и по разрушениям видно, что бои здесь были сильные. Обороняли его румынские войска, трупы которых еще не успели убрать. Валялось много разбитой военной техники. Бригаду нашу здесь не застали. Ее подразделения наступали вместе с другими частями и соединениями 51-й армии в направлении Абганерово, куда направились и мы.

Суббота, 21 ноября 1942 г. Доктор Ложкина убывает с фронта.

Бои продолжались всю ночь, отзвуки боя ни на минуту не прекращались. Узнал, что медсанвзвод и часть подразделений обслуживания бригады находятся на южной окраине поселка Плодовитое.

Нашел наконец наш медсанвзвод. Была развернута только одна палатка — приемно-эвакуационная. Перевязки делали в одном из домиков. Машины стояли возле них, нагруженные медицинским имуществом, ждали команду на марш. Начальника аптеки Шепшелева не было. Доктор Ложкина поделилась со мной перевязочным материалом из запаса перевязочной. Заполнил ими часть вещевого мешка. Встретил Майю. Как и Зоя, она была усталой, поникшей — всю ночь, как и предыдущие, не спали, обрабатывали раненых. А под утро с трудом передали их одному из медсанбатов. Чем-то расстроена была она.

— Плохо себя чувствуешь?

— Все нормально, не волнуйся. Зойка уедет. Вчера узнала и очень расстроилась. Привыкла к ней.

— Куда уедет?

— Домой. От войны и всех нас.

— Как это?

— Чего такой глупый? Она беременна, три месяца. По закону полагается уволить из действующей армии женщину в таком состоянии.

— Я над этим не задумывался… — пробормотал я.

— Тебе и нечего думать, так как не грозит тебе забеременеть.

— Смеешься?

— Какой тут смех? Как есть.

— И ты могла бы от войны уехать.

— Если бы! Пока оснований нет.

— А могли бы быть.

— Я на это не могла идти, то есть могла бы, но для ребенка нужен отец. Законный отец, а для его мамы — муж. Тоже законный.

— А я?

Смотрел на нее и молчал. Понял, что совсем не против был бы, чтобы уехала она с войны с моим ребенком. Об этом хотелось сказать ей, но не решался.

— Так что же ты?

— Я бы мог, должно быть, мог бы помочь тебе и очень хотел бы помочь в этом, — промямлил и добавил неуверенно: — Стать отцом твоего ребенка.

Не то жалкий лепет мой, неуверенность моя или неуклюжая поза были тому причиной, но она вдруг разразилась таким громким смехом, что люди стали оглядываться на нас. Она долго не могла остановиться — смех становился истерическим. Подошла Зоя, стали еще больше обращать на нас внимание раненые красноармейцы и командиры в перевязках, а смех не унимался, и все вокруг стали улыбаться.

— Чего смеешься? Расскажи мне, и я посмеюсь с тобой, — обратилась Зоя к Майе.

— Дон-Кихот нашелся. Все мне помочь хочет, — и серьезно добавила: — Не знаю, обижаться на тебя или нет, но ты, друг мой, нехорошим становишься.

— Я хотел как лучше…

— Не будем ссориться. Считаю, что ты пошутил, довольно грубо пошутил. Хотел казаться очень взрослым или по своей доброте решил оказать мне услугу, что, возможно, ближе к истине. Забудем.

— Никем не хочу казаться. Ты мне дорога, и я готов во всем и всегда тебе помочь. В любом вопросе и даже в этом. Улыбаешься, а я серьезно. Знай об этом. А смеяться надо мной не следовало бы. Хотя смейся, лишь бы не плакала. Я должен идти. До встречи!

Воскресенье, 22 ноября 1942 г. Наши успешно наступают.

Шло крупное наступление наших войск северо-западнее Сталинграда и здесь на юго-западе. Предстояло что-то небывалое, грандиозное для наших войск. Немцы, румыны отступали. Наши наступали крупными силами на большом пространстве. Не началось ли, наконец, изгнание врага с нашей территории? В добрый час! Наши овладели Абганерово и наступают на Аксай.