Отшельник - Борис Седов

— Пошел теперь я, однако, — обратился ко мне Афанасий. На нем была серая роба — та самая, в которой мы нашли Семена. Хорошо смотрелся. Прирожденный зек. Если Семен прошел удачно, то и Афанасий войдет без помех. А там…

Пора было приступать к делу.

Приближался полдень — но нам с этой зоной следовало разобраться до наступления темноты. И, отправив Афанасия к проходной, мы с Тимуром и Макаром начали разворачивать химическую батарею…

* * *

Дождь прекратился. Тучи, словно нехотя, меняли свой цвет с фиолетово-черного на бело-голубой. Кое-где через плотное пока еще покрывало облаков уже просвечивала яркая синева чистого неба. Становилось душно: от громадной лужи, разлившейся по всему плацу, к небу потянулся водяной пар, иллюстрируя тот самый круговорот воды в природе, изображенный в старом учебнике природоведения за 4-й класс. Потом этот пар соберется в грозовую тучу и прольется на землю вновь, но уже над какой-нибудь другой зоной, которые в здешних краях встречались едва ли не чаще, чем грибы.

В полном соответствии с предварительной договоренностью, Семен, одетый уже в серую барачную робу, с респиратором на физиономии, содрал с ближайшей кровати постельное белье, завернул в нее чемодан с взрывчаткой, схватил узел под мышку, выскользнул из барака и направился в сторону кочегарки.

Но не успел он пройти и десяти шагов, как из-за соседнего барака на него вырулил бодрый вертухай, хотя, по идее, он как раз должен был в это время валяться в том месте, где прежде стоял, и видеть свой последний эротический сон.

Семен резко развернулся и прибавил шаг, но вертухай оказался бдительным и любознательным. Он сообразил, что видит перед собой новенького.

— А ну, курсант, тормозни-ка…

Вертухай ухватил новенького за плечо… Неожиданно для стража порядка тот сам продолжил поворачиваться в заданном направлении, но только одним корпусом. Вертухай тронул правое плечо, и Семен разворачивался вправо. Одновременно он с максимальным ускорением разогнал правую руку, сжатую в кулак, и наотмашь дал вертухаю в зубы.

Главное было в этом фокусе — бить очень резко и очень точно, чтобы ребро ладони шло перпендикулярно зубам, а удар пришелся бы по кончикам верхних передних. Вертухай завалился наземь в полном сознании, но без понимания случившегося. И только когда он стал выплевывать камешки изо рта — увидел: это его зубы… Удивление по этому поводу стало последним в его жизни. Удар ногой в висок навсегда погасил светильник его убогого разума и оборвал довольно прочную ниточку жизни.

Пожалел его Барков. Потому что иначе вертухаю, потерявшему сознание, грозила бы мучительная смерть от огня или от взрыва, от пули или заточки одуревшего от ненависти и крови скинхеда или от его заточки…

А почему это он не спал, кстати?…

Те, кто дежурили на КПП, сейчас дрыхли. И в мирной обстановке проснулись бы отдохнувшими и бодрыми спустя еще два часа. Потому что заснули они, не нанюхавшись газа. Они, действительно, попались на старую, как мир, уловку с переодеванием.

— Здравия желаю, господа дежурные! — гаркнул Семен, ввалившись на контрольно-пропускной пункт. — Старший лейтенант Грум-Гржимайло прибыл для прохождения дальнейшей службы. Как к начальству пройти?

Он поставил у ног чемодан, вынул из внутреннего кармана какие-то корочки и всунулся через широкое окно в комнату, где за столом, рассматривая свежий номер «Плейбоя», склонились два наглых сержанта:

— Вот мои документы!

Бойцы с неохотой вытащили носы из веселого журнала и сунули их к ладоням Семена, в которых лежала ксива. В тот же миг носы их оказались защемленными между большими и указательными пальцами обеих рук Баркова. А еще мгновение спустя, не успев даже удивиться, они тихо посапывали, положив головы на раскрытый журнал. Не те журналы они читали: ни уму ни сердцу. Глядишь, в другом месте могли бы прочесть, что на носу сосредоточены все нервные окончания человеческого тела, отвечающие за физиологические процессы. А так пришлось в том на личном опыте убеждаться.

Семен читал правильные журналы, при этом, хоть и был он в ГРУ сотрудником аналитического отдела, практиковаться ему тоже приходилось…

Теперь Баркову их тоже стало жалко. Лучше бы убил сразу. Но, как бы там ни было, путь Афанасию и безбашенным скинам был открыт. Однако беспокоил Семена тот факт, что по зоне разгуливают бодрствующие вертухаи…

Знахарь ничего не понимал. Они уже больше двух часов назад, спасаясь от ливня под лапами огромной ели, поочередно распылили газ, закачанный под давлением в 150 атмосфер, из всех баллонов боекомплекта. Ветер тянул на зону. По предварительным расчетам всю ее площадь за прошедшее время должно было накрыть огромное облако газа. Концентрация отравляющей смеси в воздухе была такая, что ее хватило бы и на стадо слонов. Но по территории лагеря изредка проходили то курсанты, то вертухаи. И не собирались укладываться. Не зевали даже. И Знахарь ничего не мог с этим поделать.

Отчаявшись ждать, понимая, что страшно рискует, он подозвал Адольфыча, смахивающего на пожарника — с обширным ранцем за плечами, шлангами и раструбом брандспойта в руке.

— Ну, что, фюрер, веди свое войско.

И потеха началась.

Пятеро скинов с Адольфычем во главе, вопя: «бей жидов, спасай Россию!», успели проскочить через будку КПП. Троих, которые задержались там, чтобы отрезать члены у служивых, уткнувшихся носами в «Плейбой», будочка, сложившись от мощного взрыва, похоронила под своими обломками: у обороняющихся, которые наконец разглядели опасность, были управляемые минные поля.

Группа Спайдера ломанулась через колючку, но не совладала с напряжением. Брызнули фиолетовые икры, и вонючее паленое тело одного из лысых лидеров осталось поджариваться на проводах.

Еще один огнеметчик — Платон — пыхнул пламенем на столбы, удерживающие проволоку, и неожиданно добился успеха. Их удалось опрокинуть, освобождая проход, но с вышек, установленных по периметру, затрещали пулеметы. Хотя ни единой живой души там не было. Оставив двух бритоголовых корчиться в лужах собственной крови, десяток разъяренных вояк, паля во все стороны из автоматов, ринулись к баракам.

Скины группами по четыре-пять человек переходили от одного строения к другому. Группа заскакивала в проход с автоматами и заточками наперевес и, разделившись по двое-трое, молча разбегалась по бараку. Редкие «курсанты», лежащие на кроватях, с обычным безразличием смотрели на происходящее из-под одеял — но никто не крикнул, не попытался защититься даже тогда, когда в них в упор разряжали автоматы или резали, как свиней.

Опустошенный барак поджигали из огнеметов. Разгорались гигантские костры. Становилось жарко — в прямом и переносном смыслах.

С вышек по нападавшим строчили пулеметы. Плотный заградительный огонь встретил бритоголовых у каменной казармы роты обслуживания. Вертухаи, свободные от работ и дежурства, устроили грамотную круговую оборону и положили с десяток нападавших, пока Тимур не приспособил портативный миномет, из которого он пулял по площадям, когда началась заваруха, для стрельбы прямой наводкой по окнам. Очаг сопротивления был подавлен.