Чуть больше мира - Катерина Снежинская

не перебирали они локоны нежно, а распутаться пытались. И поцелуй — это всего лишь скрепление договора. Кто-то руки пожимает, а кто-то…

Что это грохнуло? Башня обвалилась или… Ну, поднос изначально был идиотской идеей. И на кровати ему действительно делать нечего.

* * *

Корабль чёрным росчерком висел у зубчатой полоски берега, походившего на перевёрнутую гребёнку. Отсюда, с лодки, они казались ненастоящими, будто нарисованными. И не имеющими никакого отношения к реальности. Весь мир по воле неведомого волшебства превратился в гигантский шар, разделённый на две сферы. Верхняя — нереальная синева неба, нижняя — муарные переливы зелени моря. А между ними только солёные брызги и много-много слепящего солнца.

— Лан, я не хочу подвергать сомнению твои таланты. Но, может, мы всё-таки поближе к берегу подойдём? — как бы невзначай поинтересовался Натери.

Кайран глянула через плечо, легко, как будто только погладила, тронула рулевое весло. Лодка отозвалась, словно норовистая лошадь: приподняла нос, пропустив понизу барашки волн, черпнула бортом воды. Парус надулся, треснув швами, «забеременел» ветром.

— Да господин Грех никак боится? — почти пропела аэра. — Вот же он берег, рядом совсем. Или, думаешь: если перевернёмся — не доплывём?

— Не доплывём, — проворчал Даймонд, зябко стягивая на груди плащ, — вода холодная.

— Это ты просто холодной воды не пробовал, — усмехнулась элва. — Ничего, я тебя дотащу, не бойся.

Натери буркнул себе под нос что-то вовсе неразборчивое, но сильно смахивающее на ругательства.

— Да что вы и впрямь так-то разволновались, аэр Натери, — добродушно проворчал старый матрос, тушей морского котика развалившийся на баке[36]. Даже рубаху расстегнул, загорая бледную, словно молоко, грудь. — Нама тут в самый раз. Ближе-то к берегу и волна круче, и течение тама, прибой опять же к скалам тащить. Это кораблю начхать, он тяжёлый — лишь бы на камни не напороться. А нам лучше подале держаться, где волна пологая и длинная. Идём, как по шёлку.

— Захоти духи, чтобы элвы плавали, то они подарили бы нам жабры, — брюзгливо отозвался Даймонд, демонстративно отворачиваясь от двух матросов помоложе, которые не скрываясь, посмеивались над аэром, скаля крепкие зубы. — У нас ноги есть. Значит, ходить должны, а не плавать. И где вы тут гладкие волны увидели? Спокойная вода в озере.

Море, словно издеваясь над Натери, вздыбилась горбом за бортом. Тысячами блёсток вспыхнула стена зелёной, как бутылочное стекло воды. И с шипением разбилось о поручни, о палубу, расползлась остро пахнущими языками пены.

— По твоей логике, нам и верхом ездить не стоит, — Лан стряхнула капли с волос, запрокинула голову, щурясь на солнце.

Кажется, аэра была не просто довольна — счастлива.

— Ты за дорогой-то смотри…

Тут уж все четверо кайрановских весельчаков грохнули в голос.

— Так это, аэр Натери, чай не по лесу едем. С деревом не столкнёмся, — погогогатывая гусаком, пояснил старик. — И уж на счёт этой девочки можете не сомневаться. Вывезет, куда следует. Даже когда сама-то пигалицей была, корабль чуяла, как не всякий матрос сумеет. Да она ходить то в самый раз с руля и начала.

— В смысле? — недовольно спросил Даймонд.

— А вот так. Папаша, старший Ланар то есть, дочку-то на корабль первый раз взял, когда она ещё только ползала на манер гусеницы. А там глядим, уцепилась малявка за рулевое весло и эдак бочком-бочком перебирается к концу, а там и на ножонки встаёт. Так и поднялась. Во как!

— Дивные воспитательные методы, — не оценил Натери.

— Ну что ты всё ворчишь, как старый пёс?

Лан кивнула матросу на руль, жестом согнала старика с бака. Перепрыгнула сначала на скамью, потом на надстройку, рукой поманила за собой Греха. Даймонд нехотя, но полез следом. Вроде бы, элв на ловкость раньше не жаловался. Но когда опора под тобой то вниз провалиться норовит, то в сторону уползает, одного проворства мало. Тут бы ещё пару дополнительных конечностей отрастить, в самый раз будет.

— Ты посмотри, какая красота!

Натери от Кайран никогда и не слышал такого. И дело даже не в словах, а тоне: восторженном, с придыханием. Придворные дамы в такую экзальтацию впадают при виде особо крупного бриллианта. Только у Лан восторг ещё и искренний был.

Аэра забросила руки за голову, вытянулась во весь рост. Ветер, бьющий в лицо, откинул назад рыжую копну, облепил тело камзолом так, словно ткань насквозь промокла, вздул пузырём плащ за спиной — точь-в-точь статуя с носа «Водной Девы»[37]. Только деревянная элва вперёд грозно смотрела, а не закрывала глаза блаженно.

— Ты бы отошла подальше, — предложил Даймонд. — Не ровён час, свалишься ещё.

— А ты держи! — с эдакой лукавой хитрецой отозвалась Лан.

Тут уж аэру ничего не оставалось, как действительно подойти, да обнять. Хотя Грех предпочёл бы сделать это где-нибудь в более… устойчивом месте. Мало того, что нос лодки постоянно нырял, норовя с ног свалить. Так над головой ещё и парус хлопнул, будто над самым ухом из пушки пальнули. И почти под ногами, далеко — слишком далеко, чтобы спокойным оставаться — бурлила ведьминым котлом вода. Пенилась, бесилась, деревянный нос пластал волны пополам, как нож.

Тут бы кто самого подержал.

— Страшно? — поинтересовалась Лан зловеще.

— Неуютно, — честно признался Даймонд.

— А знаешь, как я в детстве с этим боролась?

У Греха от предчувствия чего-то не очень хорошего аж желудок ёкнул. Но всё равно кивнул — уж слишком забавную физиономию Кайран скроила: брови подняла домиком, губу закусила, глаза горят, точно у кошки.

Лан вдруг шагнула к самому борту, подтащив за собой и элва, который её за талию то ли обнимал, то ли цеплялся. Перегнулась через поручни, вцепившись в них обеими руками, заставив и Натери наклониться. Да и завопила — без слов и смысла, зато что мочи было. Волны перекатили по гребням раскатистое «Э-ге-гей!», отозвались эхом. Откуда оно в открытом море? А вот взялось. Хотя, может быть, это просто духи ей ответили?

— Здорово?

Щеки у Кайран раскраснелись, волосы едва не дыбом встали — довольная.

— Не то слово, — согласился Даймонд, не в силах совладать с улыбкой, которая сама, против хозяйской воли, разъезжалась от уха до уха.

— Ну, так давай! — Лан пихнула его локтём в живот.

Чувствительно, между прочим.

— Чего давать?

— Кричи! — элва заправила за ухо прядь. Впрочем, без особого результата. Ветер не желал оставлять её волосы в покое. — Или благородным элвам не пристало?

— И что кричать? — недовольно скривился аэр.

— Да что хочешь…

Холодный порыв дохнул в лицо, осел на губах солью. Будто и ветер над ним смеялся, издевался, подтрунивал. Солнечный блик блеснул