Толкование сновидений - Зигмунд Фрейд

В душевной жизни, как мы уже слышали, бывают вытесненные желания, относящиеся к первой системе, против осуществления которых борется вторая система. Существует мнение, не оставленное еще и в настоящее время, что такие желания существовали и затем были уничтожены, но учение о вытеснении, необходимое в психоневротике, утверждает, что такие вытесненные желания продолжают существовать, но наряду с ними существует и тяготеющая над ними задержка. Мы выражаемся вполне правильно, когда говорим о «подавлении» таких импульсов. Мы сохраняем и пользуемся психическим приспособлением для того, чтобы реализовать такие подавленные желания. Когда такое подавленное желание осуществляется, то преодоление задержки, исходящей от второй (могущей быть осознанной) системы, проявляется в форме неприятного чувства. Резюмируя эту мысль:

«когда во сне появляются ощущения неприятного характера из соматических источников, то работа сновидения пользуется этой констелляцией для осуществления какого-либо подавленного желания – причем цензура сохраняется в большей или меньшей степени».

Такое положение вещей объясняет целый ряд сновидений, сопровождающихся страхом, между тем как другой ряд сновидений, противоречащих, по-видимому, теории желания, обнаруживает наличность другого механизма. Страх в сновидениях может быть психоневротическим; он может проистекать из психосексуальных разражений, причем сам он соответствует вытесненному либидо. Тогда страх этот, как и все сновидение, сопровождается страхом, получает значение невротического симптома, и мы стоим на пороге крушения тенденции осуществления желаний в сновидении. В других сновидениях ощущение страха дается соматическим путем (например, у легочных и сердечных больных при случайных затруднениях дыхания); тогда оно используется для осуществления в сновидении таких энергично подавленных желаний, проявление которых в сновидении по психическим мотивам имело бы последствием то же ощущение страха. Объединить эти, по-видимому, два различных случая вовсе нетрудно. Из двух психических явлений, аффекта и представления, тесно связанных друг с другом, одно из них, актуальное, вызывает другое также и в сновидении; иногда соматически обусловленный страх пробуждает подавленное содержание представления, иногда же пробужденное и связанное с сексуальным возбуждением представление вызывает появление страха. О первом случае можно сказать, что соматически обусловленный эффект получает психическое толкование; в другом случае все имеет психическую основу, но подавленное содержание представления легко заменяется соматическим толкованием, соответствующим ощущению страха. Трудности, возникающие здесь для понимания, имеют мало общего со сновидением; они проистекают из того, что мы этим утверждением затрагиваем проблемы появления страха и вытеснения его.

К наиболее влиятельным раздражениям внутреннего свойства относится, несомненно, общее самочувствие субъекта. Оно не обусловливает содержание сновидения, но побуждает последнее производить выбор из материала, который служит для образования сновидения, приближая одну часть этого материала, соответствующую его сущности, и отодвигая другую. Кроме того, это общее самочувствие предыдущего дня тесно связано с психическими остатками, играющими значительную роль в сновидении; причем самочувствие это может сохраниться в сновидении или же оно превращается в свою противоположность в том случае, если оно исполнено неудовольствия.

Когда соматические источники раздражения во время сна – иначе говоря, ощущения во время последнего – не обладают особою интенсивностью, то они, на мой взгляд, играют ту же роль в образовании сновидения, что и свежие, но индифферентные впечатления предыдущего дня. Я хочу этим сказать, что они привлекаются к образованию сновидений лишь в том случае, если способны к соединению с содержанием представлений психического источника; в противном же случае они не привлекаются. Они представляют собой дешевый, всегда имеющийся наготове материал, применяемый всякий раз, как в нем ощущается потребность; ценный материал, напротив, нам предписывает характер и цель своего применения. Это напоминает тот случай, когда, например, меценат приносит художнику какой-нибудь редкий камень, оникс, и поручает ему сделать из него художественное произведение. Величина камня, его окраска и чистота воды помогают решить, какой бюст или сцена должны быть сделаны из него, между тем как при обильном материале, например, мраморе или песчанике, первенствующую роль играет идея художника, складывающаяся в его уме. Лишь таким образом объясняется тот факт, что содержание сновидения, вызванного не выходящими за обычные пределы внутренними раздражениями, не повторяется во всех сновидениях и не имеется налицо в сновидении каждой ночи. Ранк в целом ряде работ показал, что некоторые сновидения, вызванные органическим раздражением и имеющие результатом пробуждение сновидящего (сновидения, вызванные позывом к мочеиспусканию и сопровождающиеся поллюциями), особенно хорошо иллюстрируют борьбу между потребностью спать и необходимостью отправления естественных потребностей, равно как и влияние последних на содержание сновидения.

