Крах тирана - Шапи Казиев

Он пробовал найти утешение в вине, но оно казалось ему пресным. Он сверх меры курил кальян, заправленный самыми дурманящими смесями, но и это не помогало. Шах наведывался в гарем, но, когда видел эту горянку, которой решил не касаться, пока не повергнет в прах ее родину, остальные красавицы не будили в нем никаких чувств.

Но однажды утром все изменилось. От Кани-хана прибыл курьер, доставивший повелителю долгожданное известие.

Секретарь сломал печать, развернул письмо и, пробежав несколько первых строк, не сумел сдержать радостного возгласа:

– Читай! – взволнованно выкрикнул Надир-шах.

Письмо было большое. Но даже витиеватый стиль доклада Кани-хана не раздражал Надир-шаха, который слушал секретаря с большим вниманием. И пока тот читал письмо, шах то мрачнел, то довольно кивал, то снова злился и сжимал кулаки.

В докладе содержалось подробное описание победы над джарцами и талцами и расправы над теми, кто их поддерживал. Несметные войска Кани-хана и других шахских военачальников сначала опустошили Шеки и Ширван, затем собрались у Алазани и двинулись на Джаро-Белоканские общества. Те не уклонились от сражения и бились насмерть, и Кани-хан отдавал должное их мужеству. Огромная армия превосходила горцев в десятки раз, но те упорно отражали штурмы своих укреплений и покидали их лишь тогда, когда персидская артиллерия превращала их в руины. Через неделю кровопролитных боев уцелевшие горцы засели в крепости Аг-зыбир на высокой лесистой скале, осыпая противника пулями, стрелами и градом камней. Штурмы следовали один за другим, но горцы и не думали сдаваться. Когда же сарбазы, потеряв тысячи людей, наконец, ворвались в крепость, их ожидала смертельная схватка, превосходившая все, что Кани-хану доводилось видеть раньше. Даже раненые горцы не желали сдаваться, предпочитая бросаться в пропасть, куда увлекали и своих врагов.

Одолев горцев, Кани-хан принялся уничтожать все, что о них напоминало. Были сожжены и разрушены все аулы Джаро-Белоканских обществ. Край был предан полному опустошению, бежавшие в Дагестан семьи преследовались до верховьев Самура, в живых не оставляли ни взрослых, ни детей.

Когда секретарь прочел о том, что раненые предводители горцев, убившие Ибрагим-хана, брата великого падишаха, были схвачены и заживо сожжены, Надир-шах вскочил с трона, потрясая кулаками.

– Зачем?! Зачем их не доставили ко мне?! Я бы сначала содрал с них шкуру и насладился тем, как их пожирают голодные псы!

Но гнев шаха быстро улегся, утонув в лавине поздравлений с благополучным завершением важного дела.

Шах был уверен: теперь весь Дагестан падет к его ногам, и он завершит то, что ему не удавалось раньше. В тот же день Надир-шах объявил своим военачальникам и сановникам:

– А сейчас я так пожелал: с бесчисленным войском вступить в царство Кумух и наложить на него новое клеймо. И чтобы от того клейма огонь пошел по всему миру!

Все склонились перед волей повелителя. Один лишь сын шаха Риза-Кули-мирза смотрел исподлобья. Он не желал понимать, зачем тратиться на новую войну, когда в Персии и так всего вдоволь. Риза боялся выдать свои мысли и склонился еще ниже.

– Вот если бы… – думал он. – Война – вещь опасная… И если вдруг отцу его суждено пасть от роковой пули… Тогда бы Риза знал, что ему делать и как править. А еще бы лучше, чтобы пуля эта настигла обезумевшего шаха еще до начала похода на Кавказ… Все может случиться, у Надира и в Персии врагов немало.

Через несколько дней все в пришло в движение. Его величество Надир-шах-мирозавоеватель выступил в поход на Дагестан во главе неисчислимых войск, снабженных лучшим оружием и мощной артиллерией.

Чупалав со своим отрядом приближался к Кизляру. На официальной границе с Персией русские успели построить большую крепость. Она была поставлена сподвижником Петра генерал-аншефом Левашовым после срытия крепости Святого креста, которая стояла на отошедших к Персии землях.

Кизлярская крепость располагалсь на северном берегу реки Терек и по обе стороны ее рукава, который дал крепости свое имя. С другой стороной Терека крепость соединялась цепными мостами, опускавшимися лишь по особым случаям.

Со стороны реки крепость защищали большие валы с редутами, остальное было огорожено глубокими рвами и высокими стенами с пятью орудийными бастионами. Крепость имела двое ворот, одни из них смотрели на запад и именовались Московскими, а другие, Кизлярские, выходили на восток между крепостной стеной и рукавом Терека.

В меньшей части крепости, слева от реки Кизляр, были устроены главные помещения. Вокруг плаца располагались комендантский дом из соснового леса, офицерские и штатские квартиры из красного необожженного кирпича, солдатские казармы-мазанки и пороховой погреб.

В правой, большей части крепости находились гостевой двор, таможня и строения рыбной артели.

Сам городок Кизляр, населенный казаками, горцами, грузинами, среди которых числились и обедневшие князья, армянами и даже индусами, располагался дальше по реке. Многие имели тут свои лавки. Но большей частью народ здешний промышлял ловлей рыбы, охотой, занимался шелководством и виноделием. А службу нес собранный в основном из местных казаков корпус Терского Кизлярского войска. В нем по положению числились два майора, три ротмистра, четырнадцать служивых дворян, звание которых было всего лишь чином без привилегий, два есаула, два сотника, два хорунжих, два писаря и рядовые.

Командовал корпусом полковник князь Бекович-Черкасский, в помощь и для наблюдения за которым был приставлен русский штаб-офицер.

Весь корпус насчитывал меньше двухсот человек, и его бы хватило ненадолго, реши посольство Надира овладеть крепостью. Но меры к недопущению этого уже были приняты.

Когда горцы подъехали к крепости, мост на другую сторону был поднят, а с крепостных стен на них были наставлены ружья. Чупалав тронул коня и почти по стремя въехал в реку. Дальше идти было невозможно – река текла быстро и могла унести.

– Кто такие? – кричали из крепости.

– Кунаки! – кричал в ответ Чупалав.

– Чего надо? – спрашивали караульные.

– Начальник нужен! – дружелюбно махал рукой Чупалав.

На крепостной стене появился комендант. Он навел на горцев зрительную трубу, затем что-то приказал помощнику.

Ворота открылись, и к берегу реки выехал казачий ротмистр.

– Абреки, что ли? – спросил он.

– Мы не абреки, – отвечал Чупалав. – Мы – вольные горцы.

– Идите обратно, – посоветовал ротмистр.

– Поговорить надо! – настаивал Чупалав.

– Граница, брат, – развел руками ротмистр. – Персия.

– Какая Персия? – возмутился Чупалав. – Дагестан это, сам знаешь.

– Знать – знаю, – отвечал ротмистр. – Однако по бумагам – Персия.

– Я разве каджар? – изумлялся Чупалав. – Я – аварец из Андалала.