Второй шанс. Счастливчик - Виктор Мишин

Вот поэтому главным для себя считаю воспитать детей достойными людьми. Достойными называться людьми. В той жизни, к сожалению, я не был способен что-либо изменить, да, я честно об этом говорю. Слишком уже все прогнило. Мне кажется, что даже захоти там что-то изменить тот же президент, ничего бы он сделать не смог, просто не дадут, причем свои же. Там все увлечены зарабатыванием бабла, все остальное не важно. А иной раз очень хотелось спросить, но конечно не имелось возможности, у какого-нибудь богатого человека:

– Куда тебе столько? Ты что их, с собой в гроб положишь? Ведь элементарно сосчитать, сколько тебе нужно самому, сколько детям твоим. Ведь хватит не на одно поколение, даже если вообще ничего не делать, а только отдыхать!

Увидишь по телевизору заставку, что какому-нибудь ребенку срочно требуется операция, нужны деньги. Да, для семьи ребенка они большие, но в основном-то требуются пять-десять миллионов рублей, и всей страной собирают. А эти суки зажравшиеся об этом что, не знают? У депутата Госдумы зарплата четыреста тысяч, народный избранник, бля. За год выйдет пять миллионов – за что? Он ездит на служебной машине, сомневаюсь, что сам платит за жилье. Кормят, поят, телефон служебный, за аренду кабинета платить не надо, зачем ему такая зарплата??? Говорил как-то с одним чиновником знакомым, задал вопрос, знаете, что услышал в ответ? Им платят так много, чтобы не воровали!!! Вы поняли, о чем речь? Вот и я понял. Понял, что в Думе сидят воры и жулики, а чтобы они не воровали, по крайней мере, открыто и много, им платят большую зарплату. Или вот возьмите истинно народную компанию, ну ту, что народное достояние. Публикуют ежегодно в интернете среднюю заработную плату своих сотрудников, знаете какую? Сто тысяч рублей! Я там знал многих людей, работавших в этой компании, так вот, зарплата инженера с пятым разрядом двадцать шесть тысяч, у рабочих вообще умалчиваю, как же так получается, что средняя сто? Да просто, у высших руководителей, которых всего сотня человек, зарплаты больше миллиона, вот средняя-то и выходит прям на загляденье. Нет, я согласен, что какой-нибудь ведущий конструктор, изобретатель, человек, действительно что-то делающий, должен иметь хорошую зарплату, но ведь там прихлебателей больше в десять раз, чем рабочих. Как в кино одном говорилось: «У нас на один работающий танк десять командиров, как же тут хорошо воевать?» Вот и вся правда. Что-то увлекся, и потянуло на извечное. Эти богатые люди, когда их кто-нибудь публично ругал за их состояния, всегда хором отвечали:

– Так вам-то кто мешал занять высокое место? Зарабатывали бы больше!

Логика и впрямь есть, да вот только с оговоркой. Вся эта «элита» не из грязи вылезла. Да, когда-то кто-то из их предков и был настоящим спецом, но они-то сами уже росли на всем готовом. Смотрел не раз в интернете сайты больших компаний, везде руководящие должности занимает родня руководителей этих предприятий или чиновников и депутатов с министрами. Хрен ли бы ему не залезть так высоко, если его туда за ручку приведут. А ты родился в семье, где жили от зарплаты до зарплаты, не обвинял родителей, что не заработали состояние, а старался всегда честно работать, но глядя на этих «элитмэнов», понимал одно, они никогда не будут платить людям деньги, на которые эти люди смогли бы достойно жить. Да, кто-то скажет, что у всех потребности разные, что чем больше платят, тем больше хочется, что аппетит приходит во время еды, так вот для этого и должен работать президент, генсек, не важно как его обзывают, чтобы люди знали меру, не лезли за «мерседесом», имея доход на «жигули». Надо воспитывать народ, как сейчас его Виссарионыч воспитывает. Не все получается, но все же. Да, хапуги есть и здесь, и их даже много, пока! Я уверен, что дядя Йося обязательно изведет эту породу под корень.

