Мефодий Буслаев. Маг полуночи - Дмитрий Емец

– Грыжу поправь, вывалилась! –посоветовал Мефодий.

Комиссионер раздумал плакать и поспешносхватился за живот.

– Ах, молодой человек! Не надо так шутитьсо старыми людьми! Старые люди во все верят и от всего плачут. А грыжа у менявыпадает порой-с. Один раз чуть не потерялась, – сказал он грустно.

Арей покосился на дверь приемной:

– Двое златокрылых против однойдевчонки-стража… Недурно! Так недурно, что даже не верится. Я бы даже сказал,что все подстроено, если бы крылья не были настоящими. С трудом верится, чтосвет решил сделать нам такой подарок… Но ты все равно виноват, Тухломон. Тыпоказал девчонке-стражу нашу тайную резиденцию. Провел ее сюда!

– Она увязалась сама! Она меня вынудила…Может, отрубим ей голову? Чик – и нету. Нет головы – нет вопроса! – занылТухломон.

– У меня встречное предложение. Лучше мыотрежем тебе язык! – предложил Мефодий. Он никак не мог справиться сосвоей ненавистью к Тухломону.

– Фи, какая убогая фантазия! Смеюсь иплачу от банальности! Язык отрезать! Думаешь, ты первый догадался? –хихикнул комиссионер.

– И что?

– Да ничего… Новый отрос, еще ехиднеепрежнего. И вообще, не хамите мне, юноша! Я от вас бледнею! – заявилТухломон.

Он подпрыгнул на месте, а потом вдругзаговорщицким шепотом предложил:

– Хотите, я выйду, чтобы позватьдевчонку, и кинжальчиком в бок – тырк? У меня есть отличный кинжальчик – простоконфетка, а не кинжальчик. Девчонка испытает сплошное удовольствие! А-а?Привести-то ее сюда я обещал, а вот увести… хе-хе… не было такой клятвы.

Взглянув на искреннее в своей подлости лицоТухломона, Мефодий испытал слепой гнев, а потом вдруг осознал, что футлярраспахнут, а меч Древнира у него в руках. При этом он точно знал, что недоставал его, а просто очень ясно представил, как это делает. Не этот ли приемиспользовал Арей, мгновенно материализуя в руке свой изогнутый клинок?

Тухломон заверещал, как заяц, и кинулсяпрятаться за спиной у Арея. Мефодий поймал энергию его страха, машинально хотелвтянуть, но сразу отбросил. Энергия комиссионера имела отвратительный, затхлыйвкус, как если бы он целые столетия питался одной дохлятиной.

Укрывшись за спиной Арея, комиссионер мигомвоспрянул духом и даже осмелел.

– Истерик! – пискнул он. –Думает, он меня напугал! Да мне просто связываться неохота! Подумаешь:девчонка! Да я же из лучших побуждений! Из изощреннейшего гуманизма-с!

Арей посмотрел на Мефодия. Долгим и оченьтяжелым был этот взгляд. Мефодий внезапно понял, что не Тухломон истинныйхозяин судьбы девчонки. А он, Арей, его шеф. И именно в эту минуту решается еесудьба. И что все слова и увещевания тут бесполезны.

«Если будет нужно, я стану за нее сражаться!Хоть и знаю, что для меня это смерть…» – подумал Мефодий, стиснув рукоять меча.

Минута, две… Тяжелое молчание висело вкабинете, точно нож гильотины. Арей провел рукой по лицу, точно снимая паутину.

– Расслабься, синьор помидор! А ты,Тухломон, уймись! Пусть девчонка войдет! – приказал он глухо.

Тухломон, тревожно косясь на Мефодия,выскользнул в коридор и сразу вернулся, услужливо пропуская впередсветловолосую девочку.

– Ножкой-с не споткнитесь! Тутпорожек-с!.. Берегите ваши неосторожности от греха подальше-с! Из окошка недует, нет? А то я закрою-с! – лепетал он.

Дафна вошла и остановилась посреди кабинета.Она держалась довольно спокойно, но Мефодий все равно чувствовал, что онаволнуется. Ее аура – золотистая, с тонким розовым ободом – переливалась, тобледнея, то вспыхивая. На ее плече сидел лысый, очень страшный кот и вылизывал…крыло.

Даф, до сих пор смотревшая только на Арея,ощутила, что, кроме него, в кабинете есть еще кто-то, и повернулась к Мефодию.Их взгляды встретились, и Буслаев испытал странное щемящее чувство. Точно онвошел в зрачки Даф и заблудился там. Он даже не сумел бы толком описать, чтоэто было за чувство. Симпатия? Любопытство? Любовь? Когда заноза вонзается вногу – все сразу понятно. А вот когда заноза нового чувства попадает в сердце…Поди вытащи то, за что нельзя ухватиться пальцами.

Тухломон, кривляясь, подпрыгивал сзади.Мефодию снова захотелось его пнуть.

– Пошел вон! – велел Арей Тухломону.

– С величайшим удовольствием-с! Я как разсобирался откланяться по делам-с! – заверил его комиссионер и, шагнув кдвери, растаял, оставив в воздухе облачко вони.

Мефодий видел, что Тухломон крайне доволен.Должно быть, за его проступок – привести стража света в резиденцию мрака –полагалось серьезное наказание, и он был рад, что дешево отделался.

Арей грузно опустился в кресло.

– Ну рассказывай! – велел он устало.

– Что рассказывать? – спросила Дафна.

– Ты рвалась попасть сюда, и вот ты здесь– в резиденции мрака… Дальше что? Кто ты вообще такая?

– Я Дафна, помощник младшего стража.

– Разве помощников младших стражейвыпускают из Эдема? Мир лопухоидов не самое подходящее место для крошек спушистыми волосами, которых кое-кто считает «бэ-эзумно» симпатичными… – сиздевкой сказал Арей.

Мефодию захотелось уронить ему на головусветильник. К сожалению, он уже был уронен. Для того же, чтобы обрушитьпотолок, ему пока не хватало магической техники.

– Кто это меня считаетсимпатичной? – заинтересовалась Даф. Разумеется, она совсем не быладурочкой и знала правильный ответ, но лучше один раз услышать, чем двести разпредположить.

– Да есть тут одна многогранная личность,недавно научившаяся смотреть сквозь стены… Так что же заставило девчонку-стражавыбраться к лопухоидам? Не нравится мне это отступление от правил… Я все большесклоняюсь к мысли, что хороший страж света – это мертвый страж света.

Арей говорил как будто с иронией, но Мефодиюего ирония не нравилась. Своим новым зрением, подключив предвидение, он почтивидел, как изогнутый клинок Арея, появившись из ниоткуда, рассекает Дафнаискось. Правда, видел он это как-то неопределенно, расплывчато. Это моглоозначать только одно: Арей еще не определился в своем решении.

– Перестаньте об этом думать!..Пожалуйста! – услышал Мефодий свой взволнованный голос.

– О чем?

– Вы знаете о чем! – крикнулМефодий.