Гипноз. Скрытые глубины. История открытия и применения - Робин Уотерфилд

Медицинская наука была сбита с толку ее болезнью (предположительно психосоматической, так как она также страдала от невротических приступов неуверенности в себе), и доктора полагали, что она неизлечима. Ее друг, сэр Эдвард Булвер-Литтон, писатель оккультно-мистического толка, предложил ей проконсультироваться у сомнамбулы. По странному стечению обстоятельств, несколько других друзей почти в то же самое время (в начале 1844 года) предложили ей то же самое, по крайней мере, привлекли ее внимание к явлению месмеризма, входящему в моду. Это была уже не первая ее встреча с предметом: в Лондоне она встречалась с Эллиотсоном в 1838 году, ее знакомые месмеризовались, ее свояк внедрил месмеризм в свою медицинскую практику, и к тому же ее, как диссидентку, привлекал радикализм. Так или иначе, она связалась со Спенсером Холлом, знаменитым месмерическим актером и вождем простонародья, и он принес ей некоторое облегчение; однако она нашла его «ограниченным» и обратилась к своей служанке, которая видела, как Холл совершал пассы. Под конец она оказалась в руках миссис Монтаг Вайнярд, которая стала своего рода компаньонкой, и за несколько недель эта одиозная женщина излечила Гарриет от всех болезней. И не только, — она также загипнотизировала Джейн Эрроусмит, девятнадцатилетнюю племянницу помещицы, у которой жила Гарриет. Племянница оказалась ясновидящей и медиумисткой, спиритом высшего порядка. Гарриет показалось немыслимым, что эта необразованная девушка могла от себя высказывать такие вещи, и сей факт, как ничто другое, убедил ее в истинности месмеризма. Будучи месмеризованной, она тоже чувствовала себя иногда перенесенной в другой мир.

Гарриет стала ревностным неофитом и, как писательница, решила, что должна об этом написать. Она выбрала популярный журнал «Athenaeum», невзирая на скепсис редактора (в сентябре 1838 года журнал прокомментировал противостояние Уэйкли и Эллиотсона и твердо выступил на стороне Уэйкли, считая, что бросил в месмеризм последний камень), потому что хотела охватить как можно более широкую публику, а не просто читать проповедь для хора. Ее шесть «Писем о месмеризме», опубликованные в ноябре и декабре 1844 года вызвали большой интерес и прочили удачу не только журналу, но и всему месмеризму в целом, который стал самым злободневным вопросом. Даже принц Альберт, возлюбленный супруг королевы, прослышав о противоборстве и пренебрежении к месмеризму со стороны медицинской общественности, заметил, что господам медикам следовал бы вести себя подобающим образом и не отказываться исследовать вопрос. Письма Мартино были опубликованы в виде книги в начале 1845 года, в предисловии к которой она заглядывала в не столь далекое будущее, когда месмеристы будут лечить половину всех болезней в стране. Первый тираж книги был продан за четыре дня, а Эллиотсон в «Zoist» праздновал победу: «Тот предмет, который еще пару месяцев назад критики не удостаивали даже презрением, поднялся на командные позиции. Теперь же эта тема переполняет газеты и еженедельные издания. Непосредственная причина указанной активности — публикация случая с мисс Мартино».

Однако была и негативная реакция. К возмущению Гарриет, редактор «Athenaeum» опубликовал серию анонимных и крайне критических писем; «Ланцет», конечно же, возобновил свои атаки; Джейн Карлиль приняла приверженность Гарриет месмеризму как окончательное доказательство ее безумства; обозреватель в «Эдинбургском журнале медицины и хирургии» расценил «Письма о месмеризме» как еще один случай женского слабоумия («она становится нервозной, капризной, слабой телом и умом — словом, все обычные признаки…»). Однако джинн теперь всерьез и по-настоящему был выпущен из бутылки.

Одной из постоянных рубрик на страницах «Zoist» была тема месмерической анестезии, иллюстрируемая многочисленными историями болезней; особенно много места Эллиотсон уделял необычайной деятельности хирурга, работавшего в Британской Индии, Джеймса Эсдейла (James Esdaile, 1808–59), бывшего родом из Шотландии.

Было бы трудно представить Эсдейла в отлитом монументе современного героя: подверженный всем колониальным предрассудкам, как и всякий европеец, он оперировал своих пациентов, невзирая на тогда еще неизвестный феномен постоперационного травматизма. Очевидцы изумлялись той беспечности, с которой он вонзал скальпель в опухоль, просто чтобы проверить, насколько она глубока. Свой успех с туземными пациентами он склонен был приписывать их почти животной пассивности, благоговению перед европейцами и тому, что они путали месмеризм с какими-то своими местными бреднями. Месмеризм рассматривался им и другими как еще один путь демонстрации превосходства европейской культуры над индийской. Но при всем этом он делал поистине удивительную работу.

В 1845 году Эсдейл отвечал за госпиталь в Кули, близ Калькутты, и столкнулся там с рядом проблем, свойственных этому региону. Из-за филяриатоза[49], передающегося москитами, многие мужчины страдали от гидроцеле[50]— опухоли, которая ненормально росла по мере того, как жидкости накапливались в мошонке. Операция же в этом случае была настолько болезненной, что пациенты откладывали ее из года в год, и Эсдейлу часто попадались невероятно большие опухоли. У одного пациента опухоль весила, к примеру, сто три фунта[51], что примерно совпадало с весом самого пациента. Я уверен, что каждый мужчина, читающий эти строки, содрогнется, если представит такое. Эсдейлу было необходимо найти способ, как завоевать доверие пациентов, а иначе они не соглашались на операцию. Он обратился к месмеризму и сразу убедился в его поразительной эффективности. Он скрупулезно описывал свою работу, и поэтому мы располагаем достоверной информацией о его процедурах. Многие из его описаний операций на мошонке не для чувствительных нервов. Вот одно из его книги 1846 года «Месмеризм в Индии»:

25 окт. — Гурухуан Шах, владелец магазина, 40 лет. У него «чудовищная опухоль», которая не дает ему двигаться; большой вес опухоли и его способ сидения за письменным столом в течение многих лет придали ей такую форму. У него слабый пульс, а ноги отекли, что делает рискованной попытку удаления опухоли… Он стал нечувствительным к боли на четвертый день месмеризации. Два человека подняли опухоль на простыню и одновременно растянули ее, а я в присутствии мистера Беннетта удалил ее, сделав круговой надрез. Быстрота — залог безопасности. Венозное кровотечение было большим, но, к счастью, его удалось быстро остановить; и как только был завязан последний сосуд, он проснулся. Потеря крови была настолько велика, что он моментально впал в обморочное состояние. Придя в себя, пациент сказал, что проснулся, потому что из-под него вынули матрац и что его ничего не беспокоило. Опухоль весила 80 фунтов и, возможно, была самой большой, которую когда-либо удаляли из человеческого тела. Крайне вероятно, думаю я, что если бы кровообращение усилилось болью и сопротивлением, или если бы нанесенный организму удар был обременен телесными и душевными муками, больной истек бы кровью и умер или никогда не оправился бы от последствий операции. Но внезапная потеря крови — это все, что ему надо было вынести; он это преодолел и ушел в полном порядке.