Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму - Марта Петерсон

Мне претило, что в газетах пишут, будто я передала агенту яд для убийства советского гражданина. Само собой, в КГБ знали, что это не так, но эта версия всех устраивала, ведь никто в КГБ не собирался раскрывать, что Тригон более двух лет шпионил для нас, работая на важном посту в МИДе, и своими действиями нанес непоправимый ущерб советскому правительству. Хотя в ЦРУ я многим рассказала, что Тригон был героем, и поведала об аресте, о яде я не упоминала никогда.

Впоследствии мы узнали, как разоблачили и арестовали Тригона.

В 1965 году чешская разведка отправила супругов Карла и Гану Кёхер в Нью-Йорк, где они должны были сказать, что бежали из своей страны, чтобы освободиться от коммунизма. Тайные донесения Кёхера чешской разведке читали также сотрудники КГБ. Супруги освоились на новом месте. Карл поступил в Колумбийский университет. В 1973 году он устроился на работу переводчиком в ЦРУ в Вирджинии. В его задачи входил перевод стенограмм телефонных разговоров. Среди разговоров, которые он переводил, оказались и те, что были записаны в Боготе. Хотя звонки были непоследовательны, а детали туманны, со временем в КГБ составили профиль подозреваемого, советского дипломата в Боготе. Присмотревшись к разным кандидатам, офицеры КГБ в конце концов разоблачили Тригона.

В 1984 году Карла и Гану Кёхер арестовали. Они много лет работали на ЦРУ в Вашингтоне и Нью-Йорке, обеспечивая чешскую разведку и КГБ богатой информацией. В ходе их допроса выяснилось, какую роль они сыграли в аресте Тригона. В итоге их обменяли на советского диссидента Анатолия Щаранского, который затем переехал в Израиль. Кёхеров отправили обратно в Чехословакию.

Так мы и восстановили историю о разоблачении Тригона. В начале лета 1977 года Тригона арестовали в его квартире и привезли на допрос на Лубянку. Его раздели до нижнего белья. Зная, что в КГБ захотят узнать все подробности его работы на ЦРУ, и понимая, что его судьба уже решена, даже если он согласится сотрудничать со следствием, Тригон вызвался рассказать всю историю о своем шпионаже в пользу ЦРУ. Он попросил вернуть ему его ручку.

В КГБ хотели получить достаточно информации, чтобы устроить засаду для офицера ЦРУ, тем самым в некотором роде восполнив ущерб, который Тригон, по их мнению, нанес советскому правительству после вербовки.

Сняв с ручки колпачок, словно собираясь писать, Тригон раскусил резервуар с ядом и мгновенно умер на глазах у следователей. Им так нужно было его признание, что они даже не заподозрили, что у него может быть яд. Несмотря на все попытки, им не удалось вернуть его к жизни.

Тригон умер на своих условиях, оставшись героем.

В 1979 году в Москве был опубликован роман известного советского писателя Юлиана Семенова “ТАСС уполномочен заявить”. К удивлению ЦРУ, в основу романа легла сильно переработанная и приукрашенная история Тригона. Впоследствии мы узнали, что доступ к делу Тригона писателю предоставил председатель КГБ Юрий Андропов, который дал Семенову поручение написать шпионский роман на основе реального дела.

Вместо Латинской Америки действие романа разворачивается в вымышленной африканской стране. Так как Советский Союз бойкотировал Олимпийские игры 1984 года в Лос-Анджелесе, по телевидению вместо спорта показывали еженедельный телесериал по роману, который добился огромной популярности, сравнимой с популярностью американского телесериала “Даллас”. Русские хотели заполнить возникшую из-за бойкота игр пустоту в сетке вещания шпионским триллером, тем самым снизив недовольство советских граждан, которые не имели возможности наблюдать за достижениями своих спортсменов мирового уровня.

ЦРУ интересовало, какие выводы о том, что КГБ известно о работе Тригона, можно сделать на основе романа. Никто не помнил, чтобы раньше КГБ обнародовал информацию хоть об одном реальном деле, пусть и приукрашенную. Лично мне особенно понравился в романе один эпизод, который, на мой взгляд, подчеркнул, какого успеха я добилась, анонимно работая в Москве. Моя мама хохотала над ним в голос. В финале на железнодорожном мосту арестовывают офицера ЦРУ, который оказывается мужчиной.

В первые годы после возвращения из Москвы я старалась не гадать, что случилось с Тригоном и в особенности что вызвало его арест. Я продолжала работать и увлеченно обучала новых оперативников, давая им необходимые навыки и психологически подготавливая их к будущим испытаниям. Я была уверена, что мне не делали скидок, потому что в Москве я работала с высочайшим профессионализмом.

Когда в 1984 году мы узнали, какую роль Карл Кёхер сыграл в разоблачении Тригона, я вздохнула с облегчением, но не перестала печалиться. Тяжким грузом на моей совести лежал тот факт, что именно я передала Тригону яд. Впрочем, если бы его пытали, чтобы затем бросить в тюрьму, где бы он умирал медленной смертью, я бы переживала еще сильнее. После распада Советского Союза в 1991 году на свободу вышли некоторые бывшие агенты ЦРУ, которые провели долгие годы в ужасных условиях советских тюрем. Тригона могла постичь такая же судьба, если бы после ареста его не решили казнить.

К концу своей карьеры я случайно встретилась с Бобом — мужчиной, с которым познакомилась вскоре после возвращения из Москвы. Теперь он руководил компанией, которая осуществляла подготовку людей, отправляющихся в опасные командировки, где был высок риск арестов и пыток. Мы с ним вспомнили, как осенью 1977 года впервые встретились в закусочной “Ламс” в Арлингтоне, штат Вирджиния. Он тогда хотел, чтобы я рассказала ему о своих приключениях в Москве. Но фактов ему было мало. Он жаждал узнать, что я чувствовала в момент ареста и о чем думала, пока сидела на Лубянке. Его интересовали не многочисленные факты дела Тригона, а мое психологическое состояние и мысленные процессы в период ареста.

Рассказывая ему об этом, я поняла, что в те минуты словно видела себя со стороны. Я также сказала Бобу, что мне понравилось сидеть за столом на Лубянке и чувствовать на себе взгляды молодых мужчин, которые во все глаза смотрели на меня, не в силах поверить, что перед ними настоящая шпионка ЦРУ, пойманная с поличным великим КГБ. Я представляла на их месте себя саму и своих коллег, ведь мы бы столь же пораженно наблюдали допрос реального офицера КГБ, пойманного на месте преступления.

Сидевший рядом со мной мужчина, который показал мне синяк, оставшийся у него на ноге, когда я со всей силы его пнула, напомнил мне одного из моих старших коллег, вместе со мной проходивших подготовку перед моим отъездом в Москву. У них одинаково блестели глаза, потому что им нравилось внимание молодой и привлекательной женщины. Главный следователь, словно режиссер, ставил сцену из пьесы. Он следовал сценарию, который впоследствии ляжет в основу статей в “Известиях” и романа Семенова, и старался не раскрывать большинства секретных деталей собравшимся в комнате людям.

Оказавшись в львином логове, я чувствовала личную гордость и уверенность. Мне не было страшно. Мне никто не угрожал. Я знала, что меня спасут, и это знание помогло мне сосредоточиться на том, чтобы установить, что именно в КГБ знают о Тригоне и его работе на ЦРУ в последние несколько лет.