Из жизни непродажных - Ирина Волчок

- Вот-вот, давай психоанализом займемся! - Олег встал и начал шуровать в шкафчиках, ища заварку.

- Пойдем лучше к себе, я от этого дыма уже слезами изошла.

- Ты иди. Я еще сигаретку выкурю. Чаю дома попьем.

- Ты знаешь, в окне есть такая дырочка с дверцей,

форточкой называется… Ее можно открыть, лето на дворе… - иронически сказала Лана. - А чай я сама заварю.

Она снова зажгла под чайником газ, быстро отыскала баночку с заваркой и сделала чай «по-лентяйски» - прямо в кружках. Олег, открыв не форточку, а все окно, курил, глядя в августовскую бархатную ночь. Курил уже не потому, что хотелось, а чтобы не разговаривать еще хоть чуть-чуть. В голове бесконечно крутились слова, автора которых он сейчас не мог вспомнить: «И все же, как это ни странно, но как же страшно, как же страшно во всем друг друга понимать…»

Лана подошла и облокотилась на подоконник рядом с ним.

- Уже осенью пахнет, правда?

Олег, не отвечая, щелчком отправил окурок в полет, проследил глазами, как он, описав длинную дугу, упал на асфальт, брызнул мелкими искрами и погас. Опустил, увидел, что на подоконнике рядом с ним стоит кружка с дымящимся чаем, виноватым голосом сказал:

- Спасибо… А ты?

- Пью.

Они пили чай и смотрели в окно, где было темно и тихо, деревья казались таинственными, а под фонарем кружились мошки и ночные мотыльки.

- Олег… - нарушила молчание Лана и тронула мужа за плечо. - Помнишь наш разговор о том, что я долго не выйду на работу?

- Помню, конечно.

- Я ведь тоже перемучилась всеми ужасными мыслями, упрекала себя в собственном несовершенстве, в том, что живу неправильно, что я плохая мать…

Олег поперхнулся от неожиданности.

- Ты отличная мать! Спокойная, жизнерадостная, понимающая… Ни разу не кричала на мальчишек, не называла их дураками, оболтусами, недоумками и так далее… Многие матери хоть раз да сорвутся. А ты - никогда. Мальчишки тебя обожают. И главное, доверяют тебе целиком и полностью.

- Ты правда так думаешь?

- А как я еще должен думать? - удивился Олег. - Как есть - так и думаю. Лань, что с тобой? Откуда у тебя такие… странные мысли? Вроде бы у тебя никогда не было склонности к самобичеванию.

- Это не склонность, - пробормотала Лана. - Это факты. Если посмотреть объективно. Я считаю, что они меня любят совершенно незаслуженно. Тошка вообще вырос как крапива под забором и Тимку потом воспитывал.

- Ну что же ты врешь-то, а? - возмутился Олег. - Тошку мама твоя пестовала, как принца крови, а с Тимкой ты и сама ворковала, да еще и Платон!…- Олег вдруг замолчал, взял жену за плечи и внимательно вгляделся в ее лицо. - Ты к чему ведешь? Ты хочешь мне внушить мысль, что я напрасно страдаю? Да?

Лана кивнула и улыбнулась.

- Знаешь, Лана, ты мне становишься не по плечу… - помолчав, сказал Олег, выпустил ее из рук, отвернулся к окну и снова закурил. - Ты прямо… колдунья какая-то…

Лана вдруг молча развернулась и выбежала из кухни Стечкиных через общую с их квартирой дверь. И когда эта дверь открылась, Олег услышал едва доносящийся Катюшкин плач. Он выбросил окурок, закрыл окно и пошел вслед за женой.

После нежилого духа прокуренной им же кухни Стечкиных запах собственного жилья показался ему небывало прекрасным, особенно в спальне. Уютным оранжевым светом горел ночничок, и Ланка сидела, держа у груди их маленькую дочь. Это было… это было счастье. Все остальное было не важным. Мелочью все остальное было.

- Олежка, а давай мы на наши деньги откроем маленькое издательство, а? Я бы с удовольствием сейчас этим занялась, - шепотом сказала она как ни в чем не бывало.

- Сейчас? А Катька? А газета? - прошептал он, садясь с ней рядом и заглядывая в личико дочери.

- А при газете и откроем… Будет издательский дом, - мечтательно сказала Лана и вдруг смешливо фыркнула: - Звучит-то как, а?

- Звучит… круто, - согласился Олег. - Ну, посмотрим… Посчитать надо, будет ли толк.

- Вот и просчитай. Ты же у нас холодный прагматичный мужчина. С умными людьми посоветуйся. С Пашкой, например.

Олег вспомнил, что Павел говорил о чем-то таком…

- А это не он тебе такую мысль подсказал?

- Не-ет…- удивилась Лана. - Я сама об этом подумала. Многие так делают, чтобы газету поддержать… И свой капитал приумножим.

- Ах, капитал! - тихонько засмеялся Олег, осторожно обнимая жену. - Вот зачем ты про издательство заговорила…

А может, так и сделать? Может, это и есть их шанс? Дело-то интересное…

Ох, и горячее время настало, когда Павел приступил к своим обязанностям губернатора! И для него самого. И для всех, кто был за него. И для тех, кто был против него.

Пулей пролетели полгода. Был арестован в Италии Царьков, который жил там с семьей как Вильям Кинг, гражданин Соединенных Штатов Америки.

Еще тремя месяцами раньше в Египте задержали Приходько. Конфискованных у Царькова средств хватило на выплату солидной неустойки строительной фирме «Наш дом», и она тут же начала раздавать долги тем, кто купил, но не получил квартиры при старом хозяине. Люди из частного сектора, которых Царьков вселил в ветхое жилье, справили новоселье в новеньких пятиэтажках на своей родной улице.

Квартиру свою Павел - обе ее части - хотел было подарить Камневым, но они заартачились и купили ее у него.

- Если вам деньги некуда девать, перечислите их на ремонт Дома малютки, - попытался увернуться от сделки Павел.

- Уже перечислили, - призналась Лана. - У меня давно душа об этом Доме болела. Еще с тех пор, как писала об одном мальчике, который… ладно, не буду, а то сейчас реветь начну.

- Ну, тогда я и эти деньги туда же перечислю, - решил Павел. - Охо-хо, и хозяйство же мне предшественничек оставил! На бумаге тишь и благолепие, а разбираться стал… - Он помотал головой и болезненно поморщился. - Все коррупцией разъедено. Война у меня с местным чиновничеством, как в сорок первом году. А Васильев ко мне на службу идти наотрез отказался. Он теперь начальник убойного отдела. Фанат сыска! Спасибо, хоть «Объектив» на страже - мой лучший разведчик. Ланочка, а ты в газету когда вернешься?

- Ты не заметил? У меня грудная дочь! - Лана под мышки подняла сидевшую у нее на коленях Катюшку и повертела ею перед лицом Павла. Катюшка тут же протянула руки и с веселым кровожадным воплем ухватила губернатора за нос.

- Ой, Паш, прости… Это не ребенок, а чистый репей. - Лана с трудом отцепила ручонку дочери от этой довольно крупной части лица Стечкина и погрозила Катьке пальцем. Катька тут же этот палец с таким же жизнерадостным визгом перехватила, сунула в рот и с наслаждением впилась в плоть двумя своими острыми, как гвоздики, зубками. Лана, тихонько ойкнув, стала осторожно освобождаться из капкана.