Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес

Марк сжал запястье шагавшего рядом человека.

– Главное, чтобы все выглядело убедительно. Сам знаешь, чем кончится дело, если мы там увязнем хотя бы на час.

Харн обернул к нему чело, прорезанное складкой раздражения.

– Спасибо за напоминание, но я и так отлично помню, что говорил твой трибун.

– Вот и сыграй порученную роль как полагается. Потому что в противном случае мы свою угрозу приведем в исполнение, как бы это ни огорчило наши сердца.

Скавр имел беседу с Харном непосредственно перед выходом штурмового отряда из-под защитного полога леса; при этом лицо трибуна напоминало бесстрастную маску, чему виной, по мнению Марка, было вынужденное участие в жестоком ритуале. Темная глыба на горизонте, представлявшая собой вотадинскую столицу в первых лучах рассвета, лишь способствовала невеселому настроению.

– Итак, Харн, я вот-вот отдам приказ, по которому римские солдаты под видом твоих людей двинутся к воротам крепости. Понятное дело, те, кого Кальг прислал туда хозяйничать, облепят стены, силясь угадать, кто же к ним пожаловал. Единственная наша надежда проникнуть внутрь – это ты, Харн. Все будет зависеть от того, насколько убедительно ты себя проявишь, когда они примутся тебя окликать. И тогда во весь рост встанет выбор: твоя смерть или предательство твоего народа. Так позволь же помочь в этом нелегком деле… Стража! Сюда их!

Группа солдат шагнула внутрь живого круга, в центре которого находились плененные сельговы, и выдернула оттуда пару юных воинов. У Харна побелело лицо, когда он понял, что его сокровенная тайна оказалась не столь уж надежно защищена.

Скавр хмуро кивнул.

– Вот именно. Твои сыновья. Ты всерьез надеялся, что мы не узнаем?

Он обошел вокруг юношей, один из которых едва успел войти в возраст, позволявший держать меч, после чего резко обернулся к Харну и, презрительно фыркнув, едва не уперся носом ему в лицо.

– Олух ты, ведь это еще ребенок! Ты о чем себе думал? Раз-два, и готова победа на блюдечке? Воображал, что наши войска прямо-таки растают, когда вы ринетесь со своих холмов? Ты добился лишь одного: дал мне в руки мощнейший рычаг против тебя, а ситуация, увы, не оставляет иного пути, кроме как им воспользоваться. Ты сам привел мне вот этих двух отроков, Харн, и я должен предупредить, что для них уготовлены два совершенно разных способа встретить смерть, если завтра на рассвете мои люди не окажутся внутри крепости. Итак, есть римский способ – а есть и способ по вашим варварским канонам.

Отвернувшись, он с пару секунд глядел на подростков, затем скорбно покачал головой.

– Что, конечно, было бы печально. Ведь хорошие ребята, выросли бы крепкими мужчинами, дай им только шанс. Если сопроводишь моих людей до вотадинской столицы, и если убедишь открыть ворота Динпаладира – да не на одну минуту, а достаточно долго, чтобы мы подоспели и обеспечили победу… Что ж, тогда я смогу оставить им жизнь. И тебе заодно, если, конечно, выживешь в драке. Ну а если нет, если нам придется обустраивать лагерь на равнине, а мне – придумывать иной способ попасть в крепость, тогда я прикажу казнить обоих мальчишек на виду у всей вотадинской столицы, чтобы лишний раз подтолкнуть твоих людей к сдаче города. Веселого тут мало, но я хотя бы сдержу данное тебе слово, и их смерть будет страшно медленной и мучительной.

Словно не веря услышанному, Харн уставился на трибуна с отвисшей челюстью.

– Нет…

– О да. С первого сдерут кожу кнутом. Не до смерти, а так, чтобы спина напоминала сырую печенку. Затем его распнут, хотя ноги перебивать не станут. Оба мальчишки смотрятся достаточно здоровыми, так что, думаю, ему потребуется целый денек, а то и два, чтобы испустить дух. Что же касается второго… Не секрет, что как Мартос, так и его люди до сих пор питают известную неприязнь к сельговам за предательство. Вряд ли его сильно покоробит просьба сделать из твоего второго сына своего рода пример на будущее. Чтобы защитникам крепости было над чем раскинуть мозгами. Я вообще подозреваю, что это предложение приведет его в полнейший восторг… Впрочем, мелкие детали я оставлю на его усмотрение, главное, что я гарантирую громкие и долгие вопли, от которых у засевших внутри Динпаладира зубы застучат.

Харн затряс головой, глаза налились слезами.

– Ты не можешь. Ты не станешь…

Скавр заглянул ему в лицо с такой ледяной убежденностью, какой Марк еще никогда не был свидетелем, после чего промолвил – негромко и без лишней театральности:

– Смогу. Я римский трибун с приказом на руках и лишь единственным средством для его выполнения. Может, мне и самому это не нравится, однако я не намерен подводить своих командиров, размякнув из-за пары дикарских щенков. Во всяком случае, не после всех тех вещей, которые натворили твои люди, взять хотя бы самый свежий пример: Алауну. Подумай об этом, пока будешь идти к крепости, ибо настало время выбирать…

Переодетые солдаты все ближе подходили к тыну, и первым признаком, что их заметили, были чьи-то головы, показавшиеся над стенами по обе руки от могучих, утыканных железными заклепками ворот. Юлий, державшийся рядом с Марком, не спускал жесткого взгляда с оборонительных укреплений.

– Двадцать пять. Ну, может, тридцать. Меньше, чем я думал…

Его прервал властный окрик сверху; говоривший явно привык командовать, не встречая возражений.

– Стоять! Больше ни шагу! Я – Гервий, воевода сельговов и хозяин этой крепости! Один из вас может подойти, остальным ни с места!

Юлий подтолкнул Харна в спину, заодно шепча на ухо:

– Иди давай, объясняйся с ними. И не забудь про разговор с трибуном…

Он глазами проводил варвара, который встал на залитый светом факелов пятачок перед створками ворот, и продолжил голосом столь же суровым, как и его взгляд, без устали выщупывавший нависший над головами тын.

– Я и не прочь тут постоять. С этого расстояния никто нас толком не разглядит… Эй, сзади! Кто бы ты ни был, еще раз услышу, что ты вынимаешь меч без команды, засуну его туда, куда тебе солнце сроду не заглядывало! Вон та сволочь на стенах – наши как бы друганы, так что всем приказываю расслабиться, а еще бы лучше выглядеть так, будто на вас пахали. Вам, кстати, это не впервой…

Марк наблюдал за происходящим молча, прикидывая, что может сейчас твориться у Харна в голове. Голос со стены раздался вновь, на этот раз с меньшей враждебностью, – в подошедшем признали своего же сельгова:

– Харн, ты?!

Тот запрокинул голову.

– Да, Гервий, ты не ошибся. – Харн обвел рукой стоявших за его спиной тунгров. – А вот это всё, что уцелело от моей дружины. Латиняне наткнулись на наш лагерь и почти всех перебили. Что касается Кальга…

Гервий явно не хотел, чтобы такие новости стали достоянием любого, кто торчал на стенах.

– Обожди! Я сейчас спущусь!

Юлий пихнул Марка локтем.