Освобождение шпиона - Данил Корецкий

— Стой! Стрелять буду!

* * *

«Минус двести». «Старая Ветка»

Часовой Башмакин услышал шаги, когда чужакам еще полкилометра оставалось идти до Разлома.

К встрече подготовился без суеты, спокойно. Он каждый день брился, одеколонился, надевал чистое белье. Система ликвидации была активирована, оставалось только разбить колпак, сорвать пломбу главного, «нулевого» тумблера, повернуть — то ли на задержку, то ли сразу на ноль… Что ж, разбил, сорвал. Ничего в нем не дрогнуло при этом. Повернул на первое деление: на шестьдесят минут — максимальное время задержки.

Если не вернется на КП через час, если ранят его или убьют — все взлетит на воздух. Наверху, в Москве, наверное, тряханет здорово. Что-то вроде землетрясения. Может, взлетит на километр вверх столб земли, камней, грязи, а может, полгорода провалится в бездонную яму. Или только трещины пойдут по стенам и асфальту да стекла посыплются…

Башнабаш не знал, какова мощность ликвидационного заряда, не знал, где именно он заложен — в найденных документах это не значилось, и ни в одной схеме не прорисовано. Наверное, чтобы не могли разминировать. Но, если мыслить логически, а последние двадцать лет это у него хорошо получалось, то под Бункером вполне могла быть и атомная бомба. Ведь самоподрыв планировался на самый крайний случай, когда враг победил и уцелевшая горстка советского руководства, героически погибая, наносит последний, страшный удар! Так что когда рванет, то мало никому не покажется. Может, не только до Москвы, но и до самого земного ядра достанет!

В жилблоке, в тумбочке, уже много лет дожидалась этой минуты бутылка французского двадцатилетнего коньяка. Хотя какого «двадцатилетнего»? Это он тогда был двадцатилетний, а сейчас ему, как и Башнабашу, стукнуло 74! И банка черной икры была заготовлена. За все эти годы он так и не перешел на генеральские яства и не жалел об этом нисколько. Вот честно — не жалел. Хотя соблазн и был, иногда пробовал — ничего особенного! Сейчас даже соблазн исчез, осталась одна скука. Но порядок есть порядок — последний бой, как-никак, без ста граммов нельзя — положено так для храбрости… И потом — перед смертью вполне можно высшие деликатесы отведать! Хотя новым своим, пробудившимся умом понимал он: к деликатесам привычка нужна, иначе они не в радость.

Башнабаш вскрыл икру ножом, скрутил пробку бутылки… Понюхал то и другое. Ничего особенного не почувствовал. Лучше, чем спирт да тушенка? Наверное… Но он с куда большим удовольствием навернул бы сейчас вареной картошечки с обычным деревенским самогоном…

Ну, да ладно, время не ждет. Вытер стакан, налил. Выпил. Зачерпнул сухарем икру из банки. Закусил. Перелил немного коньяку в походную флягу, которую носил с собой. Убрал остатки пиршества обратно в тумбочку, поправил кровать. Всё, вроде бы… Нет. Взял с полки вахтенный журнал, сделал последнюю запись:

Обнаружил приближающиеся к охраняемому объекту силы противника. Численность пока неизвестна, но это уже не имеет значения. Мой пост обнаружен, теперь от меня не отстанут. Активировал систему самоликвидации, таймер на 60 минутах… Осталось уже 54. Ухожу на позицию принимать бой. Буду стоять до последнего, пока жив. Да здравствует товарищ Сталин! Да здравствует коммунистическая партия! Прощайте. Рядовой Башмакин.

Вот теперь точно всё.

Вахтенный журнал, а также книжку бойца и комсомольский билет он запер в сейф на командном пункте и отправился на позицию, к месту своего последнего боя.

