Мисс Никто - Татьяна Лаас

— На щите приносят. А я такого уже не допущу. И Перес не допустит. Я уже говорил — Перес не скрывает, что в конце концов выставит меня на бои. Я свое будущее знаю четко.

— Еще посмотрим про бои. Придет время, я соберусь с силами и…

— И ты забудешь обещание, — вспомнил Осень.

Ник кивнула:

— Забуду. И побеж… Остановлю Переса. — Она взяла Осень за руку и потянула за собой, резко меняя тему — не хотелось, чтобы он и дальше выговаривал ей. — Река не ждет.

— Не ждет, — подтвердил Осень. — Заметила, зона сегодня какая-то прям подозрительно добрая? Ни одного взрыва или всполоха пламени.

— Это потому, что ты со мной.

— Какой я, однако! — Осень смеялся легко и беззаботно, Ник даже обиженно его в бок ткнула:

— Это я — какая!

— И ты какая! — согласился он тут же.

Глава 17 Ткачи ивы

К реке Ник с Осенью вышли через час.

Берег был высокий, подмытый, Ник с трудом слезла к самой воде, сейчас скованной льдами. Хорошо, что Осень молчал, никак не комментируя её жалкие потуги быть самостоятельной. Когда-нибудь она снимет блок и тогда… Тогда — что? Её все равно все принимают такой, какая она есть — и Лин, и Осень, и Арано, и… Ладно, о Жерди не будем, рыжий Себастьян Диез сейчас неадекват в солнечном цикле. А чужое мнение её не волнует.

Вода была низкая — река далеко ушла от берега. Глинистый склон переходил в галечный пляж, по которому было удобно идти, даже с учетом его изгибов. Ни вечных зарослей ивы, ни таинственных камней. Ни опасности — Ник ничего не чувствовала, хоть в виде эксперимента Осень ушел от неё ярдов на двести. Тут можно было идти и не бояться. Главное, внимательно осматривать высокий берег в поисках возможного вскрытого водой могильника. Ведь где-то здесь убили как бы не ткачей ивы. Здесь просто обязаны быть их следы. Чаще всего именно реки невольно вскрывают могильники, вызывая всплески некрофона, как тут в Алисо.

Первая кость нашлась через два часа пути почти в тишине. Осень молчал легко, а Ник слишком боялась нарушить хрупкий новый мир между ними.

Осень вытащил из-под снега, отряхивая от него и грязи, чью-то длинную трубчатую кость.

— Бедро. Ребенок не больше десяти лет. Все же могильник — причина зоны, а не курганы.

— Одно другому не мешает.

Осень аккуратно положил кость на высокий берег:

— Потом команда зачистки придет и похоронит, как надо. Главное, успеть зачистить до весны, а то потом унесет дальше — замучаемся собирать и чистить.

Ник обняла себя руками и пошла дальше. Новые кости не заставили себя ждать. Скелетированная рука. Чей-то череп, пробитый множество раз — сломанный нос, трещина в верхней челюсти, пробитый висок, и контрольный удар в подзатылочную область. Этот мужчина или женщина слишком много боли узнал перед смертью. А боль — хороший стимул, чтобы вернуться и отомстить.

Осень указал на острые, мелкие зубы, наполовину выбитые:

— Это явно не человек.

— Ткачи ивы нашлись. — сухо сказала Ник. Иногда она ненавидела тех, кого должна защищать. Люди были ничуть не лучше нелюдей в войне. — Наверное, их принесли в жертву, чтобы защитить городок. Ведь сюда так и не вошли войска. Везде были, а этот городок как заклятый — его не тронули.

Осень опять отправил череп наверх, где его точно найдут:

— Согласен, следы ритуального мучительства ни с чем не перепутаешь. Ник, в той войне сложно найти правых и виноватых. Мир тогда зашел в тупик. И договориться мирно мы все не смогли.

Она лишь кивнула и пошла дальше — надо найти основной могильник и заглушить его. Унять боль умерших. А потом можно будет вернуться за убийцами. Ник знала — Лин не позволит никому спрятаться и отсидеться. Он найдет всех. Он говорил. Даже спустя десять лет найдет. Мертвые умеют говорить, если их уметь слушать.

Осень дернул её за рукав куртки:

— Ник, опасности нет?

Она прислушалась к себе. Знак молчал.

— Вроде бы. А что?

Осень указал на берег, чуть заросший чахлыми кустами ивы. Она тут была везде.

— Тогда я посмотрю сверху, хорошо? Сверху должен хорошо заметен погребальный холм. Если им, конечно, оказали хоть какие-то почести.

— Только осторожно, Осень. — привычно напомнила Ник.

— Я сама осторожность. — Он улыбнулся и признался, — иногда бываю. Честно.

Он сиганул вверх в прыжке, даже не смотря куда. Ник же сказала, что безопасно. Главное, что не в самые заросли ивы… И тут пришло пламя — моментально, без предупреждения, дикой вспышкой боли в предплечье, заставляя падать на колени и орать:

— Осень, назад!!!

Он и прыгнул назад. Горящим факелом, крутящимся на снегу в попытке сбить пламя. Хриплым стоном из обгоревшего рта.

— Не бойся… Я регене… — он сглотнул и потерял сознание. Боль властна даже над вампирами.

Правы в школе ловцов — ловец не имеет права ни к кому привязываться. Ловец не имеет права на свою жизнь. Он рука закона. Он лишь механизм по защите людей. И сейчас она защищала Осень как могла. Забыть, что этот па… Мужчина ей дорог. Забыть про слезы. Забыть про чувства.

Сорвать со спины рюкзак.

Достать аптечку.

Вколоть обезболивающее. Следом противошоковая смесь. Потом регенерант для вампиров. Убрать сгоревшую ткань, кое-где она оплавилась и убрать её не калеча, было невозможно. Замотать в золотистое, теплосберегающее одеяло. Потом подсунуть под голову сипло дышащего Осени шапку. Укрыть своей курткой. И ждать. И молиться. И ждать — вызвать эвакуацию она не могла. Даже не потому, что опасно, а потому что в пламени взрыва сгорел и интерфон Осени, калеча того еще сильнее. Не думать. Он вампир. Он сейчас отнюдь не пепел. Он регенерирует и еще будет смеяться и готовить кому-то блинчики и кофе. Он будет танцевать, пусть и не с ней. Она будет рядом — если он захочет. Она будет радоваться его избраннице и уважать её, потому что она слишком уважает и любит Осень. Не так, как тогда в доме. Иначе, когда главное, чтобы жил и был счастлив. Главное, чтобы дышал.

Отваливались коростой обожженная плоть вместе с впаянной одеждой. Раны очищались, но медленно, очень медленно. И хватит ли обезболивающего до прихода спасателей?

Ник знала, что может сделать еще.

Она сглотнула — он прибьет её. Он будет против, но сейчас у неё не было выбора. Ей нужен улыбающийся и живой Осень, а не хриплый комок регенерирующей плоти. Она осторожно легла рядом, стаскивая