Стая - Кейт Стюарт

– Почему? Потому что мы не деревенщины с кучей судимостей?

– Твое описание сбивает с толку и… производит впечатление.

Домыслы ничего не подозревающих людей вроде меня помогают им прятаться у всех на глазах. В худшем случае, они кажутся двадцатилетними хулиганами, но это только вершина айсберга. Люди верят в то, во что хотят верить. Эти парни не оспаривают и не опровергают свою репутацию, потому что это помогает им оставаться в темноте. А темнота – их площадка для игр.

– Не могу представить тебя в студенческом городке. Тебе нравилось жить в Бостоне?

– Вполне. – Доминик опускает в желток тост и закидывает его в рот.

Я бросаю взгляд за плечо, пока он быстро расправляется с яичницей.

– Вкусно?

Он кивает.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Смотрю на монитор. – Чем занимаешься?

– Завтракаю.

– Боже мой, – закатываю я глаза. – Мне никогда не получить прямого ответа.

– Смирись. – Доминик отодвигает пустую тарелку и тянется к мышке. Монитор загорается, и на экране появляются строки кода.

– Господи, похоже на Матрицу. Что это?

– Не знаю, ты еще не выбрала цвет таблетки[8]. – Он продолжает смотреть на экран. Тот почти полностью темный. Ни ссылки браузера, ничего. Просто высвечивающиеся на экране числа, алгоритмы, и кажется, что Доминик с легкостью их читает.

– Это потайная дверь, – отвечает он, двигая мышкой.

– Потайная дверь?

– Туда, где я хочу оказаться.

– Это даркнет?

Он усмехается, давая понять, какой же я неуч.

– Это моя сеть.

– Ты паук?

– С зубами. – Он прикусывает меня за плечо, и внизу живота пульсирует.

– Значит, ты «мозг»?

– Не ставь мне в заслугу. – После его комментария повисает тишина, которая действует на нервы. Доминик знает, что я совершенно не понимаю, на что мы смотрим, а значит, его секрету ничто не угрожает.

Продолжая сидеть боком у него на коленях, я провожу руками по его мускулистой шее и плечам. На Доме только черные спортивные штаны, и мне ничто не мешает его трогать. Именно так и поступаю. Он разрешает, и я вожу пальцами по шелковистой коже и очерченным литым мышцам. Чувствую, как Доминик подо мной возбуждается, но не обращает на это внимания, безостановочно кликая мышкой. Потом он усаживает меня лицом к монитору и велит печатать. Я решила не надевать после душа вчерашние стринги, поэтому единственная преграда между нами – его штаны, которые с тем же успехом не считаются. Мне не удается не обращать внимание на бьющий в венах ток, я шумно дышу, а от каждого его произнесенного шепотом приказа твердеют соски. Доминик спокойно отдает мне распоряжения, выдавая обстоятельно продуманную гармонию ходов, пока не становится довольным. Так мы проводим почти целый час. Его тело теплеет от моих вороватых прикосновений, но он полностью отдается своему делу, в то время как я дергаюсь от предвкушения. За считаные минуты между ног становится очень влажно. Я украдкой бросаю на него взгляды, изучая темные ресницы и совершенное лицо. С трудом удается самой не прикоснуться, но Доминик толкает меня локтем, когда я отвлекаюсь, и заставляет двигать пальцами, хотя я начинаю трепетать от желания. Я беспомощно обольщена, когда он наконец шепчет:

– Хорошо, спасибо.

– Пожалуйста.

Я несколько раз ерзала у него на коленях, чтобы ему было удобнее, но понимаю, что, наверное, Доминик устал быть мне стулом. А еще я теперь в ужасе от беспорядка, что устроила у него на коленях. Я медленно привстаю, но он погружается носом в мои волосы и обратно притягивает к себе. Я шумно дышу, Доминик наконец замечает свой стояк и лужицу между нами. Отчаянно цепляясь за силу воли, я начинаю говорить, но меня перебивают:

– Нет.

Я поворачиваю голову, упиваясь похотью в его глазах, и понимаю, что это «нет» имеет прямое отношение к вопросам, задаваемым мной вчера ночью. Мы не сводим друг с друга глаз, и Дом еще крепче сжимает ладонями мою талию.

– Я знаю, что у меня в руках, знаю ее ценность, – шепчет он. Его слова такие сокровенные, что на секунду кажется, будто мне послышалось. – Я не подросток с первой эрекцией. И даже когда был им, то не пытался себе что-то доказать с помощью члена. Вчера ночью я рассказал все, что тебе нужно знать. Это твое решение, Сесилия, не переводи на меня стрелки.

Остолбенев, я сижу и несколько раз моргаю. Доминик хватает меня за шею, я чувствую на губах резкое дыхание, а потом он меня целует.

С силой.

С такой силой, что я начинаю сражаться за кислород, за здравый смысл, пока он берет и берет. Я поддаюсь ему, ноги и руки превращаются в желе. Я теряю себя в этом поцелуе. Я парю над землей от слов Доминика, пока он языком уговаривает меня разделить с ним это мгновение. Отстранившись, Доминик отрывается от меня на миг, чтобы раздеть, и я остаюсь совершенно голой. А потом он касается меня губами и ловит мой стон, когда мы снова сливаемся в поцелуе. Одурманенная нашими пылкими ласками, я приваливаюсь к Доминику. Наши тела сливаются воедино, он руководит нашим темпом своим языком. Дом прижимает меня к груди, обхватывает руками, мы дышим в унисон и погружаемся на самое дно.

Двигая губами и кусаясь, он вонзается в мою шею и, приподняв, стягивает штаны. Я крепко сжимаю член, и мне в горло раздается рык, когда я обхватываю его ладошкой от основания до набухшей головки. Доминик толкается в мою руку, а потом протягивает свою и находит свидетельство моего желания. Он стонет мне в рот, поглаживая между ног, а ладонью массирует клитор и вводит палец. Оторвавшись от его губ, я издаю громкий стон. Он подчиняет меня пальцами, и я откидываю голову, уткнувшись ему в шею. Мы доводим друг друга до исступления, но вдруг Доминик отстраняется и издает резкий приказ:

– Ящик у изголовья.

Я тут же вскакиваю, выхватываю из коробки презерватив и в спешке возвращаюсь к Доминику, сидящему на своем стуле. Встав на колени, я поднимаю на него глаза, сжимаю его член рукой и беру в рот. От этого движения он резко поднимает бедра.

– Твою мать, – цедит сквозь зубы Дом. Я втягиваю щеки и, сжав губы, провожу ими по всей длине, а потом принимаю его до задней стенки глотки.

Он очерчивает пальцем мои губы, пока я засасываю его член, но потом жадность берет надо мной верх и с громким чмоком я его отпускаю. Раскатав латекс по члену, я приподнимаюсь, и Дом разворачивает меня, массирует мне задницу, раздвигает ноги, проникая пальцами глубже, чтобы подготовить. Поняв его намерения, я берусь за ручки стула, а он пристраивается толстым членом, и я медленно опускаюсь на него. Угол и вторжение растягивают меня полностью.