Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков

– А чё за пушка?

– 75 миллиметров, но мощная. И скорострельность на уровне. Ванька! Ты скоро?

– Все уже!

– Залазь!

Танк вздрогнул и поехал.

– Мягко как управляется! Немного рычаг повернул, и машина туда же!

– Здесь у них гидравлика, а наши все не додумаются…

– Думать – одно, а делать – совсем другое.

Репнин огляделся – в командирской башенке было семь щелей, оптика замечательная, видно хорошо.

– Танки!

– Вижу.

На гребне холма показались серые коробки немецких танков.

– Бронебойным, заряжай! Нет, вон те!

– А-а… Есть! Готово!

– Федот, рули. Огонь!

Пушка бабахнула, перебивая «тройке» гусеницу. «Т-III» как раз переваливал макушку холма, и «гусянка» размоталась вся и сразу.

– В борт ему зафигачь!

– Выстрел!

Снаряд угодил удачно, над катками, пробивая танку бочину. Занялся танчик…

– Огонь!

Второй танк, и тоже «троечка», вспыхнул сразу. Подбив четвертую бронеединицу, «Пантера» под красным флагом скатилась с пологого склона.

Когда «Т-V» одолел подъем, совсем рядом оказался «Тигр». Рыча, он взбирался по травянистому склону, да еще повернувшись боком. Как тут удержишься?

– Огонь!

Подкалиберный вошел «Тигру» в борт. Тяжелый танк замер, качнувшись, и тут же развернул башню в сторону «Пантеры».

Иваныч тут же рванул танк в сторону, но «Тигр» так и не выстрелил – загорелся ясным пламенем.

Однако снаряд все ж таки прилетел – сзади. И влепился «Пантере» в корму, где у нее имелось слабое место – тридцатимиллиметровая броня, а за ней движок да бензиновые пары.

– Наши подбили!

– Вылазь! Живо!

– То залазь, то вылазь…

Ворча, Борзых буквально выпрыгнул из люка и скатился по броне в траву. Последним танк покинул Репнин.

«Пантера» будто дожидалась его выхода – огонь пыхнул с новой силой, забираясь в башню.

Огибая подбитый «Тигр», показался «Т-34Т». Борзых запрыгал, замахал красным флагом, и «тридцатьчетверка» остановилась.

Люк мехвода отворился, и оттуда выглянул черноглазый усач, явный кавказец.

– Шени деда! – ошеломленно выкрикнул он. – Это что же, мы чуть своих не уделали?

В верхний люк выглянул вихрастый парень, его светлый чуб вылезал из-под танкошлема.

– Давайте к нам, товарищ майор! – заорал он. – Радиста контузило, наводчика убило, а командира ранило!

– А поместимся?

– А нас тут двое! Остальных в тыл отправили!

Иваныч с ворчанием полез к мехводу в гости, напоминая медведя, пролезающего в берлогу. Бедный сразу же нашел себе дело – устроился за пулеметом, а Борзых приткнулся у него за спиной.

Репнин обосновался на командирском месте и спросил механика-водителя:

– Тебя как звать хоть?

– Гиви!

– Отлично, Гиви. Вперед!

– Вы сами-то откуда? 3-й мехкорпус?

– Не-е! – ответил чубатый заряжающий. – Из 6-го танкового!

– Все с вами ясно…

«Тридцатьчетверка» развернулась, догоняя товарок – целая колонна шла впереди, периодически постреливая. Налетели было «Юнкерсы», но даже бомбу не сбросили – отогнали их краснозвездные «ястребки».

А потом показались немецкие танки. Судя по всему, они вышли из боя, но было их больше тридцати. «Пантеры» в основном, но среди них затесалась парочка «Тигров».

Фрицы с ходу открыли огонь. По-видимому, терять им было нечего – сзади их догоняли танки из армии Ротмистрова. И немцы пошли на прорыв.

– Бронебойным, заряжай!

– Есть бронебойным! Готово!

– Огонь! Федот, бей по «Тиграм»!

– Далеко!

– Бей!

– Есть!

85-миллиметровая пушка «Т-34Т» была послабже той, что стояла на «сороктройке», но и до «Тигров» было метров семьсот. И пошла веселуха…

Снаряды летели в обе стороны. То ли «Тиграм», то ли «Пантерам» удалось подбить две «тридцатьчетверки», одну из них безвозвратно – башню-«гайку» приподняло на выплеске огня и перекосило.

Один из «Тигров» тоже не дожил до победы – пять 85-мм снарядов продолбили ему борт и башню. Подлетели «Ил-2», забросали бомбами немецкие танки и махнули дальше, оставляя коптить четыре или пять «Пантер».

«Тридцатьчетверка» сотряслась, грохот заполнил танк.

– Гусянку расколотило справа!

– Иваныч! Живой?

– Да что мне сделается…

Репнин развернул башню, выискивая обидчиков.

– Бронебойный!

– Готово!

– Огонь!

«Пантера», подползавшая навстречу, заработала попадание. В то же мгновение башню заполнил невыносимый грохот, пахнуло жаром и вонючим дымом. Раскаленные кусочки металла вонзились Геше в ногу и бок. ТПУ отказало.

Зарычав, Репнин сунул заряжающему кулак под нос. Бронебойный суй! Тот сунул.

– Федот!

Наводчик очумело завертел головой.

– Огонь!

Пушка громыхнула, посылая снаряд. Попал? Попал…

Почему-то танк в перископе расплывался и двоился.

Двести десятый, что ли? Или двести одиннадцатый? Надо же, счет потерял…

– Солярка натекает! Горим!

– Бронебойным… – прохрипел Геша и вырубился.

* * *

Очнулся он от неудобства – вся левая половина тела онемела словно. Открыв глаза, Репнин разглядел белый потолок в сеточке трещин.

Картинки боя держались в памяти, но были смутны. Болит бок… Шевельнув правой рукой, Геша нащупал бинты. Всего замотали, как мумию…

О том, что он находится в госпитале, Репнин догадался сразу – пронзительно пахло карболкой. Глухо доносились голоса и шарканье тапок.

Он повернул голову, чувствуя, что и ту обмотали бинтами. «Здорово меня…»

Тут голоса послышались громче, скрипнула дверь, и в палату заглянули сразу две головы. Геша узнал лишь Борзых.

Головы сразу втянулись, голоса зазвучали громче, и в палату вкатился румяный доктор с аккуратной бородкой.

– Очнулись? – бодро спросил он. – Ну, во-от… Я же говорил – организм молодой, здоровый…

– Целый хоть? – разлепил губы Репнин. – Организм? И… какое сегодня?

– Целый, целый! С палочкой походите с недельку, а потом можно и вальсировать. А… какое сегодня? Число вы имели в виду? Двадцать седьмое с утра.