Предпоследний экзамен у ребят приняли через две недели. Последний фрицы принимать будут. Те двое, что я сбагрил Хану, вошли во вкус. Хан невероятным образом умудрялся объяснять, что и как надо делать. Таблицы у него самого просто отскакивали от языка, и не зазубренные, а действительно усвоенные. Я-то грешен, больше на инстинкте работаю, да и Хан так же. Просто кому-то, видимо, дается это от природы. Я почти наверняка с ходу и без ориентиров определю расстояние с точностью до полусотни метров. При стрельбе до полутора километров вполне себе хорошо. Нет, никогда я с такого расстояния не положу пулю в пулю, но до семисот метров в мишень двадцать сантиметров укладываю десять из десяти, всегда. На километре увожу в сторону максимум одну, дальше уже чуть хуже, но до тысячи шестисот восемь из десяти будут в мишени. Те два тоже в принципе не будут промахом, если стрелять по человеческой фигуре, в контур они вполне уложатся. Проблемы бывают только с холодным стволом, на абсолютно незнакомой местности, при том, что я вообще ничего о местности не знаю. Мой рекорд Хан пока не потянул, я знаю, что он пробовал, даже не раз. Новые ученики у нас всегда пытаются попробовать себя, как только узнают об этом. Я даже знаю, кто им рассказывает это, есть тут у нас один лейтеха. Когда парней достает муштра, какой я их мучаю, они начинают возмущаться и срываются, заявляя, что я сам-то наверняка стреляю не лучше их. Вот тогда лейтеха и показывает им мишень, в которую я как-то положил три пули с рекордного для меня самого расстояния. Ученики охреневают и давай пробовать, пока никто меня не обошел, хотя тут в школе побывала уже сотня самых точных стрелков, что отбирали в армии. Может, и есть где какой-нибудь таежный охотник, что белку в глаз бьет, но здесь я таких пока не встречал. Дело в том, что рекорд у меня две тысячи триста метров, это очень далеко, поверьте. Никогда для дела я такую дистанцию использовать не собираюсь, это была просто проба сил. Я хотел из пяти выстрелов попасть минимум три, вот и получилось. Дальше тоже пробовал, но все, что не имеет серию попаданий, я зову случайностью. Один из десяти попадал на две тысячи шестьсот, но как я и говорю, это случайность. А так две тысячи метров я вполне считаю рабочей дистанцией, выше – лишние сложности. А знаете, как интересно наблюдать попадание пули на два километра? После выстрела винтовка успевает занять прежнее положение, а глаз снова фокусируется на мишени, и ты сам замечаешь попадание. ВСК, кстати, и патрон уменьшили до калибра двенадцать и семь именно из-за плохой стабилизации пули на дальних дистанциях. После полутора километров тот старый «снаряд» в четырнадцать с половиной миллиметров летит уж слишком непредсказуемо.

Хан сегодня положил пять из десяти на два километра, мне помощник доложил и мишень показывал. Если бы стрелял в грудную мишень, положил бы семь, вполне себе результат. Но как же сложно его добиться. Руки, да что руки, все тело должно быть просто единым целым. Ребята, которых тренировал Хан, впечатлились, кстати, куда-то их по-серьезному хотят забросить. Мне приказали гонять их по максимуму, часов по десять в день. Больше просто нельзя, после трех дней таких тренировок появляется легкий тремор в руках. Незаметный, но он появляется, тогда о точности приходится забывать. Все же интересно, куда?

– Серег, мне приказали выдать твоим «дальним» информацию по Америке, – в один из дней ошарашил меня Истомин.

– Что-то такое я и предполагал, – задумчиво ответил я. – Только вот не представляю – кого? Там ведь, по идее, до хрена этих, кто музыку заказывает.