Юрий Долгорукий - Алексей Карпов

Уход Юрия Долгорукого из Суздаля привел к потере для него Рязанской земли. Кажется, именно так следует понимать известие поздней Никоновской летописи о том, что в том же 1149 году «прииде из Рязани в Киев к великому князю Юрью Владимеричю князь Игорь Давыдовичь». Надо полагать, речь идет о сыне бывшего союзника Юрия Долгорукого, рязанского князя Давыда Святославича (если в текст летописи не вкралась ошибка и не имеется в виду преемник Давыда на рязанском престоле князь Игорь Святославич, как думают некоторые исследователи). Его бегство из Рязани могло объясняться только возвращением в город прежнего рязанского князя Ростислава Ярославича.[65] Так в число противников Юрия Долгорукого вновь вошла Рязань.

О намерениях Изяслава Мстиславича Юрию сообщил его брат Вячеслав. «Се утри уже идуть, — писал он из Пересопницы, — а лядьсции князи вселе (воссели. — А.К.) уже на коне, а Изяслав ти уже доспеваеть».

Эти сведения были точны. Как и просил Изяслав Мстиславич, его союзники «полезоша на кони» на Рождество Христово, 25 декабря 1149 года. Король Геза направил на помощь шурину 10-тысячное войско, а сам пообещал сдерживать Владимирка Галицкого, не давать ему возможности «двигнути», то есть выступить на помощь Юрию. При этом король объявил, что при необходимости, если войска «иструдятся», пришлет еще воинов или даже сам выступит в поход: «Се ти пущаю полкы своя… а ты ся прави с ким ти обида есть; аче ти ся полки иструдять, а яз силнеиши пущю другыя, пакы ли, а сам всяду на коне». Болеслав Польский выступил в поход сам «с многою силою». Вместе с ним шел и его брат Генрих, князь Сандомирский; другой их брат, Мешко, остался в Польше «стеречи земли своея» от враждебных Польше прусских племен. В войске князя Изяслава Мстиславича оказались и какие-то немцы — скорее всего, наемники, нанятые или им самим, или, по его просьбе, его союзниками. Об участии в походе чешских полков князя Владислава II Ипатьевская летопись — основной наш источник — не сообщает: по-видимому, Владислав хотя и обещал прийти, но по какой-то причине не пришел.

Когда поляки и венгры прибыли во Владимир-Волынский, Изяслав пригласил их к себе на обед. «И тако обедавше, — свидетельствует летописец, — быша весели, великою честью учестив е и даръми многыми дарова е». Иноземцы привнесли с собой новые обычаи, не знакомые русским. В Луцке польский князь Болеслав совершил обряд посвящения в рыцари молодых волынских дружинников Изяслава: «пасаше (то есть опоясал. — А.К.)… сыны боярьскы мечем многы». Еще позднее, уже в Киеве, венгры устроят рыцарский турнир и конные ристалища, на которые русские будут смотреть с некоторым удивлением, не вполне понимая их смысл и предназначение.

Изяслав и его окружение охотно принимали чужие правила игры. Не только потому, что им важно было «учестить» союзников (то есть оказать им надлежащие почести). Тесть и сват европейских монархов, Изяслав и себя вел так, как подобает европейскому монарху, кажется, стараясь дистанцироваться от принятой на Руси «византийской» модели верховной власти. Для Юрия же это, по-видимому, было неприемлемо. Так, выбрав себе разных союзников, Изяслав Мстиславич и Юрий Долгорукий выбрали и разные линии поведения, в какой-то степени предвосхитив то различие в исторических путях, на которые впоследствии, столетие спустя, встанут их далекие потомки — галицко-волынский князь Даниил Романович Галицкий (прямой правнук Изяслава Мстиславича) и новгородский и владимиро-суздальский князь Александр Ярославич Невский (правнук Юрия Долгорукого)…

Юрий конечно же не собирался ждать, пока Изяслав нападет на него. Он предпочел наступательную тактику, тем более что об этом его просил брат Вячеслав, опасавшийся наступления племянника. В уже цитированном письме брату Вячеслав взывал о помощи: «…Любо дай Изяславу, чего ти хочеть; пакы ли (то есть: если же нет. — А.К.), а пойди полкы своими ко мне, заступи же волость мою… Ныне же, брате, поеди; видеве оба по месту, что на[м] Бог дасть: любо добро, любо зло. Пакы ли, брате, не поедеши на мя, не жалуй, аже моей волости пожене быти». Для Юрия союз с братом был как нельзя кстати. Начиная с этого времени он будет выказывать Вячеславу всяческие почести, подчеркивать его «старейшинство» и даже поведет речь о его вокняжении в Киеве.

В первой половине января 1150 года Юрий выступил в поход на Волынь. С ним шли «дикие» половцы — его теперешние постоянные союзники. Гонцы Юрия заранее были отправлены в Галич — просить о подмоге Владимирка Володаревича.

Две рати двигались навстречу друг другу. Изяслав с венграми и поляками прибыл в Луцк — город на реке Стырь (притоке Припяти) — и провел здесь три дня. В это время полки старших Юрьевичей, Ростислава и Андрея, вступили в Пересопницу — город Вячеслава Владимировича. Вслед за ними в Пересопницу вошли и Юрий с основными силами, а затем и галицкая помощь. Сам Владимирко выступил из Галича и остановился недалеко от Шумска — города, находящегося на пограничье Киевской, Галицкой и Волынской земель (ныне райцентр Тернопольской области Украины). Отсюда он мог угрожать и Луцку, и Владимиру-Волынскому. Король Геза своего обещания не сдержал и запереть Владимирка в Галиче не сумел.

Все эти передвижения сильно обеспокоили Изяслава Мстиславича, а еще больше — его венгерских и польских союзников, которые слишком хорошо знали силу Владимирка. «И убояшеся ляхове и угры», — замечает по этому поводу летописец. Посовещавшись, союзники все же выступили из Луцка и продвинулись еще немного на восток, остановившись у городка Чемерина, на реке Олыче, притоке Горыни.

Казалось, сражения не избежать. Однако в ход войны вмешались внешние обстоятельства. Польские князья Болеслав и Генрих получили известие от своего брата Мешка о вторжении в их землю пруссов и объявили Изяславу, что должны покинуть его и вернуться в Польшу. Угроза со стороны прусских и ятвяжских племен в середине XII века и в самом деле серьезно осложняла жизнь польским князьям. Но трудно сказать наверняка, действительно ли обстановка в Польше требовала немедленного присутствия там всех польских князей, или же Болеслав Кудрявый воспользовался письмом брата только как поводом для того, чтобы избежать войны с грозным противником — войны с неясным исходом и, в общем-то, за чуждые ему интересы. Автор Суздальской летописи вкладывает в уста иноземным союзникам Изяслава слова, исполненные страхом и явным нежеланием продолжать войну: «Не вси ся есмы совкупили ныне (то есть не все мы собрались ныне. — А.К.); а бы ны како створити мир». Для продолжения войны, по их мнению, требовалось присутствие всех без исключения сил — в том числе и тех, которые остались в Венгрии и Польше.

Изяслава Мстиславича, разумеется, не обрадовало известие об уходе союзной рати. Но поделать ничего он не мог. Единственное, что ему удалось, так это попросить своих иноземных союзников выступить посредниками при заключении мира с Юрием. Польские князья и венгерские воеводы согласились направить своих послов к братьям Владимировичам — Вячеславу и Юрию. (Заметим, что в очень подробном рассказе летописи, восходящем к официальным записям о переговорах и включающем тексты посланий, которыми обменивались князья, имя Вячеслава называется первым.)