Оракулы перекрестков - Эдуард Шауров

«Куда же он подевал свою трость?» – с удивлением подумал Бен.

– Бенджамиль! Бен! Бенни, черт тебя дери!

Бенджамиль открыл глаза и увидел прямо перед собой лицо Максуда. Ничего не понимая со сна и с изумлением таращась по сторонам, Бен сел на кушетке.

– Давай просыпайся! – Максуд еще раз потряс фатара за плечо. – С добрым утром! – Он положил на кушетку грязно-бурый сверток. – Вот, надевай. Должно подойти. Да поторапливайся! Прыгун внизу ждет!

Кроме Бенджамиля и Максуда в кабине грузопассажирского прыгуна было еще девять человек, считая пилота. Максуд указал Бену на одно из двух свободных кресел, стоявших во втором ряду, справа от прохода, а сам прошел вперед. Там он, нагнувшись, обменялся несколькими словами с мужчиной, сидевшим сбоку от пилота. Мужчина оглянулся, нашел глазами Бена, пробиравшегося к своему месту, поскреб щеку, всю в сизых шрамах от старых фурункулов, и кивнул Максуду головой. Бенджамиль сел в потертое, но удобное кресло и принялся возиться со страховочными ремнями.

– Минуту внимания, парни! – громко объявил мужчина, с которым говорил Максуд. – В нашей команде замена. Вместо Вальтера и Хаима летят Макс и его дружок из Бентли.

– Что за хрень, Рахиб? – спросил кто-то с первого ряда кресел.

– Не твоего ума дело! – раздраженно ответил Рахиб. – Я делаю, что мне говорит яфат, а ты делай, что скажу я.

– Все ясно, – лениво произнес длинноволосый человек слева от пилота. – Яфат х…ей страдает. Здоро́во, Макс.

Максуд, потянувшись вперед, хлопнул по подставленной ладони.

– Давай пристегивайся уже, – негромко сказал ему Рахиб и крикнул, обращаясь к салону: – Ну что, чирки? Вопросы есть?

– Нету! – откликнулось сразу несколько голосов.

– Тогда поехали!

– Меньше вопросов – больше отсосов! – сказал кто-то.

В салоне заржали.

Максуд плюхнулся на сиденье рядом с Беном. В промежутке между передними сиденьями появилась круглая физиономия с рыжим гребнем и рыжими бакенбардами.

– Привет, Макс! – Физиономия расплылась в улыбке и добавила, подмигивая Бену: – А тебя я сегодня около пляцы видел.

– Сгинь, Курти! – беззлобно попросил Максуд.

Физиономия исчезла за краем кресла.

Максуд сноровисто защелкнул все пять замков и повернулся к фатару, насколько это позволяли широкие ремни. Придирчиво оглядев Бенову упряжь, плотно облегавшую плечи, пояс и бедра, он спросил, не жмет ли комбинезон. Бен ответил, что не жмет. Свободный костюм из маскировочной буро-коричневой ткани действительно нигде не жал, и все же Бен чувствовал себя глупо и неловко среди десятка незнакомых людей, одетых в одинаковые комбинезоны. Как ни странно, но Бен успел привыкнуть к ярким, словно оперение тропических птиц, костюмам жителей Сити, и теперь фигуры, упакованные в балахоны цвета истлевшей травы, казались ему диковато-неуместными. Ощущение неловкости усугублялось атмосферой общего возбуждения и легкой нервозности. Бенджамиль кожей ладоней ощущал иголочки электрических разрядов и чувствовал запах озона. А может, это неисправная проводка? Или такой запах во всех больших прыгунах?

– Точно костюм не жмет? – поинтересовался Максуд. – А то вид у тебя какой-то встревоженный.

– Чувствую себя не в своей тарелке, – понижая голос, признался Бен, – еще и место чье-то занимаю.

– Ничего, отработаем, – успокоил его Максуд.

