Вирус - Джонатан Мэйберри

— Разве вы не слышали, как я стучал, сэр? Взрыва тоже не слышали? И не заметили, что половина пожарных со всего округа примчалась на вашу стоянку?

Гневная тирада полицейского немедленно вызвала защитную реакцию, и спустя несколько секунд оба уже препирались на повышенных тонах. Совершенно очевидно, иранец сожалел, что открыл дверь, и теперь играл роль бестолкового и обиженного работника, которому нет дела до происходящего за стенами завода. Он заявил, что руководит бригадой, которая перестраивает здание, уже проданное владельцами. Выкрикивал фамилии и номера телефонов, по которым должна позвонить полиция. Даже велел полицейскому не светить чертовым фонариком в лицо, и ему пришлось повторить это три раза, прежде чем коп послушался. Они лаялись, как рыбные торговки. Я взглянул на часы. Спор шел уже две минуты. Теперь самое время пожаловать второму полицейскому и увести первого, предоставив «бригадиру» заниматься своей работой. И точно, я услышал, как Гас Дитрих зовет федерала.

— Вы понадобитесь пожарным, чтобы подписать протокол! — на прощание прогремел тот.

— Ага, ага, как бы не так. Нечего пудрить мне мозги. Это полная ерунда. Вот визитка адвоката. Он будет счастлив все уладить.

Полицейский вырвал карточку из пальцев крючконосого и умчался прочь. Все это было весьма впечатляюще, как раз с нужной долей экспрессии.

Иранец закрыл дверь и дважды проверил запор. Он снова ткнул в свою рацию и быстро пересказал на вазири диалог с копом.

— Хорошо, — произнес он затем. — Я возвращаюсь.

Убрал рацию в карман, в последний раз огляделся вокруг, вынул из шкафчика свой АК-47 и двинулся обратно в коридор. Я выждал минуту после того, как затихли его шаги, и поднялся. Остальные вылезли из укрытий и подошли ко мне.

— Скип, следи за коридором, — шепотом приказал я. — Если увидишь хоть таракана, дважды прервешь сигнал. Старший, Банни, оставайтесь здесь. Олли, со мной. С этой минуты все имена закодированы. Только ручное оружие.

Они кивнули. Скип встал на колено, используя ряд шкафчиков в качестве прикрытия. Света было достаточно, чтобы видеть общие очертания; если он погаснет, у всех имеются приборы ночного видения. Банни выбрал позицию за низкой стенкой — она послужит бруствером, если нас обнаружат. Старший растворился на другой стороне обширного помещения, исчез среди теней.

Олли выглянул в темный коридор.

— Чисто, — прошептал он.

Мы вошли во чрево китово.

Крисфилд, Мэриленд.

Среда, 1 июля, 3.15

В здании было тихо, как в могиле, и холодно, словно в морозилке. Мне была ненавистна даже мысль о том, что это значит. Негромкое гудение компрессоров холодильных установок доносилось откуда-то издали. В своих ботинках на резиновой подошве мы с Олли бесшумно пробирались вперед, прижимаясь к стенам, высматривая скрытые камеры, перебегая из тени в тень.

Согласно первоначальным чертежам постройки, мы должны были двигаться по центральному коридору, который тянется через все здание. Однако план реконструкции, проведенной с того времени, как завод обанкротился, достать не удалось, поэтому большой уверенности, что мы сумеем пройти по прямой до склада, я не испытывал. Через три сотни футов наш путь терялся в темноте, казавшейся непроницаемой, — там вполне могла быть стена. Примерно через каждые десять ярдов нам попадались тяжелые железные двери. Прежде чем тронуться с места, мы проверили до последнего дюйма пол, стены и потолок, но не обнаружили ни одной камеры.

Первая же дверь оказалась запертой на простой замок, открывающийся пластиковой карточкой. Ничего такого, что задержало бы нас, если бы мы спешили.

— Жучок, — велел я.

Олли покопался в кармане и вынул два крошечных приспособления. Одно из них, размером с почтовую марку, было выкрашено нейтральной серой краской. Он передал эту штучку мне, я снял с нее прозрачную пластиковую защиту, открывая светочувствительный слой, после чего прижал к металлической двери на три секунды. Когда я отсчитал положенное время и оторвал полоску, она стала того же цвета, что и дверь. Я перевернул ее и снял пленку с противоположной стороны, где находился мощный клеевой слой, после чего вдавил пластинку в дверь на уровне колена, ниже той линии, куда обычно падает взгляд входящего или выходящего человека. Оценил результат, и мы с Олли понимающе посмотрели друг на друга. Эту штуку, если не знать точного ее местоположения, найти нереально. Она остается совершенно невидимой, полностью сливаясь по цвету с любой поверхностью. Маленький жучок-хамелеон обладает невероятной чувствительностью и может передавать информацию на расстояние в четверть мили.

— Отлично, — произнес Олли, передавая мне второе приспособление, серебристый диск размером с десятицентовик. Я снял защитную пленку с клеевого слоя и поместил диск под коробку, считывающую информацию с карточки. Когда кто-нибудь сунет проходку, чтобы открыть дверь, устройство спишет магнитный код и немедленно передаст его в ОВН, там запись сейчас же расшифрует «Ясновидец», а сигнал кода передадут нам. У каждого из нас были заготовки для таких ключей, которые технари ОВН сумеют запрограммировать на расстоянии. Всего один контакт — и через полторы минуты нас снабдят отмычками с этим же кодом. В их памяти может храниться до шести различных идентификаторов. У Черча на самом деле были отменные игрушки, и я надеялся, что сработают они так, как обещано.

Я постучал по наушнику.

— Первый на месте.

Мы двинулись дальше и повторили процедуру с каждой дверью, насчитав их одиннадцать по обеим сторонам Т-образного коридора.

— Разделимся? — предложил Олли.

Я кивнул.

— Один раз прервешь сигнал, если что-нибудь обнаружишь, дважды, если я спешно тебе понадоблюсь.

— Понял, — сказал он и растворился в полумраке.

Эта часть здания была плохо освещена, флуоресцентные лампы болтались на проводах, словно добыча, угодившая в гигантскую паутину. Потолок растрескался, вода сочилась по стене из прорвавшейся где-то трубы и заливала пол. Запах стоял омерзительный. Я осторожно двинулся вперед, раздумывая, не переключиться ли на ночное видение, но света пока хватало, и дорогу я кое-как разбирал. Однако вскоре споткнулся и увидел на полу дохлую крысу с вывалившимся языком. Я перешагнул через нее и пошел дальше, пока не достиг двери. Перед ней стоял ряд измятых бачков с отходами: старыми тряпками, погнутыми зонтиками, сломанными игрушками, газетами, испачканными подгузниками. Несмотря на холод, над мусором вились и жужжали мухи. Вонь усилилась. Я задержал дыхание, устанавливая жучок-хамелеон и сканер кода, и поспешил дальше.

Повсюду валялось всякое барахло. Сдувшийся футбольный мяч рядом с левой кроссовкой, совершенно новенькой. Открытый дипломат, из которого выпали бумаги, вымокшие в ржавой воде. Разбитый сотовый телефон. Две «летающие тарелки» и лифчик. С полдюжины МРЗ-плееров. Конверты — в основном рекламные листовки, и счета — нераспечатанные, с марками. Изломанная Барби без головы. Магазинная тележка, заполненная консервными банками.