Обезьяны - Уилл Селф

Видеофон звонил, но Саймон не спешил брать трубку. Он сидел по-турецки на стуле, опершись грудью о столешницу и обхватив голову передними лапами. Пропащая я душа, думал он, а может, у меня и вовсе души нет. Пропал я, вот оно что, потерял свою душеньку навеки. Он вообразил, будто смотрит в уходящий вдаль коридор, где прячутся какие-то образы, картинки из прошлого — видения утраченных тел, человеческих тел. Вот его первый ребенок появляется на свет в фонтане жидкости, изливающейся из чрева Джин, — не просто появляется, а выстреливает наружу, синий живой шарик, попадает на клеенку, ручки и ножки разводит по сторонам, глотка издает человеческий крик — и ни с чем этот крик не перепутаешь! — восхитительный человеческий крик.

— «Врааааа!» — закричал Саймон. — «Врааааа!» — И его шерсть заходила ходуном, от эмоций, от горя, от утраты.

Видеофон продолжал звонить. Саймон поднял трубку и дождался, пока туман на экране рассеется. Ага, еще одна карикатура на человеческое лицо, но не та, которую нацепила Боуэн. У этого «человека» светлые пластиковые волосы челкой ниспадают на блестящий телесного цвета лоб, над неподвижными губами — идиотское коромысло белых усов. Буснер не успел поднять лапы, а Саймон уже каким-то неведомым образом понял, что перед ним именно он.

— «ХууууГраааа» добрый день, мистер Дайкс. Хочу поздравить вас, закрытый просмотр прочетверенькал превосходно…

— Что «хууууу»? — Против своей воли Саймон был заинтригован, невзирая даже на глупую маску и летающие перед ней пальцы.

Он снова ощутил то легкое, но острое беспокойство, которое охватывало его всякий раз, когда кто-либо оценивал его работы.

— Ну да, вернисаж в Галерее Левинсона, ваши апокалиптические полотна — прав ли я, обозначая их апокалиптическими «хуууу»?

— Д-да, конечно «груууннн», в целом я имел в виду поместить их в общий апокалиптический контекст, хотя, как вы понимаете, одновременно намеревался с их помощью подорвать религиозную традицию изображения такого рода вещей.

— Разумеется, разумеется… «грууунннн-уч-уч» думаю, подрывной характер ваших полотен в основном и привлек внимание присутствовавших критиков «ХУУУУ».

Буснер складывал пальцы в знаки в воображаемой «человеческой» манере, пытаясь одновременно по возможности стоять неподвижно, что было крайне затруднительно, кроме того, успеху номера мешали лапы — они постоянно норовили потеребить очки. На Саймона ухищрения врачей не произвели особого впечатления. Маски вообще не сработали. Он четко видел уродливые уши Буснера — маска их не прикрывала, а на мелькающих посреди экрана пальцах росло ничуть не менее шерсти, чем на задних лапах Джейн Боуэн.

— «Уч-уч», — прокашлялся Саймон и показал: — знаете, доктор Буснер, не думаю, что нам имеет смысл продолжать этот маскарад, он не помогает — я все равно вижу в вас шимпанзе. Вернее, я все равно полагаю, что под маской скрывается шимпанзе, так что, думаю, вы можете преспокойно ее снять.

— «Хууууу»? В самом деле? От брюк и масок вам не делается комфортнее? В магазине мне показали, что это лучшие маски на свете, лишь чуть-чуть хуже тех, что используют в кино и на телевидении. Мои дети просто с ума посходили, едва только их увидели. Значит, по-вашему, они совсем не реалистичные?

— Ни капельки «хууууу».

— «Хуууу» что же, в таком случае… — Жестом, достойным персонажа Тома Круза из фильма «Миссия невыполнима», Буснер сорвал маску и той же лапой приказал Прыгуну снять с него шаровары. — У меня просто чесотка от этих чертовых штанов, — настучал он по загривку пятого самца.

Саймон заставил себя взглянуть зверю прямо в морду. Кто сошел с ума — мир или он сам, не имело сейчас никакого значения; сейчас нужно было обязательно найти с Буснером общий знак. Принять психиатра таким, какой он есть, и тогда, может быть, все пойдет на лад. Может быть.

— Ну, как «хуууу» теперь?

— По… по… по-олный по-орядок, — показал Саймон, частично прикрывая пальцами глаза, — только вот… только вот… «уффф» будьте добры, постарайтесь не двигаться так быстро, так внезапно — особенно если вы намерены зайти ко мне сюда, — я совершенно не в силах выносить скорость, с которой вы все передвигаетесь. Вы поняли меня «хуууу»?

— Разумеется, разумеется, в конце концов, шимпанзе ведь и вообще передвигаются куда быстрее людей, не так ли «хуууу»?

— В самом деле «хуууу»?

— Да, куда быстрее. Похоже, вам нужно многое узнать о мире, мистер Дайкс; возможно, если мы будем рассматривать наши беседы как уроки, вы найдете мое телесное обличье менее ужасным «хууууу»?

— Возможно. Мне трудно судить.

— «Хуууу» как бы то ни было, давайте исчетвернькивать из того, что это у нас как бы уроки, так? А теперь я хочу спросить: готовы ли вы допустить меня в вашу комнату? У меня здесь ряд перцептивных и реляционных тестов, вам нужно их пройти, а я должен тем временем находиться на таком расстоянии от вас, чтобы мы могли чиститься…

— Чтоооооо «хууууу»?!!

— Прошу прощения, прошу прощения, я ожестикулировался, доктор Боуэн показывала, что всякие контакты с обезьянами для вас крайне болезненны. Я имел в виду… мне нужно быть на таком расстоянии от вас… как бы это показать… что если нам вдруг захочется, то мы смогли бы чиститься.

— Пожалуйста, но вы ни в коем случае не должны ко мне прикасаться — и подползать слишком близко.

Саймон повесил трубку и откинулся на спинку стула, даже не пытаясь устроиться поудобнее, как в гнезде. Его поза, как снова заметила Джейн Боуэн, осталась прежней — необычно скованной, спина выгнута, передние лапы вытянуты, а не держат за пальцы задние, как обычно делают шимпанзе, когда сидят.

Пока Буснер жестикулировал с Дайксом, Боуэн избавилась от маски и шаровар. Вползя в комнату, она забилась в самый дальний угол и поставила перед собой стул, чтобы частично скрыть себя от Саймона — так он не должен, по идее, воспринимать ее как источник опасности.

Буснер вошел в комнату на задних лапах, передвигая их настолько медленно, что Боуэн перепугалась — как бы Саймон не счел, что над ним издеваются. Именитый психиатр подошел к столу, поставил на него портфель, взял себе стул и уселся, приняв позу, похожую на позу своего пациента, — спина вдоль спинки, передние лапы, когда не заняты жестикуляцией, на коленях задних.

— Итак, мистер Дайкс, у меня для вас пара тестов, я хотел бы, чтобы вы прошли их сегодня, они настолько простые, что, опасаюсь, вы сочтете их оскорбительными для шимпанзе с вашим уровнем интелл…

— Доктор Буснер «хуууу»?

— Да, мистер Дайкс.

— Вы что-то показывали про критиков на вернисаже.

— Верно.

— Не могли бы вы распоказать чуть побольше, будьте так добры «хуууу».

От апатии не осталось и следа. Саймон подался вперед, Буснер мог бы дотянуться и потрогать его. Морда художника отражала сосредоточенность и неподдельный интерес, каких Буснер ранее на, ней не видел.