Его широко расставленные серьезные глаза лукаво сощурились.

– Там, сзади, еще одно кресло свободное. – Бен, не уловивший причин веселости фатара, показал пальцем через плечо. – Может, надо позвать одного из тех… ну, которые не летят?

Максуд погрозил пальцем:

– В машине тринадцать мест, считая пилота. Одно место всегда пустое, чтобы черта не искушать. Если взять Хаима или Вальтера, нас будет тринадцать. А так одиннадцать и ты – ровно дюжина.

«Одиннадцать и я», – повторил про себя Бен.

Пол под ногами слабо завибрировал.

– Приходилось прыгать на восьмитонниках? – спросил Максуд, нагибаясь к уху товарища.

Бен покрутил головой.

– Ощущения те же, что и на маленьких, только придавит посильнее. Прыгнем по максимальной дуге, без промежуточных касаний, сразу за городскую черту.

– Куда? В соевые плантации? – удивился Бен.

– Дальше. – Максуд засмеялся.

– А как же аутсайд? – испуганно спросил Бенджамиль.

Пол завибрировал сильнее. В воздухе поплыло басовитое гудение.

– Не волнуйся! Будет тебе твой аутсайд, – сказал Максуд. – Ты когда-нибудь бывал за городской чертой?

Бен опять покрутил головой.

Гудение делалось все громче и выше, вибрация усиливалась.

– Мы сделаем остановку за поясом соевых полей, – Максуд слегка повысил голос, – обтяпаем там одно важное дельце, потом прыгнем к внешней границе аутсайда… Тебе в какой сектор надо?

– В бело-оранжевый.

– Нормально! Еще одна дуга до бело-оранжевого. И ты дома!

«И мы больше никогда не увидимся», – захотелось прибавить Бену.

Пол под ногами дрожал, как припадочный эпилептик.

– Все готовы?! – крикнул со своего места пилот.

Со всех сторон раздалось нестройное «готовы».

– Держись, – весело сказал Макс.

– Тогда – старт, – сказал пилот.

Мягкая пухлая ладонь перегрузки вдавила Бенджамиля в кресло. Заложило уши. Глаза заволокло туманом. Тяжелая кровь упруго застучала в виски. Бум! Бум!! Бум!!! Бенджамиль хотел и не мог втянуть в себя воздух. Ему стало страшно, но в этот миг тяжелая лапа соскользнула с груди, и кишки прыгнули к подбородку. Бенджамиль сжал челюсти и вцепился пальцами в подлокотники. В голове вертелось: «Если к покоящемуся предмету не приложить усилия… Элементарная физика…»

Полуавтоматическая тележка лихо катилась вперед, переваливаясь через торчавшие из утоптанной земли корни. Только когда узкая тропинка делала поворот, Бену приходилось, действуя консолью, направлять свое транспортное средство в нужную сторону. Управлять этой штуковиной оказалось проще, чем покупательской корзиной в маркете. Просторная поляна с выжженным по центру черным кругом осталась далеко позади. И хотя тупой округлый нос прыгуна давно скрылся за деревьями, Бен мог хорошо представить себе, как аппарат огромным пеньком торчит посреди загаженной лужайки, а вокруг его широких посадочных лап медленно оседает грязно-серая пена из пламягасителей.

Бен поправил низкочастотные очки и повернул тележку налево, объезжая древесный ствол. Деревья тут были просто удивительные. Бенджамиль знал, что их зовут соснами, но раньше видел такие только на три-М-слайдах. Глядя на них, Бен особенно остро и горько ощущал, что миллионы людей в гигаполисе даже представить себе не могут, какое великолепие скрыто за полосой соевых плантаций. Высокие и стройные стволы, увенчанные шапками липких темных иголочек, они так мало походили на корявые аутсайдовские клены, окольцованные смирительными рубашками высокой ограды. И воздух здесь был совершенно особенный – душистый и пьяный.