Слепой. Не брать живым - Андрей Воронин

Лена как-то фильм по телевизору видела. Сильно он ее впечатлил. Там показывали, что даже вода реагирует на добрые и грубые слова. Если хвалить ее, воду, то она образует гармоничные, красивые узоры. А если кричать, оскорблять — то уродливые. И музыка, песни красивые узоры гармоничными делают, а крики — разрушают. Микроволновки, мобильники, рок-музыка тоже разрушают воду и красивые узоры. Не было у них в деревне ни микроволновок, ни мобильников, зато матерились с утра до ночи. Вот и накликали беду.

Человек же на все семьдесят, а то и больше процентов состоит из воды. Скукоживает, крутит его от грубости.

А еще Лена Васнецова верила в то, что если даже на зло отвечать добром, то можно, как солнце весной растапливает снег, растопить все зло вокруг себя. А вот если на зло злом, матерным словом ответить, то открываешь доступ несчастьям.

Когда Лена высказала эти свои мысли матери, та только прижала ее головку к своей груди и сказала:

— Ах ты юная моя баушка!

Это Лена, когда была маленькой, называла свою бабушку баушкой. И бабушка Лена в честь которой ее назвали, обязательно бы ее поняла. А вот ни мама, ни подружки, ни даже священник, к которому она на исповедь в Нижний Новгород ездила, Лену не поняли.

Но, как теперь была полностью уверена Лена Васнецова, есть Бог на свете и есть высшая справедливость.

Когда она копала мелкую, но уже испеченную и даже кое-где обуглившуюся картошку, прямо как в песне прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете.

Вертолет был действительно голубым. А волшебником оказался депутат из Москвы, очень богатый человек господин Трофимов. Когда вертолет, покружив над их бывшей деревней, приземлился в не больно-то после пожара чистом поле, господин Трофимов как был — в белой тенниске, белых брюках и легких белых туфлях — спрыгнул в пыль и направился прямо к Лене. Господин Трофимов был высок, широк в плечах и, главное, открыт и улыбчив. Лена терпеть не могла нудных и ворчливых людей.

— Здравствуйте, девушка! — поздоровался он и спросил: — А где остальные жители деревни?

— Так в городе, в школе нам место выделили. А я сюда картошку выкопать приехала, — едва преодолевая волнение, пробормотала Лена.

— И много накопала?

— Да вот, ведро. Жалко же, если пропадет. Раз выросла, нужно выкопать, — вздохнула Лена.

— А почему вот соседа вашего дом не сгорел, а все остальные сгорели? — спросил Трофимов.

Лена хотела сразу поделиться с гостем своей теорией насчет добрых дел и ласковых слов, но сдержалась и, пожав плечами, сказала:

— А кто его знает! Сам он утверждает, что это потому, что картошку поливал.

— Картошку поливал? — не понял Трофимов.

— Ну да, — кивнула Лена. — Он и теперь по два раза в день ее поливает. Видите, какая сочная ботва. И огонь останавливает.

— Да, — согласился Трофимов, — действительно ботва зеленая.

После этого он оглянулся и спросил:

— А адрес, где ваши все живут, ты можешь подсказать? В какой школе?

— Я только показать могу, — сказала Лена.

И вместе с Трофимовым на том самом голубом вертолете они полетели в Нижний. А там, приземлившись на стадионе, направились в ту саму школу, где временно поселилась вся их деревня.

Жара стояла жуткая. От пыли и запаха гари, который постоянно висел в воздухе, душил кашель. Сначала они окна в классах, где их поселили, открывали, но потом поняли, что так еще хуже. Хорошо хоть, что рядом река текла.

Люди сначала попритихли, потом опять начали пить и буянить. А поскольку места в школе было немного и все жили едва ли не один у одного на голове, то по вечерам и утрам гвалт и крик стояли страшные.

Но явление человека в белом костюме и белых туфлях, да еще вместе с Леной Васнецовой, которую все считали девицей не от мира сего, поскольку она едва ли не единственная в деревне не материлась и не пила, — так вот их явление под вечер на школьном дворе было воспринято как чудо.

Человек в белом поставил на пол ведро с картошкой, которое помогал нести Лене, и представился:

— Я депутат Госдумы Трофимов, прилетел к вам из Москвы. Я беру шефство над вашей деревней.

— Это как? — спросила одна из женщин.

— Да как-как, как пионеры над бабушками, — отозвался отец Лены, Леник Васнецов, который, как всегда под вечер, был навеселе. — Видишь, Ленке уже ведра подносит.

— Да нет, раз он депутат, значит, у него, кроме рук еще кое-что имеется! — выкрикнула языкастая Клавка.

— Ой, ну не смущайте мужика! Их и так у нас кот наплакал! — крикнула другая женщина постарше.

— Да он, может, еще и не мужик! Может, он еще девственник! — никак не могла уняться Клавка.

— Перестаньте! Не позорьтесь! — остановила их Лена Васнецова, которая в вертолете уже успела узнать о том, чем может их прилетевший человек осчастливить. — Господин Трофимов предлагает нам деревню нашу отстроить, — совсем по-взрослому проговорила Лена.

— На какие шиши?! — выкрикнул Васнецов.

— На мои собственные шиши, — ответил господин Трофимов, чем поверг всех присутствующих в изрядное замешательство.

И дальше все пошло как по маслу!

Люди без всяких пререканий приняли условия господина Трофимова, который предложил им перебраться из их глуши во вполне комфортабельные домики, которые он хочет отстроить чуть правее от дороги, ближе к Болдино.

— Там леса! И озеро! — тут же вспомнил кто-то.

— Я мог бы и на месте пепелища отстроить вам дома, но потребуется гораздо больше времени и средств. Расчисткой придется заниматься. А когда жара спадет — неизвестно. Давайте отложим это на следующие весну и лето. Тогда тот, кто захочет, вернется в деревню, а кто не захочет возвращаться, останется жить в новом поселке. Там будет и вода, и канализация, и котлы отопления в каждом доме.

— Так а строить, милок, ты сколько их будешь? Год, два, тридцать два? — уточнил кто-то из мужчин.

— Думаю, к осени, к холодам, дома будут готовы.

— Ну, в это слабо верится. Однако начинай! — махнул рукой Васнецов и хлебнул прямо из горла водки, за что тут же получил от жены затрещину.

А Лена Васнецова очень хотела, чтобы планы господина Трофимова осуществились. Она каждую неделю ходила в храм и ставила свечку у иконы Казанской Божьей Матери, постилась и, главное, верила, как никто, верила в то, что к холодам они смогут переехать в новый дом.

И Бог услышал ее молитвы! К холодам все, кто не переселился в город или к родственникам в другие деревни, мог справить новоселье в новеньких небольших, но уютных домиках.

На новоселье приезжали сам губернатор Глухов и мэр Нижнего Новгорода Радов. Они передали деньги, выделенные из федерального и муниципального бюджетов на приобретение мебели и одежды. Хотя по правде, одежды и обуви, не говоря уже о продуктах, у которых вот-вот должен был выйти срок годности, было завались. Их в виде гуманитарной помощи присылали не только из разных городов, но даже из разных стран.