История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер

и контроль над вооружениями. Ливанцы, хотя и настаивавшие на отводе израильских войск из “зоны безопасности”, подчеркивали при этом свою надежду на достижение постоянного и взаимоприемлемого мирного соглашения. Не было ничего удивительного и в том, что сирийцы оказались самыми упорными и несговорчивыми из всех арабских участников переговоров. Раунд за раундом, месяц за месяцем сирийская делегация настаивала на том, чтобы израильтяне в качестве предварительного условия согласились на полный отвод войск с Голанских высот. Правительство Шамира и слышать не хотело об этом — Голаны должны оставаться частью Израиля. Даже следующее израильское правительство, возглавляемое Рабином (Гл. XXXIV. Основа для дипломатической революции), сначала не соглашалось пойти на уступки по вопросу о Голанских высотах. В последующие месяцы, однако, израильтяне дали понять, что они готовы пересмотреть свою позицию, признав, что в век ракетных войн оккупация буферной территории на Голанах не является столь уж важной и что частичная эвакуация и демилитаризация могут рассматриваться хотя бы в качестве основы для переговоров. И только тогда сирийцы признали, что конечной целью переговоров может стать достижение полного мира (а не всего лишь “отсутствие состояния войны”) совместно с договоренностями о “взаимной безопасности”.

В Мадриде позиция палестинцев представлялась более обещающей. Однако в Вашингтоне, после того как была решена проблема раздельных делегаций, обсуждение по существу вопроса очень скоро стало заходить в тупик (хотя при этом наметился заметный прогресс с иорданцами). С самого начала палестинцы стали уравнивать понятия “промежуточного” органа самоуправления и полноправного законодательного собрания, которое должно избираться жителями всех оккупированных территорий, включая Иерусалим. Правительство Шамира, равно как и последующее правительство Рабина, отвергало эту идею даже как тему для переговоров. Хотя палестинцы впоследствии и смягчили свои позиции, согласившись на административный совет вместо законодательного органа, никакого прогресса не удавалось достигнуть по вопросу о сфере полномочий этого совета и уж тем более о включении Иерусалима. К лету 1993 г. одиннадцать мадридских раундов переговоров (которые, разумеется, следует называть вашингтонскими раундами) закончились самым настоящим тупиком.

Политическое возрождение Израильской партии труда

Пока в Вашингтоне продвигались, хотя и без особых результатов, переговоры, в Израиле разразился неожиданный политический кризис. В середине января 1992 г. воинственно настроенные правые партии Тхия и Моледет вышли из ликудовского кабинета в знак протеста против намерений Шамира согласиться на палестинскую автономию — пусть даже и ограниченную. Лишившись своей правящей коалиции, премьер-министр был вынужден пойти на перенос даты выборов с ноября на июль этого же года. Соответственно, через полтора месяца началась предвыборная политическая кампания. Избрав стратегию, рассчитанную на то, чтобы вернуть себе поддержку крайне правого лагеря, Шамир занял жесткую и агрессивную позицию, выступая не столько против платформы Израильской партии труда, сколько против администрации Буша, и обвиняя американцев в том, что они подрывают безопасность и экономику Израиля. Это была очень опасная линия поведения.

К этому времени уже даже у неашкеназского электората Израиля возникли сильные сомнения в способности Шамира управлять страной. В последнее время значительно ухудшилось экономическое положение восточных общин. Около 18 % населения жило за чертой бедности, и неизменно увеличивавшийся разрыв между богатыми и бедными был, по сути дела, разрывом между евреями европейского и неевропейского происхождения. И еще один существенный момент: Ликуду делая ставку на низшие слои общества, к которым в основном относились израильтяне сефардского и восточного происхождения, упустил из виду новый, имеющий большое значение демографический компонент израильского общества. Речь идет о репатриантах из Советского Союза, которые в 1992 г. составляли почти десятую часть от трех с половиной миллионов израильтян, имевших право голоса. Репатрианты из СССР, будучи в основном евреями европейского происхождения и имея достаточно высокий образовательный и культурный уровень, не ощущали ничего общего с традиционным ликудовским малообразованным электоратом. Не была им близка и воинственная шовинистическая риторика, которую активисты Ликуда целенаправленно использовали для мотивации неашкеназского населения. К тому же — что весьма существенно — эти новые граждане страны осознавали, что правительство Шамира игнорирует их нужды, не обеспечивает их жильем и работой, уделяя при этом основное внимание поселенцам Западного берега. И уж совершенно не намерены были новые репатрианты терпеть раввинский диктат ортодоксальных партий, являвшихся членами правительственной коалиции. В силу всех этих причин советские евреи, в соотношении три к одному, проголосовали за левый социалистический блок.

Израильская партия труда, со своей стороны, предприняла эффективные меры, чтобы в полной мере использовать ту широкую общественную поддержку, которую давало им возникшее в обществе недовольство. В феврале 1992 г. 150 тыс. членов партии впервые за ее историю выбирали своих руководителей в ходе первичных выборов, проведенных в демократическом, американском стиле. До этого список кандидатов в кнесет определялся центральным исполнительным комитетом — и эта практика осталась в Ликуде и других партиях. На этих выборах Шимон Перес, председатель партии и ее лидер на протяжении пятнадцати лет, проиграл, хотя и незначительным числом голосов, своему извечному сопернику Ицхаку Рабину. Похоже, что были забыты все исторические достижения Переса за годы его пребывания на постах премьер-министра и министра иностранных дел: возрождение партии после сокрушительного поражения 1977 г., выход из трясины Ливанской войны, обуздание безудержной инфляции и восстановление репутации Израиля в глазах всего мира. Говорили только об одном: раз за разом Перес оказывался не в состоянии обеспечить партии решительную и триумфальную победу на выборах. В противоположность ему Рабин импонировал восточным и сефардским избирателям как сильный человек, герой Шестидневной войны, министр обороны в 1980-х гг., который железной рукой боролся с террором и интифадой. Избиратели правой ориентации доверяли ему как человеку, который в состоянии обеспечить безопасность страны. Когда Рабин, в свои 69 лет, был назван победителем на первичных партийных выборах, Перес воспринял это известие с беспримерным достоинством и тактом и, будучи вторым человеком в партии, приложил все усилия, чтобы обеспечить успех предвыборной кампании Рабина. Надо сказать, что единство в рядах Израильской партии труда в эти дни представляло собой разительный контраст с тем, что происходило в Ликуде, где имели место внутрипартийные дрязги, многочисленные интриги и столкновения, особенно между Шамиром и его европейскими коллегами, с одной стороны, и Давидом Леви и его сефардскими сторонниками — с другой.

По мере того как предвыборная кампания набирала обороты, становилось все очевиднее, что значительное число сторонников как Израильской партии труда, так и Ликуда обеспокоены одной и той же проблемой: кризисом израильской образовательной системы. Активно финансируя поселенческие программы на Западном берегу, руководство Ликуда на протяжении уже длительного времени вынуждено было урезать ассигнования на национальное образование и сокращать учебный день; при этом немалая часть образовательного бюджета уходила на нужды религиозной системы образования, находящейся