Город туманов - Мирлис Хоуп

Выскочив из постели, она торопливо набросила на плечи халат и бросилась вниз по лестнице с сильно бьющимся сердцем.

Трясущимися пальцами Календула отодвинула засовы и распахнула дверь.

— Прунелла! — выдохнула она.

И девочка с коротким всхлипом упала в объятия матери. Некоторое время обе плакали, не выпуская друг друга из объятий, не в силах произнести ни слова.

В это время сверху донесся строгий голос Хэмпи:

— Календула, мне стыдно за вас, неужели у вас не хватает ума не морозить у открытой двери и без того продрогшего ребенка! Мисс Прунелла, немедленно отправляйтесь в свою комнату! Я распоряжусь затопить в ней камин, а в постель положи грелку с углями.

Плача и смеясь, Прунелла бросилась наверх и повисла на шее у старухи.

Хэмпи высвободилась из объятий и, не переставая ворчать, отправила девушку в ее комнату. Прунелла уже лежала в постели, когда в спальне появилась Хэмпи с дымящейся чашкой.

Это был чай из черной смородины. Никто в городе не умел заварить его так, как это делала Хэмпи.

— А теперь, мисс, вы выпьете чашку до последней капли! — строго произнесла старуха.

В ту ночь Прунелла была слишком утомлена, чтобы рассказывать о том, что с ней произошло. Однако утром сбивчиво поведала о своих скитаниях на дне морском и о том, как все они заблудились в подводных джунглях, откуда их вывел господин Натаниэль. Было ясно, что она весьма смутно представляет себе, что произошло с ней после побега из Луда, точнее, после того, как «профессор Клок» дал девочкам первый урок танца.

В ту же ночь домой возвратились и остальные Цветочки Кисл; и все они рассказывали о случившемся с ними по-разному. Но сходились в одном — их освободил господин Натаниэль Шантеклер.

Сперва Цветочкам Кисл казалось, что они видели дурной сон, но скоро обнаружилось, что случившееся оставило глубокий след в их душе. Они стали капризными, молчаливыми, без конца плакали, все время испытывали страх.

Однако Амброзий Джимолост все прощал дочери, относился к ней с безграничной нежностью и терпением. Вечерами он сидел у постели дочери, держа ее за руку, пока она не засыпала, а днем, когда она бывала относительно спокойна, они подолгу беседовали, чего никогда не случалось до того, как она убежала из дома. Луноцвета утверждала, что хотя плоды фейри лишили ее душевного покоя, вернуть его ей могут только они, и что у мисс Примулы Кисл ее накормили либо не теми плодами, либо дали их в недостаточном количестве.

Наступила зима, и жизнь в городе пошла по старой наезженной колее.

О господине Натаниэле теперь говорили как о «бедном старом Нате», и большинство горожан видели в нем всего лишь тень прошлого. А господин Полидор уже подумывал о том, что пора предложить его супруге поставить в фамильном склепе Шантеклеров два пустых гроба с именами Натаниэля и Ранульфа.

Сенат активно готовился к ежегодному банкету, который каждый декабрь происходил в Ратуше в память изгнания герцогов, и был полностью поглощен такими важными вопросами, как: сколько индюшек следует заказать и у каких именно торговцев; кто из сенаторов получит почетное право поставить вино, а кто марципаны и имбирный эль и справедливо ли истратить на гусиную печень и фазаньи сердца ту сумму, которую недавно скончавшийся торговец полотном завещал всем жителям Луда.

Но однажды утром речь господина Полидора была неожиданно прервана Немченсом. Вне себя от ужаса он сообщил, что войско Фейри только что пересекло Спорные горы, и охваченные паникой толпы крестьян бегут в Луд.

Новость произвела в Сенате ошеломляющее впечатление. Все разом заговорили, предлагая всевозможные способы обороны, один нелепее другого.

Тут поднялся господин Амброзий Джимолост. Его суждение имело наибольший вес среди коллег, и все взоры обратились к нему. Спокойным и деловитым тоном он обратился к собравшимся:

— Сенаторы Доримара! Перед тем как в зале появился капитан йоменов, мы обсуждали варианты десерта для нашего ежегодного пиршества и еще не пришли к единому мнению. Так стоит ли менять тему? Думаю, не стоит. И хочу добавить к упомянутым блюдам еще одно. — Он сделал паузу и громко, с вызовом, произнес: — Плоды фейри!

Собравшиеся разинули от изумления рты. Что это? Неуместная шутка? Однако Амброзий был человеком серьезным и ничего подобного себе не позволял.

Затем он перешел к событиям заканчивающегося года и урокам, которые следовало из них извлечь.

— Смирение и вера, — вот главное, что нам необходимо, — сказал господин Амброзий.

Закончил он следующим образом:

— «Помни о том, что Пестрянка впадает в Долу». Я иногда задумывался над тем, понимаем ли мы истинный смысл этой пословицы. Наши предки возвели славный град Луд между двумя реками, и каждая из них приносила нам свою дань. Дола даровала золото, и мы охотно его принимали, отвергая в то же время дар Пестрянки. Дар нашего кроткого старого друга, в чьих водах мы парнишками учились благородному искусству ужения рыбы, который столетие за столетием приносил в Доримар плоды фейри… каковой факт, по моему разумению, доказывает, что эти фрукты являются столь же полезными и необходимыми для человека, как и прочие дары, которые мы получаем от своих безмолвных друзей: золото, которое приносит нам Дола, зерно, которое родит земля, пастбища, где пасется скот, горы, защищающие нас от ветра, яблоки и тень, даруемые нам деревьями.

И если хороши все плоды Жизни, значит, прекрасны и те формы, которые она выбирает и которые мы отменить не в силах.

Сейчас к Доримару движутся наши древние враги. Почему бы не превратить необходимость в добродетель, не открыть настежь ворота, не принять, их как друзей.

Вначале сенаторы пришли в ужас.

Но в результате побеждает сильнейший. А сильнейшим был Амброзий Джимолост.

Когда Сенат принял решение, он обратился к пребывавшему в ужасе населению на рыночной площади и уже к ночи успокоил запаниковавшую толпу, убедив граждан принять то, что уготовано Доримару.

Наиболее пылкими его сторонниками оказались Себастьян Головорез и недостойная Распутница Бесс.

Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день господин Амброзий превратится в демагога и с помощью грубияна матроса и простой горожанки будет уговаривать граждан Луда открыть настежь городские ворота и встретить фейри хлебом и солью?

Город украсили флагами, на окнах появились гирлянды из плюща герцога Обри, западные ворота распахнули настежь, люди вышли на улицы встречать гостей.

Сперва до ушей их донеслись звуки сладостной бравурной музыки, затем топот множества ног — и в город хлынула армия захватчиков, подобных несомым ветром листьям.

Наблюдая за происходящим, господин Амброзий вспоминал гобелены в Ратуше, и впечатление, которое они производили.