ДШК он давно перетащил подальше от Разлома, чтобы увеличить угол обстрела и стать недосягаемым для противника — это тебе не карлики с дубинами и стрелами, эти из автоматов поливать будут. Обустроил удобную огневую точку: выложил из камня полукруглый бруствер с тремя амбразурами. В среднюю вставил пулемет, положил справа пять коробок с лентами, слева десятка три гранат да восемь ППШ с полными дисками: чтобы не перезаряжать. Можно было и десять ППШ приготовить, и двадцать, только он прикинул: убьют его на пятом, а может, и на четвертом.

Свет ему не нужен, он заглушил генератор, лег и стал ждать. Непроглядный мрак впереди — непроглядный для обычного человека, — проступал для Башнабаша вполне ясной, хотя и обесцвеченной картиной, эдаким полупрозрачным занавесом, за которым постепенно проявлялись, набирали объем и фактуру приближающиеся к Разлому человеческие силуэты. Он ощупывал пришельцев невидимыми для них руками, трогал маски регенераторов, чудные фонари на головах, странное обмундирование без привычных погон и нашивок, сапоги со шнуровкой на толстой подошве, рацию, оружие… Грозное оружие, незнакомое. Много оружия.

Правда, один из пришельцев был безоружен. И это был не человек. Карлик, папуас. Только одетый в человеческую одежду.

«Неужели проводник?» — насторожился Башнабаш. Если так, значит, операция затевается серьезная. Значит, это только авангард, разведгруппа, а следом за ними тянутся основные силы.

Он глянул на свои генеральские часы. Сорок восемь минут до взрыва. Противник подошел вплотную к линии Разлома, рассредоточился по двое-трое. Сейчас начнут наводить переправу…

Башнабаш плавно отвел назад рукоятку перезаряжания, услышал, как огромный патрон с тихим затаенным звоном освободился из ленты и лег на свое место напротив патронника. Потом покрутил маховичок вертикальной наводки, выводя ствол на линию огня — посередине человеческого роста. Карлика он решил по возможности не трогать — хрен с ним, пусть живет, все-таки соседи, да и без оружия он. С остальными церемониться не собирался. Нажмет гашетку — и поведет по линии прицеливания, вот всех пополам и перережет… Хотя в бою задумки гладко не исполняются — так учил товарищ Шапошников. Но это никакого значения не имело.

Башнабаш выбрал себе цель — крайнего справа бойца, который поднес руку к лицу, видно, в рацию говорил. С него он и поведет «строчку» влево, вдоль Разлома. Три, два…

И тут он услышал крики. Одновременно увидел, как карлик бросился вперед — Башнабаш сперва подумал, он прыгает прямо в Разлом, — но нет, тот прижался к стене и пошел… Как он может идти? Карниз давно обвалился — осталась так, полоска сантиметров десять шириной, а может, и еще уже! Но карлик шел, и еще кричал что-то назад, наверное, ругался! Выходит, он еще и человеческий язык знает?!

Довольно быстро карлик перебрался через Разлом и побежал — прямо на засаду рядового Башмакина. Фонарь у него на лбу вдруг погас, но он все равно бежал, спотыкаясь, размахивая руками, иногда падая. Расстояние сокращалось. Башнабаш даже растерялся. Может, хочет гранату кинуть? Или подобраться и застрочить из какого-нибудь чудо-пулемета?

Не отпуская пальца со спускового рычага, он следил за карликом поверх прицела, ощупывал взглядом маленькое, но крепко сбитое тело. Оружия при нем точно нет, рации тоже. И одет в гражданскую одежду. Похоже, вреда от него не будет… Что же произошло? Он сбежал от своих? С какой целью? Пытается отвлечь внимание? Но люди на противоположной стороне тоже как бы оцепенели — для них этот побег, видно, был полной неожиданностью!

Башнабаш мысленно отчертил десятиметровую границу перед своей позицией. Он следил, как карлик приближается к ней, и одновременно просчитывал в голове различные варианты развития событий. Вариантов было немного: обычно карлики тупы и не понимают русского языка, им все равно — говоришь ты «будь здоров» или «катись к чертовой матери». Но этот, вроде, понимает! Если понимает… Скорее всего, придется его все же застрелить. Ствол ДШК направлен в грудь маленькому человечку, если нажать — того разорвет в клочья…