Завоевание Туркестана - Константин Константинович Абаза

и опять, повернувшись, шли на ощупь. На рассвете конные текинцы попытались было остановить отряд, но их отбили гранатами, от которых они разлетелись, как брызги. Когда же авангард подошел к буграм, за которыми было расположено укрепление, огромная толпа текинцев, размахивая шашками и подбрасывая вверх шапки, быстро вынеслась из крепости. Наши выждали и после нескольких залпов заставили текинцев спасаться в крепость. Тут у ворот произошла страшная давка; наши сгоряча гнались за ними со штыками почти до самых стен. Наконец текинцы скрылись, ворота были затворены и чем попало завалены.

Подошел главный отряд, и войска расположились для штурма: на правом фланге стал батальон Куринского полка и саперная рота, в центре стрелки и батальон кабардинцев; на левом фланге другой батальон куринцев и 2 гренадерских при 4 орудиях; сзади там и здесь также по 4 орудия; в резерве остался только Ширванский батальон; кавалерию услали за крепость, чтобы преследовать беглецов. День клонился к вечеру. Перед этим крохотным отрядом возвышалось укрепление, стены которого, сбитые из глины, имели высоты до 3 саженей над дном рва; главное укрепление было прикрыто крепостцами малых размеров; там, за стенами, стояло целое племя, готовое умереть за пядь родной земли.

Грянул сигнальный выстрел. Батальоны поднялись, двинулись сначала шагом, потом бегом, с криком «ура!». Засевшие впереди укрепления текинцы были скоро выбиты и бросились к воротам; правофланговая колонна было настигла их, но в это же время попала под огонь передового укрепления, из которого расстреливали людей продольно и сзади. Куринцы с саперами бросились было туда — там разрываются наши же гранаты. Небольшая кучка солдат успела, однако, ворваться в крепость, но, растерявшись в узких переходах между кибитками, она вся там и осталась. В центре стрелки и кабардинцы добрались до рва, спустились, поглядели на высокую стену и стали отступать; гренадеры также отступили. По всей линии штурм был отбит; текинцы высыпали из крепости. Не подоспей на выручку ширванцы, наша артиллерия осталась бы на месте; уже артиллеристы палили из револьверов, рубились шашками. Батальоны отступали в беспорядке; в каких-нибудь полчаса третья часть пехоты была изрублена. Измученные и голодные войска спешили добраться до обоза, где располагались как попало, лишь бы поближе к верблюдам. Темнота ночи еще более усугубляла суматоху: стоны раненых, рев голодных верблюдов, хриплые голоса начальствующих наводили тоску, вызывали горькие слезы. Тяжела была эта ночь! Хорошо еще, что текинцы не догадались сделать нападение — тогда бог весть, чем бы все кончилось. Они в это время собрались на маслахат. На совете текинцы сообразили, что и у них потери немалые: оказалось до 2 тыс. убитых, главный предводитель Берды-Мурад-хан тяжело ранен, и что, пожалуй, им выгоднее просить мира. Наутро назначены были переговоры, но когда выборные собрались ехать в лагерь, русский отряд уже успел сняться с бивака. Еще прошел день, текинцы поняли наконец, что одержали победу. Началось угощение, скачки, пальба из ружей; все русские пленные были изрублены; с трупов несчастных собирали жир для заживления своих ран.

Обратный путь был горше переднего. Всех раненых не было средств поднять: каждый примащивался, где кто мог — на лафете, на верблюде или казачьей лошадке. Отощавшие верблюды падали, и все, что было на вьюках, осталось на дороге. А тут текинцы, как аулы за кораблем, не отставали ни шагу; беда кто отставал: они моментально бросались и рубили на куски. Между ними были и женщины, вооруженные овечьими ножницами на длинных палках. Арьергард все время отстреливался, патронов не жалели; дружные залпы пехоты и артиллерии едва могли сдерживать стремительные атаки конницы. К счастью, преследование продолжалось недолго, хотя многие всадники проскакивали вперед, занимали попутные укрепления и оттуда встречали наших огнем. Изнуренный голодовкой отряд добрался через месяц до укрепления Бендесен, где встретил его генерал Тергукасов, назначенный вместо покойного Лазарева. Генерал не подал вида, что заметил бедственное положение солдат и офицеров; поблагодарил за царскую службу и распорядился поскорее отправить их на Кавказ. Так кончилась первая экспедиция против текинцев, показавшая, что с таким врагом нельзя действовать на авось, что это не простые «халатники», мнящие себя воинами, пока сидят за высокой крепкой стеной.

После неудачного штурма текинцы стали появляться на базарах Хивы и Бухары, где хвастались своей победой, а так как им могли не поверить, то они показывали русские ружья. Они являлись и к хивинскому хану, подарили ему несколько винтовок, револьверов: «Нам не надо их, у нас русских ружей много, а будет еще больше!» Бухарский эмир говорил тогда, что русским не справиться с текинцами, нужно 100 тыс. войска; хивинский хан повторял то же самое со слов текинцев. На всех азиатских базарах толковали, что если русские нападут вторично, то текинцы их разобьют. Базарные толки дошли и в кочевья: хивинские иомуды начали грабить киргизов, кочевавших на Эмбе, угоняли скот, верблюдов, баранов; текинцы снова стали терзать Персию. Грабежи подвластных нам кочевников и дерзость текинцев, прославленных теперь как народ непобедимый, могли пошатнуть недавно водворенную русскую власть. Умы азиатских народов легко поддаются внушениям недоброжелателей тем больше, что они не понимали, в чем сила и могущество русской державы. Текинцы, например, думали, что в царстве «Ак-падишаха» вечная зима и, для того чтобы видеть лето, русские надвигаются на юг, отнимают у мусульман земли и всех их истребляют. Становилось необходимостью повторить экспедицию, одним ударом разгромить текинцев, покончить с ними навсегда. Начальником этой экспедиции был назначен Скобелев, молодой генерал, всего 37 лет, тот самый, который закончил Коканский поход, а потом прославил свое имя за Дунаем. Уже самое назначение Скобелева показывало, что на текинцев стали смотреть иначе, чем прежде: в них увидели врагов, с которыми не стыдно помериться силами.

В начале мая 1880 года Михаил Дмитриевич прибыл в Чикишляр, где встретили его уже передовые кавказские войска; остальные ожидались частью оттуда же, частью из Оренбурга и Ташкента, а всего предполагалось двинуть 64 роты, 9 казачьих сотен, 2 эскадрона тверских драгун, 97 орудий — 11 тыс. человек и 3 тыс. коней. Еще до приезда Скобелева началась кипучая работа по заготовлению всего необходимого для степного похода, начиная с продовольствия и кончая кошмами для подстилки. Пустынное побережье Каспийского моря оживилось — берегом сгонялись верблюды, передвигались команды; на пристанях шла выгрузка, от Михайловского укрепления укладывались рельсы железной дороги; но самым главным делом Скобелев считал занятие опорных пунктов, гарнизоны которых должны беречь путь, а в случае неудачи войска могли бы найти в них приют. Несколько укреплений по линии Атрека, Чат, Дуз-Олум уже были заняты раньше; Скобелев наметил Бами, как главный опорный пункт,