Мщение справедливо - Николай Леонов

Гуров работал в розыске третий десяток лет. За эти годы ему досталось предостаточно. Его били железом по голове и ногами куда придется. Киллер прострелил грудь, пуля прошла в миллиметрах от сердца. Он отлеживался на диване и в реанимации, и восстанавливался.

Сейчас сыщика никто пальцем не тронул, но он чуть не рухнул, жил по инерции.

Яна жила у Гурова и, с одной стороны, согревала сыщика, с другой – не давала забыть, что он отдал руль ее матери и сделал девочку сиротой.

Гуров ходил на службу, ничего не делал, сидел несколько часов за столом и уезжал. Приятели его сторонились, начальство не беспокоило.

Крячко сказал, что бандиты в любом случае подъехали бы со стороны, где сидела Татьяна.

Но Гуров знал, что если бы за рулем находился он, то он бы засек приближавшуюся на большой скорости «девятку» и сумел бы принять какие-нибудь меры. Но он отдал руль, и случилось то, что случилось.

Однажды Крячко достал из кармана листок, на котором были перечислены члены семьи одного из самых кровавых мафиози.

– Ты мне приказал составить эту бумаженцию. Я таскаю в кармане, зачем не пойму.

– А, это! – Гуров махнул рукой. – Перестраховывался на случай, если тебя захватят и начнут угрожать расправой над семьей.

– Интересно, как эта бумажка мне поможет? – поинтересовался Крячко.

– Скажешь, если с семьей что случится, Гуров прикажет, семью авторитета расстрелять. А адрес исполнителя подбросит твой, то есть того человека, который тебя захватил.

– Но это чистой воды блеф!

– Конечно, но они так боятся этого человека, что рисковать не станут. Так что носи в кармане, не тяжело.

Сотрудники Интерпола нашли доллары, которые еще не успели уйти из Москвы и рассыпаться по России. Еланчук, не рискуя встречаться с Гуровым, передал через Крячко, что им причитаются огромные премиальные, назначенные банками США, на что Гуров ответил, что деньги они не возьмут, и не потому, что гордые, а потому что Минфин просто их не отдаст. Поэтому, если коллеги из Штатов хотят как-то отблагодарить их, пусть сделают им личные подарки. Конкретно – две легковые машины, только пусть оплатят все пошлины и доставку, потому что им, русским, оплатить такой «подарок» не по карману.

Крячко выбрал «мерседес», предупредив, чтобы это была не самая шикарная машина спокойного цвета, а Гуров попросил любую европейскую марку, какую профессионалы ФБР считают подходящей для сыщика.

В кабинете сыщиков теперь было непривычно тихо, так как Гуров часами смотрел в окно, а Крячко отказался от привычных шуток и поглядывал на друга, изредка пытался начать разговор, но разговор не получался. Наконец Крячко собрался с силами и сказал:

– Я тебе советую забыть об Акиме-Лёнчике, потому что этого человека мы возьмем, когда захотим. Стоит задержать трех-четырех его парней на горячем, они заговорят и сдадут своего шефа с потрохами. Думай только о Якушеве и Галее и не откладывай в долгий ящик. Но и не торопись.

Гуров и Крячко сидели в кабинете на своих местах. Станислав поглядывал на шефа настороженно, очень плохо Гуров выглядел в последние дни. Осунулся, под глазами чернь, словно грим. Он смотрел в окно, по которому выбивал мелкую дробь нудный дождь. Пытаясь разрядить тяжелую атмосферу, Крячко начал философствовать:

– Если верблюд тащит непомерную ношу, роняет слюну, идет и идет, то женщина считает: коли ему повесить на шею еще один камень, то верблюду станет легче.

– Ты это к чему? – спросил Гуров, не отрывая взгляда от окна.

– Когда ты вызываешь меня ночью, моя заботливая супружница на дорожку никогда не забывает напомнить, мол, ежели я не вернусь, то она с парнем пропадет. Я ей раз сто объяснял, что говорить следует обратное. Она слушает, согласно кивает, затем история повторяется.

