Пандемия - Франк Тилье

– У тебя есть информация по этому делу?

– Кое-что есть. Тела были обнаружены десятого октября. Целая семья была найдена на полу, в своем доме, как на снимках. Запах мяты, увечья, проникающие ранения, перевернутые распятия – все совпадает с критериями моего запроса. Но на месте преступления было кое-что еще, вот почему я вернулся в Медон, чтобы проверить.

– Символ из трех кругов…

– Точно. Вырезанный на балке над телами, на высоте два с половиной метра, по данным Интерпола.

Шарко снял фотографию с белой доски и внимательно всмотрелся. Мужчина был крепкий, со светлыми галльскими усиками. У его жены широкий лоб, пухлые губы (по крайней мере, то, что от них осталось). Дети лежали между их телами, прижавшись друг к другу, словно хотели защититься. Гнусная мизансцена – семья, единая в смерти.

– Я позвонил в комиссариат Познани, кое-как объяснился по-английски. После бесконечного ожидания мне удалось связаться напрямую с Крущеком, сегодня рано утром…

– Ну и?

– Я частично объяснил ему наше дело: про увечья, нанесенные Феликсу Бланше и его собаке. Про фотографию этой семьи, найденную в канализации, из-за которой мы и сделали запрос в Интерпол. Я описал ему место, цепи, нишу с сувенирчиками… О вирусе, разумеется, ни словом не обмолвился. Поляк очень заинтересовался.

– У них есть версии?

– Он уверяет, что да, но их досье целиком на польском. Он не хочет давать информацию по телефону, хочет, чтобы мы обменялись данными, и предлагает встретиться там, в Познани.

– А почему он сам не приедет?

– Понятия не имею. Вопрос бюджета?

– Ну, мы-то, конечно, супербогатеи.

Шарко, прищурившись, посмотрел на карту:

– Лететь совсем недолго. Подождем результатов нашей сегодняшней операции. Если возьмем Человека в черном, то поймаем и этого подонка, который похитил Камиль и оставил за собой столько трупов. Если дело не выгорит, если Камиль не удастся найти, смотаемся в Польшу. Скажи этому Крущеку, что мы будем держать его в курсе.

Казю кивнул и позвонил. Шарко в последний раз взглянул на карту. Почему этот психопат, вырядившийся птицей и бродящий по парижской канализации, отправился убивать целую семью в польской глубинке? Кто были эти люди? Как они связаны с их делом? От всех этих вопросов впору было двинуться умом.

Он посмотрел на часы. Всего несколько часов осталось до связи по Интернету с Человеком в черном.

Шарко отправился в крыло, где находились камеры предварительного заключения. Ряд тесных бетонных камер. Он открыл окошко одной из них и заглянул внутрь. Дамбр лежал на деревянном топчане, подложив руки под голову. Он обернулся. Когда он узнал Шарко, взгляд его изменился.

Сыщику показалось, будто что-то зловещее вспыхнуло в глубине его глаз. Что-то, не похожее ни на страх, ни на угрызения совести.

Шарко почувствовал, как его волосы встали дыбом.

Он закрыл окошко, ничего не сказав, и прямо за своей спиной обнаружил Шарля Марнье из антитеррористической бригады.

– Что-то не так с этим типом. Мы все поняли, что это ты разукрасил ему физиономию, а он теперь говорит, что ударился сам.

Марнье набивал трубку крепким табаком, запах которого пропитал весь коридор.

– Если только он не хочет избавить тебя от неприятностей, в чем я сильно сомневаюсь, похоже, что, даже запертый в четырех стенах, этот подонок вынашивает какой-то план. Его надо опасаться, как чумы.

Амандина шла, дыша через маску, по улицам Второго округа Парижа. Моросило, противный сырой ветер бил в лицо. Прохожие шагали в сумерках по тротуарам, торопясь домой. Ни один из них, разумеется, не носил защитной маски. Им плевать, что ходит неизвестный вирус гриппа, какое им дело до этого! И потом, ведь это всего лишь грипп. Микробы были здесь, вокруг них, готовые овладеть их телами, и это не имело ни малейшего значения.

Как Фонг, они не сознавали опасности. Пока их не скрутит.

Ну и пусть подыхают, обливаясь горючими слезами!

Амандина глубоко вдохнула, ей надо было успокоиться. Забыть о них, не думать больше о Фонге и его предательстве, сосредоточиться на своем деле.

Свернув на улицу Пуасоньер, она ощутила первые признаки надвигающейся мигрени: почти неуловимый толчок в глубине мозга. Только этого не хватало. На ходу она достала из сумки бутылочку воды и приняла таблетку пропранолола. Еще раз свернула и нашла медицинский центр. Шесть табличек с именами врачей блестели в свете фонарей на фасаде. Амандина внимательно их прочла. Эти имена не фигурировали в ее списке.

Она поправила маску и вошла.

Секретарша оказалась женщиной лет пятидесяти в больших круглых очках на коричневом шнурке. Такая же рыжая, какой могла бы быть Амандина, но наверняка крашеная: брови гораздо темнее. Она смерила Амандину взглядом, когда молодая женщина подошла к стеклянной перегородке, за которой она сидела.

– Я Амандина Герен, из Института Пастера. Мы говорили днем по телефону, по поводу доктора Ламбара.

– Ах да. Объясните мне, в чем дело.

Амандина достала листок и просунула его в щель под стеклом.

– Я бы хотела, чтобы вы взглянули на этот список и сказали, не знакомо ли вам какое-либо имя. Я ищу человека, который мог бы знать доктора Ламбара, близко или не очень.

– Полицейские, которые приходили сюда, сказали, что кто-то выдавал себя за него, какой ужас! Вы думаете, тот, кто это сделал, есть в этом списке?

– Скажем так, прорабатываются все версии.

Секретарша надела очки и сосредоточилась на строчках. Несколько раз звонил телефон, она записывала на прием, вешала трубку, снова утыкалась в бумагу. Наконец указала пальцем на строчку в конце списка:

– Вот он… это доктор Эрве Кремье. Единственный, кого я знаю.

Она вернула листок Амандине.

– Но он ходил не к Ламбару. А к доктору Брашелье.

Брашелье… Амандина прочла это имя на одной из табличек снаружи. Она почувствовала, как ее сердце забилось чаще, кровь прилила к мозгу. В ее списке значилось, что Эрве Кремье – профессиональный врач[23], работает в Девятом округе, в десяти минутах ходьбы отсюда. Это было всего лишь имя среди многих других, но вдруг он и есть любовник Северины? И именно он поставлял ей все эти пробы гриппа для левых анализов? Амандина старалась оставаться спокойной, скрыть свое возбуждение. Возможно, она напала на след.

– Этот доктор, к которому ходит Эрве Кремье, этот месье Брашелье, он здесь?

– Нет, по пятницам он посещает больных на дому. Завтра с утра принимает в кабинете, вы можете прийти – это без предварительной записи.