Наблюдения, или Любые приказы госпожи - Джейн Харрис

ЭТО ОНА

Я ЗНАЮ. ЭТО ОНА

ОНА ВЕРНУЛАСЬ

ДА ПРОСТИТ МЕНЯ БОГ ЗА СОДЕЯННОЕ

При первом взгляде на них я чуть не померла со страха: мне показалось, слова написаны кровью. Однако по ближайшем рассмотрении я пришла к заключению, что просто миссус воспользовалась коричневыми чернилами взамен обычных фиолетовых (по крайней мере я надеялась, что так обстояло дело). Но все равно волоски у меня на загривке поднялись дыбом. Боже святый! Вне сомнения, миссус написала это про Нору на днях (хотя когда именно — неизвестно).

Ну вот, она опять просила прощения. Чем дольше я думала, тем больше уверялась, что миссус находится в таком же заблуждении, в каком недавно (и недолго) находилась я — иными словами, она считает, что Нора погибла, выполняя ее распоряжения. Разве это не объясняет, почему она винит себя и терзается чувством вины? И почему на кладбище она говорила так, словно старалась убедить себя (и меня), что Нора погибла вследствие обычного несчастного случая?

Если бы только я могла втолковать ей, что она ни в чем не виновата! Бедная, милая миссус! Она сущий ангел.

Я положила книгу обратно в стол в точности так, как она там лежала, открытая на странице с записью про Нору. А в следующий миг вдруг осознала, что с ног валюсь от усталости. Не будет ничего страшного, подумала я, если я немножко полежу на кровати. Я сняла плащ и шляпку, кинула на кресло. Потом сбросила башмаки и залезла под покрывала. Ни о какой непочтительности здесь не шло и речи, я просто хотела маленько согреться и отдохнуть. Лампа светила мне в глаза, и я ее загасила.

Я собиралась полежать там всего пару минут, а потом подняться в свою каморку, но должно быть меня сморил сон, поскольку спустя какое-то время я осознала, что просыпаюсь (по крайней мере мне показалось, что я просыпаюсь) и что надо мной кто-то стоит. В голове у меня странно гудело, зубы выбивали мелкую дробь. Я еще не открыла глаза, но точно знала, что подле кровати кто-то стоит. И даже не глядя, я поняла, что это моя мать. Я видела ее словно воочию: вот она, с фонарем в руке, смотрит на меня, злобно скалясь. И я точно знала: она пришла убить меня.

Потом вдруг до меня дошло: ну конечно же, это всего лишь сон! Какое облегчение! Чтобы прогнать мать, мне нужно только проснуться и посмотреть на нее в упор — тогда она исчезнет.

И вот что я сделала (ну или вот что мне показалось, что я сделала). Я убедила себя, что я проснулась и поворачиваюсь к ней. Но когда я открыла глаза, надо мной стояла вовсе не мать, а девушка, совершенно незнакомая девушка, в которой однако я сразу признала Нору. Она была в ночной сорочке, с распущенными по плечам волосами. И это она держала фонарь, и она злобно скалилась. Я так испугалась, что диву даюсь, как у меня сердце из груди не выпрыгнуло. Сильнее всего меня поразили ее глаза, широко раскрытые безумные глаза. По ней сразу было видно, что она сумасшедшая. И хотя я считала, что не сплю, она все никак не исчезала. Я все таращилась, таращилась на нее, но она никуда не пропадала, а буравила меня злобным взглядом. Я не сомневалась, что она хочет меня убить и если бы в руке у нее был не фонарь, а нож, она непременно вонзила бы мне его прямо в сердце.

