Источник счастья. Misterium tremendum. Тайна, приводящая в трепет - Полина Дашкова

– Груша, ничего не надо.

– Да почему же не надо? – однажды вмешался профессор. – Безсудна вы, разумеется, можете обойтись, а вот помочиться в баночку извольте.

Михаил Владимирович внушил чекисту, что перед введениемпрепарата необходимо провести полное обследование. Анализы, рентгеновскиеснимки.

Профессор не знал, успел ли Кудияров побывать на ковре уПетерса, однако, судя по вальяжному спокойствию Пети и самого Кудиярова, дела уних шли не так уж скверно.

– Времени теперь довольно, – сказал чекист, – недели дветочно. Так что не спешите, не волнуйтесь, делайте все необходимое.

– А вы сами разве не волнуетесь? – спросил МихаилВладимирович.

– Я не могу себе этого позволить. Я знаю, что малейшеесомнение в успехе мне навредит.

– Пожалуй, вы правы. Но вы отдаете себе отчет, что вампридется полностью изменить образ жизни? Ни капли спиртного, строжайшая диета,сон не менее десяти часов в сутки.

– Разумеется, не надо считать меня профаном, профессор. Язнаю не меньше вашего. Я изучал труды великих адептов, Арнольда из Виллановы,Николя Фламеля, Василия Валентина. Мне известно, что такое герметическоеозарение и какой аскезы требует этот путь. Святая цель адепта – преодолетьпервородный грех, из-за которого человек стал смертным. И кстати, когда высказали о том, что это глист, я ничуть не удивился. Я ждал чего-то в такомроде. Червь, змей. Подобное лечится подобным. Если желаешь найти выход, ищи вход.Змей соблазнил Адама и Еву, стало быть, через змея лежит путь к спасению.

– Да, вы, Григорий Всеволодович, никак не профан, вынастоящий философ.

– Думаю, вливание лучше всего произвести в полнолуние, спятницы на субботу, ровно в полночь. Будет благоприятное расположение светил.Надеюсь, вы, профессор, не станете отрицать значение астрологического аспекта?

– Конечно, не стану. Расположение светил – это очень важно.

Кудияров был бледен, хмур, глубоко сосредоточен.

До пятницы осталось три дня. Товарищ Смирнов ходил нацыпочках, заглядывал в палату, как в святилище, с Михаилом Владимировичемговорил тихо, почтительно, не поднимая глаз. Одно дело, когда профессора возилина дом к высокопоставленным большевикам, и совсем другое – когда такой крупныйчекист, как товарищ Кудияров, самолично лег во вверенную товарищу Смирновубольницу. Это сразу поднимало статус заведения и самого товарища Смирнова.

Михаил Владимирович не преминул воспользоваться изумлением итрепетом главного врача. Лазарет получил несколько партий лекарств,инструментов, шовных и перевязочных материалов, и почти ничего не исчезло.Профессор пугал Смирнова комиссиями, инспекциями, не давал ему успокоиться иначал потихоньку хлопотать об увольнении завхоза Добрюхи.

Петя навещал своего приятеля каждый вечер. Они шептались очем-то. Однажды Таня оказалась рядом и заметила, что Кудияров через лупуразглядывает какие-то документы.

– Похоже на дореволюционные паспорта, – сказала она МихаилуВладимировичу, – наверное, ты прав. Эти двое собираются удрать за границу.

– Отлично. Я рад за них.

В пятницу утром, заглянув в палату, Михаил Владимировичувидел, что больной держит на коленях раскрытую жестяную коробку из-подпеченья. Внутри, на черном бархате, лежала изящная статуэтка пеликана, отлитаяиз темного металла. Небольшой костяной кинжал с пятиконечной звездой нарукояти. Какие-то ключи, брелоки, миниатюрные молоточки и нечто, напоминающеенижнюю челюсть человеческого черепа.

– Необходимо, чтобы эти предметы находились со мной рядом,когда вы будете производить вливание, – спокойно пояснил Кудияров.

Михаил Владимирович не возражал.

– И еще, у меня к вам просьба, профессор. Как-нибудь убедитефельдшерицу Чирик уйти домой, хотя бы на одну ночь.

– Нет уж, Григорий Всеволодович, я не возьмусь, увольте. Этотолько вам по силам.

Вечером, часам к девяти, явился Петя. Красный, потный, онпронесся по коридору, влетел в палату, ни с кем не здороваясь, захлопнул дверь.

Минут через десять в палату сунулась Аграфена и тут жевыскочила как ошпаренная.

– Я только хотела попрощаться, пожелать спокойной ночи, –всхлипывала она в ординаторской, – я ухожу домой, спать, которые сутки уж на ногах,ради него, а он на меня кричит, грубо, матерно.

Петя покинул палату через полчаса, сильно хлопнув дверью.Заглянул в ординаторскую, вызвал Михаила Владимировича в коридор, сопя, прячаглаза, спросил:

– Как долго он должен будет лежать потом, после этой вашейпроцедуры?

– Не знаю. Все зависит от индивидуальной реакции организма.Но в любом случае, не меньше недели он должен оставаться под наблюдением.

– Черт! – крикнул Петя и болезненно сморщился. – Слушайте, абыстрее нельзя?

– Нет. Нельзя. Я объяснял и ему, и вам. Впрочем, еще непоздно отказаться. Григорий Всеволодович может уйти хоть сию минуту.

Петя метнулся назад, к палате, прошел несколько шагов, ноостановился, махнул рукой, злобно выругался и ушел прочь, не попрощавшись.

К одиннадцати стало тихо. Больница засыпала. В палатахгасили лампы. В приемном отделении дремал за столом дежурный. Ночные санитарыиграли в дурачка.

Михаил Владимирович вышел во двор. Из-за того что Москвапогружалась во мрак, ясными ночами звезды казались ярче. Такие звезды бываюттолько за городом, над чистым полем, над лесом. Полная розовая луна висела надголовой. Михаилу Владимировичу всегда чудилось в ней одно и то же милое женскоелицо. Луна для него была похожа на няню Авдотью Борисовну, конечно, нетеперешнюю высохшую старушку, а какой она была когда-то, в его детстве. Круглыещеки, платок надвинут на лоб. Улыбка, особенная, таинственная, шепот, как шорохночных листьев: «Сказку тебе, Мишенька? Ну, так и быть, слушай».

Михаил Владимирович вдохнул полной грудью чистый ночнойвоздух. Часов у него не было, однако время он отлично чувствовал. Без двадцатиминут полночь. Пора.

В вестибюле его встретила Таня.

– Папа, куда ты пропал? Чекист беснуется.

– Ничего, подождет. Ступай в процедурную, приготовькапельницу с изотоническим раствором.

– Подожди, – Таня схватила его за руку, – ты можешь ответитьмне на один вопрос, только не сердись, пожалуйста.

– Хорошо, Танечка, постараюсь.

– Я точно знаю, что ты ввел препарат Лидии Петровне. Я почтиуверена, что есаула ты тоже спас именно таким образом. Неужели ты собираешьсясделать вливание Кудиярову?