Красные звезды - Федор Березин

И наконец свершилось. Вначале удар ощутила всякая мелочь – фрегаты и эсминцы, прикрывающие левый передний фланг авианосной ударной группы. Экраны их локаторов вспыхнули десятками скоростных целей – это валились с неба снаряды, выпущенные главными калибрами добравшихся до места линкоров. Против такой напасти были бессмысленны любые противоракетные выкрутасы. Однако имелась надежда, что активно-реактивные монстры все-таки не слишком управляемы, а потому будут с неизбежностью мазать. Хотя по сути такой надежды поначалу, до первых попаданий, никто не имел, все операторы, вперившие в экраны глаза, понятия не имели, с чем имеют дело. Взвыли сирены, оповещая о начале атаки. Надо отдать должное выучке американских моряков, в сложившихся условиях они делали все возможное. Кроме того, линкоры русских не подошли безболезненно, они почти постоянно атаковались палубной авиацией. Следующие за ними крейсера, снабженные новейшим ракетным комплексом ПВО – С-300, растратили к этому времени почти весь наличный запас ракет. Это практически лишало их шанса после выполнения миссии уйти прочь безнаказанно. Однако если бы главную силищу последнего удара составляли устаревшие башенные калибры, дело бы не стоило свеч. Но линкоры сослужили роль щита, даже странно было, что они еще на плаву, а не воткнулись носами в илистую бездну Центральной Тихоокеанской котловины. В случае раскладки подобного боя там, в Мире-2, это случилось бы неминуемо.

Конечно, главный удар наносили не старички-линкоры. Большие ракетные крейсера – вот кто вышел на главную арену. Там, на цветных дисплеях американских систем ПВО, высветились новые метки. Они были поярче и несколько помедленнее валящихся сверху крупнокалиберных снарядов. Да и шли они по-хитрому, прижимаясь к воде, маскируясь в волнах. Разумеется, американский флот тоже был не лыком шит, в его оснащении тоже хватало всяческих хитростей. И все же ракет было чрезмерно много. Только с палуб двух крейсеров типа «Слава» ушли в полет по шестнадцать штук тяжелых самонаводящихся монстров. Но ведь в соединении еще присутствовал самый охраняемый из всех корабль – атомоход «Молотов» водоизмещением двадцать три тысячи тонн. Как только прорвавшиеся вперед, снаряженные локаторами русские вертолеты выдали координаты цели, идентифицированной как авианосец, крейсер последовательно, с весьма небольшими интервалами, выпустил из шахтных пусковых установок двадцать ракет. Сам он, кроме того, как и остальные современные корабли, начал ставить широкополосные радиопомехи против американского соединения, мешая нормальной работе системы обороны. Конечно, это было мелочью по сравнению с «молочным туманом», но все же.

Но ведь дело не ограничилось только большими кораблями. Здесь находились и относительно небольшие суда. Тем не менее и они несли ракеты. Скопом, но помаленьку, они добавили к летящим великанам еще семьдесят небольших реактивных снарядов, но все-таки не лилипутов. Удар такой мощи с расстояния чуть более ста километров не смогло бы отразить ничто. Не надо забывать о том, что крейсера и эсминцы янки, одновременно с происходящей массовой ракетной атакой, зря растрачивали боеприпасы, пытаясь перехватывать направленные в их боевой порядок снаряды. Еще они боролись с вертолетами наведения. Вот это было нужное дело, и выполнили они его на «ура». Но было уже несколько поздно – ракеты сокращали и сокращали расстояния.

И перед экипажами, точнее перед командирами «экранов», встала дилемма. Задача для первоклассников: имеются три летающих боевых машины с топливом в баках не более чем на час; радиосвязи с основным соединением, а значит и с танкерами, нет; вокруг враждебное окружение – флот янки; что делать? Вариант «раз»: поскольку в море-океане находимся, не стоит ли подождать у моря погоды? Однако экраноплан, в силу конструктивных особенностей, хорошо держит волну на скорости – и в пятибалльный шторм несется он над морем, соревнуясь с ветром, а вот в стоячем, так сказать, в приводненном положении, морская качка весьма на него воздействует, при сильном волнении вполне способен он затонуть, пуская пузыри. А погода в Тихом океане имеет тенденцию меняться, тем более что и так окружает соединение невиданный доселе плотный, белесый туман. Так ведь еще и враги! Кто может поручиться, что, когда экранопланы замрут, потеряв свое главное преимущество – бешеную скорость, – откуда-то из тумана не свалятся на головы лазерами наведенные бомбы? И нет у «экранов» против них никакого броневого пояса.

И еще, можно, конечно, откладывать решение задачки до лучших времен, но не в сегодняшних обстоятельствах. Догадываются все, от капитана второго ранга до матросика-первогодки, что после нанесения ракетного удара по кораблям янки разыскивают их – наглецов, сумевших подобраться так близко к американскому соединению, – агрессивно настроенные самолеты.

И после недолгого совещания, проведенного с помощью лазерной связи, когда все три экрана сошлись достаточно близко, всего на километровую дальность, принято решение: сделать самостоятельную перекачку топлива и бросить на произвол судьбы хотя бы одну машину, давая двум другим шанс.

И выбран жертвой-донором трудяга «Тропический». У него уже сейчас малость барахлит один из двигателей.

Жизнь ее не была сахаром. Ей не повезло почти с момента рождения, а может, при зачатии. После рождения она угодила в воинскую часть, в которой было все в норме по основному критерию – строевой подготовке, но совсем неблагополучно с наполнением штата грамотными офицерами. При разгрузке с вагона ее умудрились опустить мимо крепления тягача. Так она получила свою первую серьезную травму. Потерпевшую осмотрели, поставили предварительный диагноз, аналогичный тому, что дали летчику-истребителю Мересьеву: «Летать не способна по физическим причинам». А ведь она так хотела, так ждала случая. Что с того, что был суд, что виновных наказали и многие из них отправились дослуживать в места отдаленные на две пяди от буквы Р в слове «СССР» на крупногабаритной карте. Ей-то что? Вместо желанной жизни в вечной готовности к полету она снова попала в вагон и в гордом одиночестве, без своих везучих подружек, потарахтела по рельсам назад, на родной завод.

Сколько у нее было мам и пап? Приблизительно двести! Именно столько заводов, лабораторий и институтов занимались проблемами, связанными с ней и ей подобными. Все ее папы и мамы старались, работали не только за страх, но и за совесть. Ей, со вздохами и матерными словами по поводу вояк, которые зажрались пайками в своей армии, подладили оторванное крылышко и законопатили дыру в первой ступени. Она вновь прошла полное тестирование на готовность, после которого ей сменили одну десятую связанных с электричеством внутренностей. А затем она, окрыленная и свежевыкрашенная, отправилась в новую воинскую часть.

Тут она прослужила месяц. А затем ее продержали в режиме готовности вдвое более положенного времени, так как лейтенант, обязанный следить за утечкой «ресурса», отвлекся на внеплановое воспитание вверенного ему личного состава. И, ясное дело, после проверки пошло что-то не так. И снова к папам и мамам. И пошло, и пошло.