После долгой паузы Гуров сказал:

– Когда бандиты увидели, что выдали очередь по водителю, а за рулем не тот человек, они затормозили, развернули свою тачку. Я бросился из машины. Татьяна лежала, придавив мою левую ногу. Выбираясь из машины, я почувствовал, как она вздрогнула. Убийцы стреляли вслепую. Но, видно, еще одна пуля попала в Татьяну. Это была моя пуля. Я не остался в машине, чтобы перевязать ее. Бритоголовые шли, чтобы добить нас. Я выбрался на тротуар, остальное ты знаешь.

– Ты сделал все, что мог.

– Слова. – Гуров оторвал взгляд от окна. – Это, дружище, слова. – Он положил широкие ладони на стол и сказал: – Я решил. Поедем ко мне, по дороге тебе расскажу.

Наступал вечер, и стада машин застревали на перекрестках.

Гаишники не справлялись со своей задачей пастухов – разогнать эти отары не представлялось никакой возможности. От Житной, где находилось министерство, до Никитского бульвара, где жил Гуров, они пробивались чуть ли не час.

Гуров изложил свой план, Крячко предложил помощь, но Гуров сухо сказал:

– Это дело мое, и ты в него не лезь. Из машины Гуров позвонил домой, предупредил Яну, что приедет с другом и чтобы она сварила пельмени.

– Слушаюсь, полковник, – ответила девчонка и добавила: – А я-то вообще тут котлеты приготовила.

– А картошка у нас есть? – спросил Гуров.

– Немного найду.

– Ну, тогда годятся твои котлеты, и пожарь картошки.

Войдя в квартиру, сыщики сняли плащи, прошли на кухню, после чего Гуров достал из холодильника бутылку водки, налил два стакана. Крячко смотрел изумленно, потому что пить перед сложной операцией было безумием, которое Гуров никогда себе не позволял. Но Гуров твердой рукой взял один стакан и протянул Крячко, дал ему огурец, взял другой стакан, чокнулся и сказал:

– За успех!

– Чтобы в нас промахнулись! – ответил Крячко и выпил.

Гуров поставил свой стакан назад в холодильник.

– Вернусь – выпью. Ну, а теперь перекусим – и работать.

Они перешли в гостиную. Гуров сел, развалившись, в кресле, вытянул ноги и лениво сказал:

– Ждешь ее, ждешь, госпожу Удачу, а она появляется неожиданно и совсем не в том месте, где ты в засаде.

– И все-таки, шеф, мне непонятно, как появилась на свет эта пленка и как она попала к вам в руки.

– Я всегда говорил тебе, Станислав, делай людям добро, в конце концов откликнется. Ты мне можешь напомнить об Акиме-Лёнчике, которому я спас жизнь, а он убил Татьяну. Что ж, бывает и так. А с пленкой получилось иначе. Оказалось, что в прошлом году Галей и Якушев поддерживали связь по телефону и аппарат, по которому разговаривал Галей, находился в одном из старых притонов на Арбате. Там собирается совсем никчемная публика, в основном женщины, опустившиеся до дна и даже ниже. Среди них оказалась молодая проститутка, которая была не так пьяна, и, слушая один из разговоров Галея, поняла, что здесь дело пахнет смертоубийством. На следующий день она пригласила мастера, одного из своих любовников, который установил в аппарате записывающее устройство. Делала это она, конечно, не из благотворительных соображений, а стремясь получить компрматериал на этого мужика, который заскакивал на квартиру, с тем, чтобы в дальнейшем получить с него деньги. Но когда она прослушала запись, то поняла, что никакого шантажа здесь не получится, проще застрелиться. Но пленку не выбросила, а оставила кассету так, на всякий случай. Когда она от своих дружков услышала о перестрелке, о смерти женщины и о Гурове, который в этом деле был замешан, то быстро вспомнила, как этот самый Гуров, будучи еще майором, помог ей выпутаться из очень неприятной истории, и после долгих колебаний сегодня утром она принесла мне эту кассету. Если бы ты видел, Станислав, как она старалась не дышать на меня перегаром и вообще казаться, как прежде, молодой и симпатичной. Вот и весь секрет.