Поклонники змеи. Черная птица - Гюстав Эмар

— Черт знает, что за логика у этого ребенка! — вскричал Вильямс. — Как рассуждает эта девочка! Честное слово, ты права, дитя мое, потому что тайну, которую доверил тебе твой отец, надо хранить до последней минуты. Так будет лучше для всех!

— Спасибо, крестный папочка, но тогда как же сделать, чтобы послать негров на разведку? Надо бы все-таки узнать что-нибудь верное о том, что происходит в большом доме.

— Это верно, дитя, непременно нужно узнать. Как же нам иначе знать, следует ли нам оставаться здесь или бежать? Надо выйти из этого неопределенного положения!

Он ударил себя по лбу, в надежде, не осенит ли его какая-нибудь удачная мысль, но вдохновение совершенно покинуло его в данную минуту, и он, несмотря на все свои старания, не мог ничего выдумать.

— Крестный! — скромно произнесла Люси, тихонько трогая его за руку.

— А? Что? Чего тебе, малютка?

— Мне кажется, я нашла средство, как выйти из нашего положения.

— Хорошо, меня это нисколько не удивляет. Ты исполнена такой мудрости, что еще заставишь меня поверить в существование фей!

— О, крестный папа! — улыбнулась Люси.

— Я говорю тебе то, что думаю. Но в чем же твое средство? Рассказывай!

— Оно очень простое…

— Самые простые средства — всегда самые лучшие! — проговорил Вильямс наставительным тоном. — Ну, говори, дитя, я слушаю.

— Мне кажется, что если приотворить немного окно, то негры легко спустятся из него с помощью веревки; таким же способом они могут и подняться наверх, тем более что окна не выше, чем на четыре или пять метров от земли.

— Вот это идея! Великолепно, восхитительно! И как я не додумался до этого сам! Нет, что и говорить, у этой девочки отличная голова! — вскричал Вильямс, целуя Люси. — Подожди минуточку! Где мне достать веревки?

— Они в передней, вы увидите там целый клубок веревок в углу налево, около стола.

— Отлично, я найду их, не беспокойся об остальном.

И он быстрыми шагами вышел из гостиной, а через четверть часа вернулся в сопровождении Аполлона и Януса: последний нес толстую связку веревок.

Негры были, по-видимому, не слишком довольны тем доказательством доверия, какое собирался дать им их господин.

Вильямс оглянулся кругом, но Люси не было в комнате.

— Славно! — вскричал он с нетерпением. — Куда же она девалась? У этого ребенка ртуть вместо крови в теле, она ни минуты не может оставаться спокойно на месте! Куда же она пошла вместо того, чтобы ждать меня здесь? Что же я теперь буду делать?

Негры тайком обменялись взглядами: после таких слов своего господина бедняги считали себя уже спасенными. Но их надежда не замедлила рассеяться как дым: послышались торопливые шаги, и почти в ту же минуту вошла Люси.

— Как, вы уже успели вернуться, крестный! — вскричала она. — Однако вы скоро это сделали!

— Дело не в этом, сударыня! А почему вы меня не дожидались, как я сказал вам?

— Я пошла предупредить братьев.

— А! Хорошо! Но какое же дело твоим братьям до того, скажи на милость?

— Очень большое, мне кажется!

— Как же это так? Не угодно ли тебе объясниться по крайней мере?

— Конечно, крестный! Если бы я не предупредила братьев, то они, увидев двух негров, спускающихся из окна, могли бы подумать, что те покидают нас, изменяют, и, пожалуй, выстрелили бы в них.

— Ну я вижу, что ничего не умею предугадывать; но, к счастью, ты ничего не забываешь.

Негры задрожали всем телом при одной мысли о той опасности, какой они могли бы подвергнуться, если бы девочка не предупредила ее вовремя.

— Что мы теперь станем делать?

— Мы откроем это окно.

— Ну, марш за работу! И живо; дети мои, у нас времени немного.

Негры молча повиновались.

— Хорошо ли вы поняли мои приказания?

— Да, господин! — ответил Янус.

— Повтори, что я сказал.

— Вы посылаете нас на разведку, чтобы узнать, не собираются ли скваттеры в эту сторону.

— Так, а еще что?

— Мы должны, — продолжал Янус, — подойти как можно ближе, но так, чтобы нас не заметили, и как только точно узнаем, в каком положении дела, поскорее вернуться назад.

— Так, верно. Привяжите покрепче эту веревку. Хорошо! Еще одно слово: когда вы вернетесь, вы ударите три раза в ладоши и произнесете только одно слово: «Люси». Хорошо ли вы поняли меня?

— Да, господин!

— Ну, тогда отправляйтесь в путь!

Оба негра влезли на окно, обхватили руками веревку и благополучно сползли по ней на землю; потом они пустились бегом и почти моментально исчезли в густом кустарнике.

Вильямс втащил веревку, запер окно и ставни и, усевшись в кресло, со вздохом облегчения произнес:

— Теперь будем ждать их возвращения!

— Да, крестный папа, а я воспользуюсь этим временем, чтобы посмотреть, не надо ли чего маме.

— Так, так; ступай, деточка!

Девочка тихонько и осторожно вошла в спальню своей матери.

Теперь мы вернемся к полковнику и его друзьям, которых мы давно уже покинули, слишком увлекшись — сознаемся в этом откровенно — одной очаровательной девочкой, по имени Люси, такой доброй, преданной и развитой не по летам.

Тот план действий, который был выработан на общем совете полковником, индейским вождем, управляющим и Гранмезоном, был приведен в исполнение от начала до конца, за исключением того пункта, который касался удаления женщин и детей плантатора: как мы говорили уже, они согласились только перейти в другой домик.

Черная Птица, согласно решению совета, вскочил верхом на лошадь и во весь дух помчался в лагерь своих воинов. В час, назначенный старым скваттером, он был уже на лугах Зеленой реки. Он привел с собой не сорок пять воинов, как обещал, а сто двадцать самых отборных и самых храбрых своего племени.

Черная Птица был не только необыкновенно храбрым вождем, но и обладал испытанной проницательностью и хитростью; в другой среде, чем та, в которой ему приходилось упражнять свои таланты, он в своей военной ловкости и хитрости не уступил бы самым тонким и опытным дипломатам. Он далеко не доверял словам старого скваттера и подозревал, что тот не сообщил ему своих настоящих намерений относительно тех средств, которые рассчитывал пустить в ход для того, чтобы захватить врасплох плантаторов, и той действительной силы, какою он располагал для этого предприятия. Что же касается до обещаний, на которые скваттер был так щедр по отношению к нему, то Черная Птица слишком хорошо и с давних пор знал этих бродячих охотников, не имевших ни веры, ни законов, это позорное пятно белой расы, к которой они принадлежат и которую бесчестят своим вероломством, любовью к грабежу и в особенности жестокостью, далеко превышающей свирепость самых безжалостных из краснокожих, — слишком хорошо, повторяю, знал все это, чтобы поверить хоть одному слову старого разбойника.