Цена ее жизни - Ли Чайлд

Сложив бумаги в стопку, Уэбстер прижал их рукой.

— Джексон не упоминал про нее. Последний раз он выходил на связь в понедельник, в тот день, когда Холли похитили. Он сообщил, что Боркен строит тюрьму. Можно предположить, именно для Холли.

— Как этот Джексон держит связь? — спросил Броган. — По радио?

Уэбстер кивнул.

— У него в лесу спрятан передатчик. Когда у Джексона появляется возможность, он уходит якобы побродить в лес и выходит на связь. Вот почему сеансы получаются эпизодическими. В среднем Джексон докладывает раз в неделю. У него еще мало опыта, и ему приходится быть очень осторожным. Мы предполагаем, он находится под наблюдением. Да, этот Боркен строит «славный новый мир», черт побери.

— А мы сами можем связаться с Джексоном? — спросил Милошевич.

— Ты шутишь, — сказал Уэбстер. — Мы можем только сидеть и ждать.

— С кем он поддерживает связь? — спросил Броган.

— С агентом в Бютте, штат Монтана.

— Так что же нам делать? — спросил генерал Джонсон.

Уэбстер пожал плечами. Наступила тишина.

— Пока что ничего, — наконец сказал Уэбстер. — Мы должны определить свою позицию.

В комнате снова наступила тишина. Уэбстер не отрывал взгляда от Джонсона. Оба они были государственными чиновниками, и этот взгляд красноречиво говорил: «вы же знаете, каковы правила». Джонсон молча выдержал взгляд директора ФБР. Его лицо оставалось непроницаемым. Наконец он едва заметно кивнул головой. Достаточно, чтобы ответить: «знаю».

Адъютант Джонсона кивнул, привлекая к себе внимание.

— К северу от Йорка у нас были дислоцированы ракеты, — сказал он. — Как раз сейчас их перебрасывают на юг, как раз через те места. Быть может, задействовать их?

Броган поспешно покачал головой.

— Это противозаконно. Армию запрещается привлекать к операциям правоохранительных органов.

Не обращая на него внимания, Уэбстер выжидательно посмотрел на генерала. Это были его подчиненные, а Холли была его дочь. Ответ должен был исходить от него самого.

В затянувшейся тишине Джонсон покачал головой.

— Нет. Нам нужно время на то, чтобы составить план действий.

Адъютант развел руками.

— План мы составим. У нас есть двусторонняя радиосвязь. Генерал, нельзя упускать такую возможность!

— Это противозаконно, — повторил Броган.

Джонсон ничего не ответил. Он напряженно думал. Макграт, порывшись в стопке бумаг, достал сообщение о динамите в стенах камеры Холли. Положил его на стол текстом вниз. Но генерал снова покачал головой.

— Нет. Двадцать человек против сотни? Эти ребята не из строевой части. Они вообще не из пехоты. И от их «Стингеров» нам не будет никакого толка. Полагаю, у террористов нет авиации, так? Нет, нам остается только ждать. Пусть эти ракетчики как можно скорее выходят сюда. В столкновения не ввязываться.

Адъютант пожал плечами; Макграт убрал листок в стопку. Обведя взглядом присутствующих, Уэбстер легонько хлопнул ладонями по столу.

— Я отправляюсь в Вашингтон, — сказал он. — Чтобы определиться с нашей позицией.

Джонсон пожал плечами. Он прекрасно понимал, что без визита в Вашингтон и определения позиций ничего начинать нельзя. Уэбстер повернулся к Макграту.

— Вы трое отправляйтесь в Бютт. Устраивайтесь там. Если этот Джексон выйдет на связь, предупредите его, чтобы был максимально осторожным.

— Мы можем перебросить вас в Бютт вертолетом, — предложил адъютант.

— И нам нужно установить наблюдение, — продолжал Уэбстер. — Можно попросить военную авиацию организовать полеты разведывательных самолетов над Йорком?

Джонсон кивнул.

— Самолеты с телекамерами будут находиться в воздухе круглосуточно. Видеоизображение в реальном времени будет передаваться в Бютт. Вы сможете видеть, как пукает крыса.

— И больше никаких действий, — добавил Уэбстер. — Никаких.

Холли услышала шаги в коридоре в тот самый момент, когда наконец поддался последний, шестой болт. Шаги легкие. Это не Джексон. Не мужчина, крадущийся осторожно. Женщина, идущая нормально. Шаги остановились за дверью. Последовала небольшая пауза. Холли положила длинную трубку на раму. В замке зашерудил ключ. Холли уложила матрас на место. Поспешно прикрыла его простыней. Еще одна пауза. Наконец дверь открылась.

В комнату вошла женщина. Внешне такая же, как все: белая, худая, длинные прямые волосы, грубое, обветренное лицо, никакой косметики, никаких украшений, красные руки. Женщина держала в руках поднос, прикрытый белой салфеткой. Оружия у нее не было.

— Обед, — объявила она.

Холли кивнула. У нее учащенно забилось сердце. Женщина постояла в дверях, держа поднос в руке, и осмотрелась кругом, удивленно разглядывая новые стены из сосновых досок.

— Куда поставить? — спросила она. — На кровать?

Холли покачала головой.

— На пол.

Нагнувшись, женщина поставила поднос на пол.

— Думаю, вам не помешал бы стол. И стул.

Взглянув на столовые приборы, Холли подумала: «Инструмент.»

— Хотите, я принесу сюда стул? — предложила женщина.

— Нет.

— Знаете, а мне бы не помешал, — сказала женщина. — Мне нужно находиться здесь и ждать, пока вы будете есть. Следить за тем, чтобы вы не украли столовое серебро.

Рассеянно кивнув, Холли обошла вокруг женщины. Взглянула на открытую дверь. Поймав ее взгляд, женщина усмехнулась.

— Отсюда бежать некуда. Здесь вокруг на много миль ничего нет, и по пути непроходимая местность. Пойдете на север, недели через две доберетесь до Канады — если только по дороге найдете достаточно кореньев, ягод и жучков, чтобы не умереть с голоду. Пойдете на запад, придется переплывать через реку. На востоке заблудитесь в лесу или попадете в лапы медведю, но даже если этого не произойдет, до цивилизации добираться целый месяц. Пойдете на юг, мы вас подстрелим. Граница охраняется часовыми. У вас не будет ни шанса.

— Дорога блокирована? — спросила Холли.

Женщина усмехнулась.

— Мы взорвали мост. Никакой дороги больше нет.

— Когда? Мы же проезжали по мосту.

— Только что. Вы ничего не слышали? Хотя да, через такие стены ничего не услышишь.

— А как же Ричер выберется отсюда? — спросила Холли. — Он ведь должен был доставить какое-то послание.

Женщина снова усмехнулась.

— План изменился. Миссия отменяется. Ричер никуда не едет.

— Почему?

Женщина пристально посмотрела ей в глаза.