Первый человек - Ксавье-Мари Бонно

— Это, наверное, чудесно — открыть эти рисунки, — заметила она.

— Более чем чудесно. Это все равно что вернуться в утробу матери.

Эти слова заставили Дельфину задуматься. Музей скоро должен был закрыться. Тома предложил девушке выпить по бокалу вина в ресторанчике, расположенном напротив входа в замок. Дельфина согласилась. Хотя она старалась держаться уверенно, Тома читал в ее взгляде, видел в ее жестах, которым немного не хватало уверенности, и в ее подростковой неловкости огромное одиночество.

Было уже темно. Дождь усилился. Тома и Дельфина перебежали через площадь и спрятались в ресторанчике, который был уже битком набит студентами коммерческого училища. Их встретил оглушительный шум — звон стаканов, всплески громкого смеха и шутливые вопли.

— Идем отсюда! — крикнула Дельфина своему спутнику. — Я угощу вас бокалом вина в своей скромной квартире. Там я смогу показать вам свою диссертацию, вернее, ее план. У меня пока готов только он.

Они свернули в первую улицу слева, потом в другую, более узкую и освещенную бледным синеватым светом. Вторая улица вела в исторический центр города. Дождь, раскачиваемый ветром, бил по фасадам домов и закрытым ставням. Каменные плитки мостовой намокли; свет, падавший из витрин, рисовал на них пятна, усыпанные каплями дождя.

Пройдя метров двести, Дельфина вынула из кармана связку ключей и остановилась перед домом с крышей из маленьких ржавых черепиц, который стоял в стороне от остальных. Перед домом был маленький садик, а сзади другой, более просторный участок земли, который сейчас был плохо виден в полумраке.

— Здесь я и живу. На первом этаже.

— Чудесно!

Ставни на окнах второго этажа были закрыты.

— Хозяев, у которых я снимаю квартиру, дома нет. Они вернутся через неделю.

Дельфина открыла дверь и включила свет. В ее однокомнатной квартирке пахло ладаном и табаком. На столике из кованого железа красовался букет почти увядших цветов. Столик был новенький, только что со склада компании «Икея». Кухонный угол был отделен от основной комнаты стойкой из толстых деревянных плит. На краю стойки выстроились в ряд банки с вареньем.

Плиточный пол Дельфина замаскировала дешевым персидским ковром, краски которого не подходили к бледному тону стен. К правой стене была придвинута кровать, накрытая стеганым покрывалом с узором в виде цветов. У противоположной стены стоял письменный стол, на котором были разложены бумаги. Диктофон, которому не хватило на столе места, поместился на раскрытой книге Люмле «Первый человек». Мемуары, журналы и книги были сложены стопками рядом, на полу.

— У вас волосы намокли! — встревожилась Дельфина. — Сейчас я дам вам полотенце. Ванная комната вон там.

— Идите туда первая, вы, должно быть, замерзли.

Девушка отказалась, но Тома настоял на своем.

Часы на письменном столе пробили половину десятого.

— Я работаю над палеолитическими изображениями человека, — сказала она, возвращаясь из ванной и протягивая Тома полотенце. — Меня интересуют скелеты детей — трехмерные реконструкции этих скелетов с помощью компьютерной программы.

— Я слышал про такой метод, но думал, что этим занимаются в одной швейцарской лаборатории.

— Да, вы правы. Но я работаю только с изображениями неандертальцев. Я пытаюсь понять, какими мы представляем их себе сейчас. Это важно. Смотрите!

Она щелкнула по «мышке» своего компьютера, и вместо прежнего изображения на экране появился ряд черепов. Те части, которые добавила компьютерная программа, были выделены другим цветом.

— Вот результат. Впечатляет?

— Просто фантастика! Я думаю, у вас есть и скелеты?

— Сейчас я их покажу.

Двумя щелчками она вывела на экран другую страницу.

— Вот почти полный. Это скелет ребенка.

— Почему ребенка?

— Я занимаюсь синтезом данных, которые мне удается получить из лаборатории. Я их интерпретирую и пытаюсь сравнить со старыми исследованиями, которые когда-то были опубликованы.

Дельфина вдруг посмотрела на своего гостя с нежностью. Ей никак не удавалось определить его возраст. По возрасту он годился ей в отцы, но эта разница лет не беспокоила ее. Этот мужчина ее очаровал.

— Мы могли бы перейти на ты, — еле слышно произнесла она.

Тома понимающе улыбнулся в ответ. Девушка продолжила показывать свою работу.

— Почти нет сомнений в том, что дети неандертальцев развивались быстрее, чем дети сапиенсов. Зубы и главные кости скелета у них выглядят старше, чем у маленьких сапиенсов того же возраста.

Она показала на экране еще много скелетов.

— Смотрите: ни одного такого подбородка, как у нас. У них короче и шире. По изображениям других неандертальцев, взрослых, видно, что таз у них длиннее нашего, ладони широкие и мощные, череп гораздо больше по объему и туловище шире. В общем, настоящие неандертальцы.

Она отодвинулась от экрана.

— Самый важный этап всего этого — когда мы восстанавливаем лицо и надеваем на кости этих скелетов мясо и кожу. Именно тут мы переходим из области науки в область воображения.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Тома.

— Все считают, что неандерталец — грубый здоровенный полузверь. Поэтому его изображают с шерстью на всем теле и угловатым лицом… В общем, рисуют ему рожу убийцы. То же самое с кроманьонцами.

— Рожу убийцы?

Дельфина снова пошевелила «мышкой», и на экране появились два изображения кроманьонцев, сделанные в середине XIX века. Оба древних человека были очень похожи на больших обезьян. На других изображениях, относившихся к началу XX века, черты лиц были тоньше, и кроманьонцы имели больше сходства с современными людьми.

— За время, которое прошло между первыми изображениями первобытных людей и последующими, наука шагнула вперед, и представление о них изменилось. Сейчас можно увидеть изображения, где люди палеолита еще больше похожи на нас. Я хочу только показать, что мы лепим на скелеты что хотим. Из кроманьонца можно сделать добросердечного цивилизованного человека, а можно — грубого варвара. Все зависит от того, как мы смотрим на то, что получили в наследство от предков. Ты слышал о теориях Ломброзо?

— Да.

— Я прочитала «Преступного человека» и все, что было написано об атавизме. И считаю, что эти книги хорошо объясняют изображения первобытных людей. Хочу посвятить им главу в своей диссертации. Что ты об этом думаешь?

Лицо Тома внезапно изменилось, словно его накрыла холодная тень. Он закрыл глаза и стал искать в самой дальней глубине своего сознания силу, чтобы прогнать охватившую его тревогу.

— Мне нужно уходить, — сказал он.

Дельфина широко раскрыла глаза.