Год среди каннибалов. Северо-Западная Амазония - Томас Уиффен

и защитить его может только магия шамана. Опасаясь происков этих злых духов, ни один индеец не станет купаться ночью без сопровождения спутников, если он заблудится в лесу – это тоже козни духов[565], и вообще все, что идет не так в нашем далеком от идеала мире, по крайней мере частично обусловлено деятельностью внеземных духов, которых либо насылают враги, либо они причиняют вред по собственной инициативе, ввиду врожденной неприязни к людям.

Болезнь тоже считается осязаемым объектом. Индеец не знает о существовании микробов, но признает, что причиной заболевания является активный и враждебно настроенный враг – один из рыщущих вокруг духов, который по наущению неприятеля нападает на отдельных людей или целые племена. Нападение – это фактическое вторжение. Болезнь обусловлена присутствием в плоти больного человека инородного и вредного для организма предмета[566].

Индейцы верят, что перед грозой в воздухе летает множество духов, и просят шамана буквально «очистить атмосферу». Гром – это шум возни и суеты злых духов, тогда как любые необъяснимые шумы, по словам Бейтса, производит еще один представитель этой разрушительной банды – Курупира, дикий дух леса[567]. Считается, что гром означает, что враг посылает болезнь, чтобы уничтожить племя. Поэтому если человек болен, то вспышки молнии бывает вполне достаточно, чтобы он буквально умер от страха.

Фотопластинка L. Группа женщин уитото у пальмы с раздвоенным стволом. Группа мужчин уитото у пальмы с раздвоенным стволом

Можно сказать, что внеземные духи – духи конкретных бед, в то время как Taife, Navena, Jurupari – высший дух всякого зла[568].

В классификации мира духов заключена философия, глубинные смыслы, и вся магико-религиозная система индейцев вместе с ее истоками. Раз душа есть у человека и это проявляется во всем, то, согласно примитивной логике индейцев, она должна быть и у животных, которые двигаются и дышат, живут и умирают, и которые во многих отношениях могущественнее и умнее людей. Я намеренно говорю «душа», поскольку в индейской метафизике понятия «душа» и «дух» не разделяются, они едины и неделимы, это миниатюрное «я», которое можно увидеть в зрачке живого существа, но из глаза мертвого оно исчезает. Вопрос о других душах, кроме человеческой, для индейца слишком очевиден, чтобы нуждаться в разъяснении, и не подлежит сомнению. Существует определенная степень веры в то, что дух, «трансцендентный Х»[569], есть у всех объектов, даже неодушевленных. То, что живет и растет, не может не иметь духа. То, что причиняет вред человеку или каким-либо образом влияет на него, должно обладать каким-то оккультным влиянием, некой таинственной личностью, которая работает во благо или во вред, особенно если это незнакомый или аномальный на вид предмет. Все эти объекты, к примеру, растения или камни, по мнению индейца, как мы могли неоднократно убедиться, являются активными агентами мироустройства, а значит, тоже должны обладать нематериальным эго, духовной сущностью, которая является душой всех земных форм. Анимистические представления повсеместно и широко распространены среди индейцев. Интересный для психолога вопрос заключается в том, является ли вера, которая, несомненно, существует, верой в то, что под одной оболочкой сосуществуют сразу две души, или же, когда сверхъестественный дух или бесплотный дух человека переселяется во внечеловеческую форму, он, будучи более сильным, вытесняет естественный дух животного или предмета, в который входит, и если да, то что тогда становится с вытесненным духом. По этому вопросу у меня, к сожалению, нет никакой информации.

Хотя подобные верования свойственны практически всем языковым группам региона Исса-Жапура, у боро-говорящих племен они самые замысловатые. У них более точные представления о духовном мире, а спектр теорий относительно силы и масштабов сверхъестественных явлений гораздо шире. Они больше боятся местных демонов и всячески стараются их задобрить и не разгневать. Это естественный результат усиленной изоляции, которой придерживаются племена боро. К примеру, они в меньшей степени подверглись влиянию внешнего мира, чем, например, уитото. И боро, и андоке неизменно стараются держаться как можно дальше от посторонних.

Два обитателя джунглей, ягуар и анаконда, занимают особое место среди остальных представителей лесной фауны с точки зрения магии и духов. Любое животное может стать временным пристанищем духа, но ягуар и великий водяной змей считаются магическими тварями, независимо от того, вселился ли в них дух. О них слагают множество легенд и относятся к ним с большим почтением. Что касается ягуара, то такое отношение к нему может быть обусловлено тем, что он редко попадается на глаза, отчего его злодеяния кажутся более загадочными. Это очень опасный, смелый и бесстрашный зверь, и уже по одной этой причине его стоит бояться. Анаконда не столь агрессивна по отношению к человеку. Хотя индеец и всеяден, он никогда не станет убивать ягуара или анаконду ради еды[570].

Анаконду считают злым духом. Она является воплощением водного духа Yacu-mama[571], чьи кольца могут мешать движению по реке.

Индейцы ужасно боятся анаконду и никогда не купаются поблизости от мест ее обитания, хотя по моему опыту гигантская рептилия не нападает на людей, если ее не провоцировать[572]. Yacu-mama, как следует из названия, является матерью и духом рек. Говорят, что некоторые племена, правда, не в том регионе, который исследовал я, верят, что между этим водяным духом и Jurupari существует связь[573]. Yacu-mama фигурирует в амазонских народных сказках наряду с европейским морским змеем, а ламантина и дельфина местные жители считают русалками. Рыба-корова, или ламантин[574] – чудо главного русла Амазонки, в верховьях он не водится. Я никогда не встречал ламантина ближе устья Иссы. Дельфины тоже не живут в верхних притоках, зато их много в нижних реках, однако, по словам Бейтса, ни один индеец не станет добровольно убивать это животное. И хотя из дельфиньего жира получается хорошее масло, существует поверье, что при сжигании в лампе оно вызывает слепоту[575].

Ягуаров убивают только в целях самозащиты и никогда ради забавы. Причина этого заключается не в трусости, а в нежелании навлечь на себя гнев сородичей зверя или семьи шамана, который превратился в ягуара. Индейцы считают, что животные обладают теми же инстинктами, что и они сами, а значит способны на кровную месть обидчикам. Соответственно, индейцы стремятся не провоцировать конфликт с племенем ягуаров, но, если зверь убил одного из них, это все меняет, и они сразу же вступают в бой. Глупо охотиться на ягуара без повода, только ради еды или из спортивного интереса, поскольку это неизбежно