Свое мнение я постараюсь иллюстрировать примером, который вернет нас снова к толкованию сновидений. Однажды я старался понять, что означает ощущение связанности, невозможности сойти с места, неподготовленности и т. п., которые так часто снятся человеку и столь близко связаны со страхом. В ночь после этого мне приснилось следующее: Не совсем, одетый я иду из квартиры в нижнем этаже по лестнице в верхний этаж. Я перепрыгиваю через три ступеньки и радуюсь, что так легко могу подниматься по лестнице. Внезапно я вижу, что навстречу мне вниз по лестнице идет горничная. Мне становится стыдно, я спешу, и вдруг появляется чувство связанности, меня словно приковывают к ступенькам, и я не могу сойти с места.

Анализ: Ситуация сновидения позаимствована из повседневной действительности. У меня в Вене две квартиры в одном доме, соединенные между собою только лестницей. В первом этаже у меня приемная и кабинет, а во втором этаже жилые комнаты. Когда я поздно вечером засиживаюсь за работой, я поднимаюсь ночью по лестнице к себе в спальню. Вечером накануне сновидения я действительно поднялся по лестнице не совсем одетый: я снял воротник, галстук и манжеты; в сновидении же это превратилось чуть ли не в полное неглиже, хотя и туманное (как это всегда бывает). Перепрыгивание через ступеньки – моя всегдашняя привычка; сновидение, впрочем, осуществляет одно из моих желаний, так как легкостью ходьбы по лестнице я убеждаю себя в хорошем состоянии моего сердца. Далее, такой способ подниматься по лестнице представляет собою резкий контраст с чувством связанности во второй половине сновидения. Способ этот показывает мне – это не требует даже доказательств, – что сновидение чрезвычайно легко представляет себе моторные действия во всем их совершенстве; достаточно вспомнить хотя бы о летании в сновидении!

Лестница, по которой я поднимаюсь, не похожа, однако, на лестницу моего дома; сначала я ее не узнаю, и только прислуга, попадающаяся мне навстречу, показывает, где я нахожусь. Прислуга эта – горничная одной пожилой дамы, у которой я бываю два раза в день и которой я делаю инъекции; лестница в сновидении очень похожа на ту, по которой я поднимаюсь там два раза в день.

Какое отношение имеют, однако, эта лестница и эта женщина к моему сновидению? Чувство стыда за небрежный туалет носит несомненно сексуальный характер; горничная, которая приснилась мне, гораздо старше меня, ворчлива и, безусловно, непривлекательна. В ответ на этот вопрос мне приходит в голову только следующее: когда я утром прихожу в этот дом, у меня обычно на лестнице начинается кашель и отхаркивание; мокроту я отхаркиваю обычно на лестницу. На последней нет ни одной плевательницы, и я придерживаюсь той точки зрения, что чистота лестницы может соблюдаться не за мой счет, что именно и побудит домовладельца скорее приобрести плевательницу. Привратница, тоже старая, ворчливая женщина, обладающая, однако, преувеличенным стремлением к опрятности, придерживается в этом отношении другой точки зрения. Она сторожит, не позволю ли я себе снова указанной вольности, когда она уличает меня на месте преступления, я явственно слышу, как она ворчит. Обычно она несколько дней после этого со мною не здоровается, когда мы встречаемся. Накануне сновидения привратница получила подкрепление в лице горничной. Я, как всегда, торопился закончить свой визит и собирался уже уходить, когда в передней меня остановила горничная и сказала: «Доктор, вы бы вытирали ноги, прежде чем входить в комнаты. Красный ковер опять в грязи от ваших сапог». Вот несомненная причина к появлению в моем сновидении лестницы и горничной.