Поклонники змеи. Черная птица - Гюстав Эмар

— Нет, не браните меня, мой друг, вы оказались бы не правы. Уверяю вас, что я чувствую себя отлично; мое нездоровье было чисто нервного характера. То, что я узнала, радикально вылечило меня, так как показало мне моих детей такими, каковы они на самом деле.

— Как это?

— Выслушайте меня. Что было причиной страданий, которые меня мучили и наконец совсем сломили мои силы? Убеждение, что если случится несчастье, мне невозможно будет защищать и охранять моих детей!

— И что же?

— Теперь я самая счастливая из матерей! Я нисколько не боюсь за них: не я буду их оберегать, а напротив, — они защитят меня. Мать такой дочери, как Люси, и таких сыновей, как Джордж и Джемс, должна гордиться, потому что знает, что она не одна и может найти опору в самоотвержении дочери и мужестве сыновей.

И, заключив Люси в объятия, она прижала ее к своему сердцу, проливая слезы радости и любви.

— Мама, дорогая мама! — проговорила Люси. — Ты забываешь мою сестру Дженни, а она тоже ужасно любит тебя. Если ее нет возле тебя, то потому что она немного устала.

— Ты права, милочка, с моей стороны это неблагодарно — забыть бедняжку Дженни, так как я знаю, что она всегда ведет себя умницей!

— Спасибо, — ответила девочка радостно; — Дженни будет очень счастлива, когда я скажу ей это.

Вдруг в окно донесся стук торопливо бегущих ног, удары в ладоши и имя «Люси», произнесенное отчаянным голосом. Девочка бросилась из комнаты, открыла окно гостиной и бросила из него конец веревки.

Веревка была сейчас же схвачена, и двое негров прыгнули в комнату; потом они вытащили веревку, закрыли окно и заставили его ставнями. Все это было сделано с такой быстротой, какую дает только страх. Когда они почувствовали себя в безопасности, возбуждение, поддерживавшее их до этого времени, сразу упало, и они опустились на паркет, дрожа и бросая кругом растерянные взгляды с очевидной целью — убедиться, что им нечего было опасаться.

То, о чем мы так долго рассказывали, произошло на самом деле с быстротой молнии. Люси действовала инстинктивно, не рассчитывая и не размышляя. Госпожа Курти и Вильямс еще не пришли в себя от изумления, как уже все было кончено.

— А, вот вы и вернулись, мои милые! — сказал Вильямс, входя в гостиную в сопровождении госпожи Курти. — Что значит весь этот шум? Неужели вы едва не оказались в руках неприятеля?

— О, нет, масса, мы слишком осторожны для этого! — отвечал Аполлон.

— Что же в таком случае произошло?

— О, масса, — возразил негр, — мы встретили двух цветных людей с плантации!

— Вы хотите сказать — двух негров?

— Это одно и то же, масса.

— Что вам сказали эти люди?

— Ничего ровно, масса, они бежали, преследуемые более чем пятьюдесятью скваттерами, и так устали, что не могли бежать дальше. Мы пустились бежать так быстро, как только могли. На плантации все горит. Леса полны скваттеров, разбойников из прерии и дикарей. О, какое несчастье, масса! Стрельба не прекращается, нам всем придется умереть! О! О!

— Замолчи, дурак, ты не знаешь сам, что говоришь. Страх отнял у тебя и те крохи ума, которыми ты был оделен. Во всем этом нет ни слова правды!

— О, масса! Янус и я, мы видели это сами.

— Тебе только казалось, что ты это видел.

— Я думаю, — заметила госпожа Курти, — что, хотя многое в этом рассказе можно приписать страху, в нем есть доля правды. Как ты полагаешь, Люси, моя милочка?

— Дорогая мама, если уж вы мне позволяете сказать свое мнение, то я скажу, что эти люди ничего не видели, ничего не слышали и преспокойно скрывались все время в кустах.

— Гм! — сказал Вильямс. — Я полагаю, что ты преувеличиваешь, думая таким образом.

— Почему же, крестный папа? Всем известна трусость этих людей; кроме того, они и лгуны, как все негры. Можно ли доверять их словам? Возможно ли, спрашиваю я вас, чтобы мой отец, который так храбр и имеет таких преданных помощников, как Черная Птица, который так любит нас и командует уж не знаю сколькими отборными воинами своего племени, — чтобы они могли быть побеждены кучкой разбойников, которые хотят только одного — грабить?

— Так ты, значит, такого мнения, что мы должны здесь остаться?

— Да. Подумайте только, как огорчен будет мой отец, когда, прогнав разбойников, поспешит сюда, чтобы обнять нас — и не найдет нас здесь?

— Ты права, — сказала госпожа Курти. — Наш долг — остаться здесь!

— Если бы только мы не подвергались настоящей опасности, как теперь! — заметил Вильямс.

— Боже мой, милый Вильямс, как я огорчена, что вы приехали к нам как раз в такое тяжелое время!

— Почему же так? Напротив, я чувствую себя прекрасно. По крайней мере, это вывело меня из моей спокойной и монотонной жизни, дало мне новые впечатления.

— Не слишком ли уж сильные? — прервала госпожа Курти.

— Ба! Немножко больше, немножко меньше, об этом не стоит беспокоиться! Итак, мы остаемся!

— Да, по крайней мере, до тех пор, пока это будет возможно.

— Так и сделаем.

Негры вышли из комнаты и, по приказанию своего хозяина, вооружившись ружьями, отправились караулить на крыше дома.

Это приказание не вызвало с их стороны неудовольствия, потому что они чувствовали себя на этом посту в полной безопасности, почти недоступными для неприятеля.

Люси и ее мать разбудили Джонни, на тот случай если бы пришлось спасаться бегством. Вильямс, оставшись один в гостиной, принялся прогуливаться взад и вперед, отдавшись своим мыслям. Несмотря на дурную репутацию, которая установилась за ним, он не имел вида струсившего человека. Эта одинокая прогулка продолжалась более получаса, ничем не потревоженная. Вильямс приоткрыл окно и время от времени высовывался из него, чтобы окинуть взглядом окрестности и увериться, что все по-прежнему спокойно. Убеждаться в этом было нетрудно, потому что ночь была светлая и можно было видеть далеко но все стороны. Бросив последний взгляд на окрестности, Вильямс вынул великолепные часы из кармана жилета.

— Четверть третьего, — сказал он в полголоса, — надо только запастись терпением! Все это прекрасно кончится.

Он потер руки и прибавил:

— Это, однако, очень забавно, и такие волнения только молодят меня. Эта маленькая Люси — настоящее сокровище! Все равно лучше, если бы это милое семейство расквиталось за свой страх!

Но едва успел он докончить последние слова, как случай, который, очевидно, злорадно подстерегал его, — каждый знает, как любят случаи разрушать все построенные людьми комбинации, — захотел, по-видимому, неожиданно изобличить его во лжи. В кустарнике послышался внезапно сильный шум, раздались два выстрела, и почти тотчас же дюжина людей, вооруженных с ног до головы, выбежала из лесу.