Страх приковал меня к матрацу. Не знаю, сколько времени я пролежала там в холодном поту. Может, не одну минуту, а может, считаные секунды. Наконец, спустя, казалось, целую вечность, я сумела пошевелить рукой и начала потихоньку натягивать покрывала на голову. Нора словно и не замечала ничего и продолжала пристально глядеть на меня. Мне удалось накрыться покрывалами с головой незаметно для нее. Странно сказать, но мной владела уверенность, что покрывала защитят меня от призрака, стоящего у кровати. Я нисколько не сомневалась, что Нора — призрак. Она была там и не была одновременно. Она видела меня и все же не видела. Мы с ней находились в одном месте, и тем менее я чувствовала, что нас разделяет время. Я находилась там в настоящем, а она находилась там в прошлом.

А если так — кого же Нора видела в кровати перед собой? На меня ли она смотрела с кровожадным выражением лица? Или на миссус?

В конце концов я впала в странное забытье, а очнувшись спустя время осознала, что уже утро. Обмирая от страха, я выглянула из-под покрывал. В комнате никого не было. Я соскользнула с кровати, опустилась на колени и внимательно рассмотрела место, где ночью стояла Нора. Ни следа, ни пятнышка, ворс ковра гладкий, непримятый, словно по нему вообще никогда не ступали. Ни малейших признаков чьего-либо присутствия, правда привидения, насколько я знала, не оставляют следов. Но был ли то призрак — или сон? Я понятия не имела.

Все утро за работой я старалась забыть о случившемся, но атмосфера в доме казалась до жути зловещей, а потому после полудня я вышла наружу, чтобы навести порядок в огороде. Выдергивая сорняки и сгребая граблями листья, я по-прежнему словно воочию видела Нору, стоящую над кроватью миссус. Она приходила убить ее? Но за что она хотела отомстить? Что Арабелла ей сделала? Перед моим умственным взором опять всплыла железная колея. Мне представилась миссус, которая крадется за Норой с вытянутыми руками, готовясь толкнуть — но нет. Это все чушь собачья. Я не верила, ну не могла поверить, что миссус причинила бы Норе вред. Около трех часов я решила вернуться в дом и выпить чашку чаю для сугреву. Из-за недосыпа в голове у меня стоял туман, и я едва сознавала, как переставляю ноги. У меня осталось впечатление, будто я прошла прямо сквозь заднюю дверь: я напрочь не помню, как поднимала щеколду и перешагивала через порог. И в ясное сознание я пришла только когда вступила в кухню и к полной своей неожиданности увидела там человека.

Женщину в темном плаще, бросившуюся мне навстречу. Господи Исусе, у меня чуть сердце не лопнуло. Но это оказалась всего лишь миссус. Миссус! Вернувшаяся на день раньше. Она схватила меня за руку, в радостном своем возбуждении не замечая моего потрясения. Глаза у нее сияли.

— Поди-ка сюда, посмотри! — воскликнула она, увлекая меня к столу.

Я пыталась вспомнить, заперла ли я ящик ее стола и положила ли все вещи на место. Заправила ли кровать? И куда дела чертов ключ? И почему они вернулись раньше, чем собирались? Миссус же между тем открыла шкатулку, стоявшую на столе, и извлекла оттуда стопку черно-серых картинок.

— Ты только глянь, Бесси! — говорит. — Как тебе это?

Она выложила передо мной фотографические карточки с собой и господином Джеймсом. На одной они стояли на фоне задника с грубо намалеванными деревьями, окруженные горшками с папоротником — такое впечатление, будто они на минутку остановились на лесной опушке. Господин Джеймс облокачивался на изгородь и смотрел вдаль, а миссус замерла в странной и ненатуральной позе, положив обе руки на плечо мужа. На переднем плане маленькая собачонка стояла на задних лапах, вся такая резвая, будто сейчас прыгнет. Но при внимательном рассмотрении становилось видно, что бедная животина набита соломой и насажена на колышек. На другой карточке господин Джеймс, в шляпе, вальяжно сидел в кресле, выставив вперед огромный сапог, и длинный хлыст свешивался у него промеж ног. На следующей фотографии миссус одна стояла у стола с вазой цветов. В руке она держала соломенную шляпку, и так искусно все было обставлено, что вы могли бы поклясться, что сейчас лето и она только-только вернулась с прогулки по саду.